Лаки Лючано: последний Великий Дон

Шотландец Уильям Маккой был капитаном рыболовной шхуны «Аретьюза» водоизмещением в сорок пять тонн. Его ежегодный доход не превышал полутора тысяч долларов. Обыкновенный морской волк, просоленный водами трех океанов, он видел свою жизнь на много лет вперед. Годам к шестидесяти Билл Маккой намеревался передать шхуну своему старшему сыну Джерри и доживать дни в родном рыбацком поселке, каждую субботу обязательно посещая трактир. Темноволосый, дочерна загорелый под солнцем тропических морей, отрастивший по старой морской привычке густую бороду, Маккой был бы идеальным персонажем для рассказов Джека Лондона. Однако весной 1921 года случилась та самая судьбоносная встреча, которая перевернула его жизнь.

Некий англичанин зафрахтовал «Аретьюзу» для доставки ценного груза на Кубу. Когда тщательно опечатанные ящики опускались в трюм шхуны, англичанин так нервничал, что Маккой даже предложил ему страховку. Сразу по прибытии в Гавану на борт «Аретьюзы» поднялись двое американцев весьма подозрительного вида. Они пожелали осмотреть груз. Вот тогда-то Маккой с удивлением обнаружил, что в ящиках — самое обычное шотландское виски. Выпив по стаканчику, американцы остались довольны, отсчитали англичанину толстую пачку долларов и приказали портовым грузчикам выносить ящики на берег.

Получив расчет, Билл Маккой не торопился покидать Гавану. По опыту зная, что все тайны раскрываются в портовых кабаках, он решил поговорить с коллегами по профессии. Билл не скупился на деньги, и в тот же вечер его познакомили с компанией контрабандистов. Через два дня Маккой вышел на одного еврея, который оптом скупал завозимый из Европы алкоголь, а затем втридорога перепродавал его американским бутлегерам. Маккой тогда впервые услышал это слово. Еврей, заинтересованный в расширении своих торговых связей, предложил ему доставлять спиртное на Кубу в любых количествах. «Вы станете богатым человеком, мистер Маккой, — уверял пройдоха-еврей, — сейчас это самый выгодный бизнес».

В мае — июне 1921 года «Аретьюза» совершила пять рейсов. Шестьдесят два дня Маккой не сходил с капитанского мостика. Его карманы стали понемногу наполняться деньгами. Но главным были не доллары, а приобретенный коммерческий опыт.

Билл Маккой не был дураком. Он очень быстро понял, что гораздо выгоднее доставлять товар прямо к побережью Соединенных Шатов, избегая жадных лап перекупщиков. Немного зная входы и выходы в мире контрабандистов, Маккой надеялся встретить нужного человека. В это же время на Кубу приехал Биг Билл Двайер, озабоченный решением проблемы поставок крупных партий спиртного для своих заказчиков.

Двайер и Маккой были необходимы друг другу. Едва услышав из уст шотландца слово «контрабанда», Биг Билл — сама любезность — пригласил его в лучший ресторан Гаваны «Эль Парадисо». И хотя в то время Куба считалась 52-м штатом США, прохибишен здесь не действовал. Поэтому с материка сюда приезжало множество состоятельных гуляк.

Маккой, как истый шотландец, заказал скотч. Двайер попросил сухой мартини.

— Вы не представляете, мистер Маккой, — обратился он к шотландцу, — как приятно вот так просто сидеть, пить хорошее вино и при этом не опасаться, что какой-нибудь чокнутый коп схватит тебя за руку.

Высокий, широкоплечий, одетый с изысканностью миллионера, Двайер производил впечатление человека, которому можно доверять. Его глаза не бегали, как у шулера, а смотрели прямо на собеседника. Маккой хорошо знал, какая категория людей крутится в бутлегерском бизнесе, но этот парень выглядел вполне прилично.

— Я слышал, мистер Двайер, что в Америке все полицейские — ирландцы, — заметил он, — а ирландцев уж никак нельзя назвать трезвенниками.

Двайер улыбнулся:

— Можно сказать, доверили чертям охрану райских ворот.

С наслаждением отпив из бокала немного вина, Биг Билл перешел на деловой тон:

— Мистер Маккой, я бизнесмен довольно высокого уровня, и меня интересуют только крупные партии товара. Очень крупные, — подчеркнул он, — вы меня понимаете? Целый флот, перевозящий сотни тысяч галлонов, миллионные обороты. Если это вам подходит, то мы могли бы наладить совместный бизнес.

Маккой бесстрастно вертел в пальцах бокал. Только горящие глаза выдавали его внутреннее волнение. Вот так просто, буднично сбылась его мечта о богатстве. Даже не верится. Тут главное — не закружилась бы голова.

— Вы говорите, флот, мистер Двайер, — с сомнением произнес Маккой, — но как моряк я хочу вам сказать, что для флота сначала нужно проложить морской путь, накатать трассу (шотландец употребил ходкое выражение контрабандистов), а уж потом разговаривать о миллионах.

Большой Билл театрально развел руками:

— Мой дорогой мистер Маккой, теперь я хочу сказать вам как бизнесмен: сейчас ситуация на рынке такова, что медлительность и нерешительность равноценны банкротству. Меня в буквальном смысле слова осаждают заказчики. И если в течение месяца я не найду способ доставить в страну достаточное количество спиртного, они сделают это сами, уже без меня. И я потеряю все. Мой вам совет, дружище: спешите, хватайте удачу за хвост, иначе всю жизнь будете на побегушках у Эндрю Лейбовича.

Услышав имя еврея-перекупщика, Маккой помрачнел:

— Ваша правда.

В самом деле, думать тут было нечего. Билл Маккой знал многих морских бродяг, таких же неудачников, каким сам был раньше. Он не сомневался, что старые приятели не откажут ему в услуге — тем более что эта услуга не без выгоды для них… В считанные дни Маккой мог собрать целую эскадру рыболовных шхун, подобных «Аретьюзе». Да и деньги на покупку нужного количества выпивки можно найти без проблем, заложив в банке все ту же «Аретьюзу». Судьба в лице Большого Билла Двайера молча ждала ответа. Маккой протянул ему свою широкую, мозолистую ладонь:

— О’кей, мистер Двайер, я — с вами.

Улыбка Двайера была искренней, теплой и сердечной:

— Я очень рад, мистер Маккой. Вы приняли правильное решение.

Уильям Двайер появился на свет божий в трущобах Десятой авеню в Бруклине. В юности он носил маску законопослушного гражданина и никогда не участвовал в делах ни одной из многочисленных подростковых банд. Джордж Шевлин — гангстер, которого сам Арнольд Ротштейн поставил присматривать за Десятой авеню, — заметил осторожного, сообразительного, а поэтому очень многообещающего юношу. Он устроил Двайера на работу в доки.

Не было такой грязной лужи, в которой не побывал бы молодой хитрец. Хищение грузов, скупка и перепродажа краденого, торговля наркотиками, ростовщичество, а со временем — взятки. Репутация честного трудяги служила ему щитом. В бруклинских доках работало около пятидесяти тысяч человек, и полицейские просто физически не могли уследить за каждым. Они подозревали более матерых, но менее хитрых преступников.

Билл Двайер заблаговременно подготовился к «сухому закону». Через год он поднялся настолько высоко, что стал правой рукой Арнольда Ротштейна. У него была собственная банда крепких и очень жестких парней, надежно прикрывавших операции своего босса. Теперь уже Двайер отдавал приказы Джорджу Шевлину, который стал для него всего лишь одним из многих заказчиков на выпивку. В первый год прохибишена Двайер заработал почти полтора миллиона долларов. Все гангстеры Нью-Йорка стали прибавлять к его имени уважительное прозвище Биг (Большой). Человек умный, он понимал, что «сухой закон» не вечен, поэтому спешил извлечь из этого золотого времени максимальную выгоду. К концу эры прохибишена Большой Билл Двайер рассчитывал довести свое состояние до цифры пятьдесят миллионов. Но для этого ему был позарез необходим надежный поставщик из Европы. Таким поставщиком стал Билл Маккой.

«Аретьюза» вышла из порта Глазго в сопровождении десяти шхун водоизмещением от 15 до 25 тонн. Все корабли были до отказа загружены ящиками с виски и просели в воду почти на два фута ниже ватерлинии. Июль в Атлантике — время штиля и попутных пассатов, поэтому Маккой не беспокоился насчет перегрузки судов своего флота.