Лаки Лючано: последний Великий Дон

Все банды в городе рукоплескали Арнольду Ротштейну. Его авторитет поднялся необычайно высоко. В каком-то смысле каждый бутлегер невольно зависел от еврейского босса. Ротштейн знал об этом бизнесе все до мельчайших подробностей. К нему приезжали гангстеры из Бостона, Детройта, Питтсбурга, Чикаго и многих других городов. Ротштейн был первым, кому удалось собрать воедино почти все еврейские банды Америки. По существу, его можно считать «крестным отцом» еврейской мафии. Чарли Луканиа многому научился у него.

Работа полиции на Малберри-стрит свелась к простому ведению статистики. Обычный жаркий майский день 1921 года. В отдел по расследованию убийств поступило сообщение об очередной перестрелке в Лоу-Холл. Среди мусорных баков патруль обнаружил два трупа с огнестрельными ранениями. Оба мертвеца аккуратно упакованы в пластиковые мешки.

На место происшествия выехала следственная группа, чуть позже туда прибыл вернувшийся с обеда начальник отдела — лейтенант Уэйн. На сытый желудок ему было не очень приятно осматривать обезображенные трупы.

— Еще двое, сэр, — доложил детектив Слэттери, — и опять на нашем участке.

Журналисты — из категории любителей кроваво-сенсационных снимков — постоянно дежурили возле Лоу-Холл. Сколько бы полицейские ни разбивали фотоаппараты — газетчиков меньше не становилось. Что поделать: такого рода фотографии всегда пользовались огромным спросом. В отместку за разбитые фотоаппараты корреспонденты печатали в прессе разгромные статьи с названиями вроде «Полиция бессильна». При этом лейтенант Уэйн искренне переживал за честь мундира. Но не он устанавливал правила в этом городе, а его переживания никого не интересовали.

— Личность убитых определена?

— Пока только одного, сэр, — ответил Слэттери, — Гарри О’Брайен по кличке Рыжий. Из банды Михана. Второго мы не знаем.

Махнув рукой, лейтенант Уэйн сел в патрульную машину. Неизвестно, редактор какой именно нью-йоркской газеты, просматривая подготовленный к набору номер, воскликнул:

— «Перестрелка в здании Лоу-Холл»! Ну что это за название? Нужно нечто новое, оригинальное и одновременно интригующее. Читатель требует от нас сенсаций!

Редактор задумался. Щелкнул пальцами:

— «Гнездо мафии на Малберри-стрит»! Вот то, что нам надо!

Под этим громким названием бутлегерская биржа, творение злого гения Арнольда Ротштейна, заняла подобающее место в истории и на страницах газет. До самого конца эры «сухого закона».

Глава 6

«Ромовый бульвар» [9]

— Чарли, нам незачем соваться в Ист-Сайд, — ворчал Мейер Лански, — наша выпивка слишком хороша для голодранцев из гетто.

Луканиа возразил:

— Из одной бутылки отличного виски мы можем сделать пять бутылок сивухи. В таком виде пойло сойдет даже для бродяг. Ты же знаешь, нам надо расширять наше дело. Фрэнк говорит: «Дайте мне сто тысяч долларов — и все кандидаты от демократической партии будут у меня в кармане». Мы должны выиграть эти выборы. А для этого нужны деньги. Сегодня. Сейчас.

— Я говорю тебе именно об этом! — воскликнул Лански. — В Ист-Сайде мы ни черта не заработаем! Я предлагаю поговорить с этим евреем из Бронкса. Арнольд уже вложил в его предприятие пятьдесят тысяч.

— Это медленный путь! Бронкс для нас — все равно что Северный полюс. Мы никого там не знаем. Надо разбавить партию виски и продать в Ист-Сайде. Ты умеешь считать лучше всех нас, вот и скажи, насколько больше это получится?

— Ну, хорошо, — ярился Лански, — сегодня, завтра и, может быть, послезавтра это сработает. А через месяц? Через год? В бизнесе нельзя жить только сегодняшним днем. Надо смотреть вперед, думать о будущем. Любой кретин в Ист-Сайде знает, что такое прохибишен. Дешевая дрянь продается там на каждом углу. Я уже не говорю о том, что каждый день эти придурки убивают друг друга. Запомни, Чарли, запомни, что я скажу: по-настоящему большой спрос был, есть и будет только на первоклассную контрабандную выпивку. В любом случае она будет стоить в десять раз дороже уличного дерьма.

Чарли Луканиа упорно стоял на своем:

— Я разговаривал с Уэкси, с этим парнем из Бруклина, Билли Двайером. У них проблемы с поставками. Заказчиков стало слишком много. Они не успевают пополнять свои запасы. Цены на спиртное подскочили даже на Багамских островах.

— Это временные затруднения, — сказал Лански. — Знаешь, Чарли, я тут прочел недавно одну книжку…

Брови Луканиа стремительно взлетели вверх. От старины Мейера он ожидал чего угодно, но это было что-то новенькое.

— …Она называется «Извлечение прибыли», написал какой-то янки, большая башка по всем этим экономическим делам. Среди всякой чепухи там был закон спроса…

Лански изо всех сил напряг мозги:

— Это… основной закон капиталистической экономики, — выдавил он. — Поставляя продукт только высшего качества… кхе, можно обеспечить себе клиентуру высокого уровня и… гм, значит — стабильно высокую прибыль.

Гангстеры смотрели на Лански глазами величиной с монету в один доллар. Только Костелло сразу ухватил суть:

— Чарли, по-моему, у Мейера отличная идея. Нам есть с чем сравнивать. В борделях на 42-й улице девочки берут с клиента по сто баксов за «сеанс». Но это самые шикарные девочки в городе! С ними проводят время очень важные люди, которые своей властью защищают заведение от закона. Качественный товар, нужные связи, — Костелло загнул два пальца на руке, — вот так делается хороший бизнес. А вспомни эти грязные притоны в Ист-Гарлеме! Там шлюхи стоят всего десять баксов. От них воняет. Полжизни они проводят в тюрьме.

— Что верно, то верно, — поддакнул Багси Сигел, лучше всех разбиравшийся, где какие шлюхи.

Разговор о проститутках очень не нравился Чарли Луканиа, так как застарелый сифилис, полученный от девки четыре года назад, все еще давал себя знать. Но сицилиец ничем не показывал своего отвращения.

Костелло поучительно изрек:

— Человек до тех пор чувствует вкус денег, пока деньги дают ему возможность наслаждаться тем, что недоступно для других. В этом все дело.

— Я же говорю: нечего соваться в Ист-Сайд, — вмешался Мейер Лански, — нам без конца придется выяснять отношения с тамошними придурками. Ты знаешь эту породу, Чарли: за пять долларов они пристрелят родную мать. Мы с ними не договоримся. О чем с ними вообще можно разговаривать? Вместо того чтобы заниматься бизнесом, нам придется пускать кровь то одному, то другому. Так мы рано или поздно прогорим. Еще немного — и у нас будет лучшая клиентура в городе, влиятельные друзья. Для этого мы должны поставлять первоклассное пойло и не лезть в трущобы. Я по горло сыт «адской кухней».

— Это то, о чем говорил Джонни Торрио, — задумчиво произнес Костелло, — ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ. Судьи, полицейские, адвокаты, политики, которые работают на нас и обеспечивают соблюдение наших интересов. Надо идти по этой дороге, не сворачивая. Когда-нибудь мы сможем забраться прямо в Белый дом.

Костелло вздохнул. Мечты о небывалом величии давно будоражили его воображение. И он видел реальные пути воплощения их в жизнь. Обведя лица друзей пристальным взглядом, Чарли Луканиа спросил:

— Ну, и где же мы возьмем столько хорошего пойла?

…Летом 1921 года многие крупные бутлегеры задавали себе тот же вопрос. Бизнес разрастался стремительно, как на дрожжах. Из кустарного промысла бутлегинг превращался в отрасль индустриального производства. Авторитетные боссы, вроде Сэма Бернштейна или Джонни Торрио, оборудовали на своих территориях перегонные фабрики, мощности которых достигали миллионов гектолитров в год. Алкоголя, завозимого с Багамских островов или из Канады, не хватало для удовлетворения ажиотажного спроса. В сфере контрабанды возникла необходимость новой стратегии.

Иной раз, изучая биографию человека, который был полным ничтожеством, а потом внезапно стал богат и всесилен, нельзя не позавидовать умению такого типа вовремя оказаться в нужном месте. Прослеживается даже некая историческая закономерность. В том смысле, что, в силу стечения определенных внешних обстоятельств, человек совершает судьбоносный прорыв в блистательное будущее. Карьера многих всемирно известных преступников складывалась именно так.