Франко

И не только идеи революционных демократов— Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Шевченко — пропагандирует Франко. Чаще, чем когда бы то ни было, звучат в его статьях положения, почерпнутые из трудов Маркса и Энгельса.

В статье «Мысли о эволюции в истории человечества» Франко ссылается на Карла Маркса и пишет: «Маркс был одним из первых социологов, который, опираясь на теорию эволюции и признавая, что движущей силой в развитии человечества является борьба за существование (то есть современные экономические условия жизни народа), принялся исследовать одну фазу этого развития — начало и ход капиталистического строя».

Мы знаем, что Франко перевел на украинский' язык отдельные главы из книги Фридриха Энгельса «Анти-Дюринг», главу из «Капитала» — о первоначальном капиталистическом накоплении. Позднее, в начале девяностых годов, он опубликовал в приложениях к журналу «Народ» украинский перевод «Манифеста Коммунистической партии», отрывки из работы Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке».

Наиболее прогрессивные убеждения Франко формировались именно под воздействием идей научного социализма.

В 1881 году редакция рабочей газеты «Труд» выпустила отдельной брошюрой — на польском языке, без подписи автора — несколько статей Франко под общим заглавием «О труде». В этих статьях тоже нетрудно увидеть влияние марксистских идей.

©

Журнал «Свет» выходил небольшим тиражом. Он не приносил издателям никакого дохода, и гонорара в нем Франко не получал. Он жил лишь на то жалованье, которое ему выплачивала газета «Труд».

— Живу во Львове, — рассказывает Франко Павлику в январе 1881 года, — и уже имею более чем на сто рублей долгов. А живу при этом, как собака, в нетопленной комнате, на картофеле и капусте, да и то за счет рабочего... Вы не скажете, чтобы я спал, ленился выполнять какую бы то ни было работу или чтобы когда-нибудь утратил надежду, поддался пустому самобичеванию, которое показным скептицизмом маскирует лень и нежелание работать...

Главным образом по этой причине Франко весной 1881 года едет на родину, в село Нагуевичи, — он занимается простыми крестьянскими работами в поле, живет вместе с крестьянами. И находится под неусыпным жандармским надзором...

«Жандармы часто заходят к нам, — сообщает Франко, — беседуют о том, о сем... Иногда, когда видят, что я пишу, хотят узнать — что именно, но беда в том, что читать по-украински не умеют. Так и уходят, не удовлетворив своего любопытства».

Писал Франко в деревне много. Свои статьи, стихи и рассказы он посылал во Львов или в женевский журнал «Вольное слово». Обычно он жаловался при этом: «Было мало времени, — работа в поле с овсом постоянно перебивала мою работу над «Фаустом». В перерывах трудился я над переводами из Гёте, читал Дарвина...»

Или еще; «У меня теперь литературная работа идет туго, — нужно пасти лошадей, а иногда и скотину (в лесу), — так, разумеется, нельзя ничего делать, даже читать. Потому-то я до сих пор еще не кончил Вергилия...»

Даже в ближайшем городе, Дрогобыче, Франко бывал редко. Встречаем в его письмах из НагуеВи-чей и такие, например, детали: «Кажется, сегодня пойду в Дрогобыч, хотя, правду говоря, еще не знаю, у кого бы одолжить сапоги, потому что мои башмаки совершенно разлетелись... Одежды нет, сапог нет, а долги — здесь, и гавкают... Грустно теперь в деревне».

И в другом письме: «Плоховата здесь моя жизнь, дружище, — все время работа, убивающая мысли и изнуряющая меня так, что после нее невозможно собраться с силами для какого-нибудь духовного труда... А тут еще и отсутствие хотя бы в какой-то мере одухотворяющего общества, отсутствие всего, что пробуждает в человеке мысли и дает какие-нибудь впечатления; в общем, подлинно скотская жизнь...»

В Нагуевичах Франко перенес еще и тяжелую болезнь. Он захворал тифом, очень расшатавшим его ослабленный постоянными лишениями и напряженным трудом организм.

Писатель провел на родине почти два года, лишь два раза за это время (осенью 1881 года и осенью 1882) приезжая ненадолго во Львов.

В Нагуевичах он написал свою знаменитую «Веснянку»:

Гремит! Благодатная ближе погода.

Роскошною дрожью трепещет природа,

Живительных ливней земля ожидает,

И ветер, бушуя, над нею гуляет,

И с запада темная туча летит —

Г ремит!

Гремит! И народы объемлет волненье:

Быть может, прекрасное близко мгновенье...

Мильоны взывают о счастье, и тучи —

Виденье грядущей эпохи могучей,

Которая мир, как весна, обновит...

Гремит!

•

Журнал Емельяна Партицкого «Заря» объявил литературный конкурс «на лучшую оригинальную повесть» из украинской жизни. За повесть назначили значительные денежные премии. Но идейно-тематическое направление было обусловлено в духе сугубо буржуазно-консервативном.

— Должна преобладать по возможности сторона идеальная, — гласили условия конкурса. — Светлые явления нашей жизни в качестве примера, достойного подражания, будут для нас самым желательным материалом.

Ивана Франко очень привлекала мысль — написать на конкурс небольшую повесть и получить премию. К тому же до него дошел слух, что Партицкий после резкого столкновения с ним теперь был не прочь помириться и привлечь его на страницы своего чахнущего от равнодушия читателя журнала.

Но как же быть с условиями конкурса? Изобразить «идеальные стороны» и «светлые явления» современной Галичины?!

Для автора бориславского цикла и галицких картинок, пожалуй, это было невыполнимо...

Однако Франко нашел выход из положения. В условиях, объявленных «Зарей», имелась «лазейка»: темы разрешалось брать «из нашей народной жизни, современной или прошлой».

И вот Франко решил изобразить «светлые стороны» далекого прошлого, чтобы еще явственнее выступило уродство современного общества.

Правда, изображая в своей повести эпоху феодализма (XIII век, нашествие монголо-татарских захватчиков), Франко в значительной мере идеализировал, приукрасил патриархальный характер общественных отношений того времени. Но в этом был для него скрытый смысл.

«Я пишу повесть историческую, — разъяснял Франко Павлику, — идеальную (в понимании характеров, хотя и реалистическую в методе письма...).

В ней я стремлюсь показать жизнь наших общин — демократическую, без начальников; и федеральную, показать борьбу элементов вече-федеральных с разрушительными княжеско-боярскими».

Хотя повесть, добавлял тут же Франко, «заключает в себе много исторической и неисторической декоративности», по его мнению, она должна была «вызвать живой интерес и у современных людей».

Повесть он назвал «Захар Беркут Картины общественной жизни Прикарпатской Руси XIII века». И с первых же строк автор настраивал читателя на сопоставление давних времен с нынешним положением в стране:

«Грустно и неприветливо теперь в нашем Ту-холье!.. Народ нищий, подавленный, печальный... Каждый заботится только о себе, не понимая того, что этим способом размельчаются его силы, ослабляется общество. Не то здесь было когда-то!.. Сказкой покажется повесть о прежних временах и прежних людях. Верить не хотят современные люди, выросшие в нужде и притеснениях, в тысячелетних цепях и угнетении.

Но мечта поэта уносится в эти прошедшие времена, воскрешает живших тогда людей... В их жизни, так не похожей на нашу, мы заметим много такого, что можно лишь пожелать и нашим «культурным» временам».

Так сразу напрямик говорит Франко о том, что героические образы вожака свободолюбивого горного тухольского племени Захара Беркута, его сына Максима и прекрасной Мирославы — это светлые идеалы борцов' за народное счастье, пример для подражания...

И вот «Захар Беркут» закончен и отослан Пар-тицкому.

За премированные повести «Заря» обещала платить по 20—25 рублей за лист, а в повести Франко было десять листов. «Надеюсь, — писал он Павли-

Львовская тюрьма «Бригидки».