Юлиус Фучик

В это время Фучик подружился с рабочими завода «Шкода», в среде которых он приобрел, как он сам говорил позже, «рабочий нюх». Рабочие оказались людьми энергичными и борцами за свои классовые интересы…

4 апреля 1920 года Фучику выдано удостоверение о том, что он является «членом издательского и редакционного коллектива „Правды“ в Пльзене».' Эта газета называлась так же, как и газета советских коммунистов, выходила с лозунгами на первой полосе «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и «Кто не работает, тот не ест!», стояла на позициях левых социал-демократов. Редактор Ян Зибар, рабочий «Шкоды», поэт и вдохновенный пропагандист коммунистических идей, подружился с Юлиусом и вскоре предложил ему место референта и редактора по вопросам литературы и театра.

В конце 1920 года после отставки социал-демократического правительства Тусара было сформировано чиновничье правительство во главе с «беспартийным», бывшим представителем высшей австрийской бюрократии Яном Черным. Его главная задача состояла в переходе от обороны к решительному наступлению буржуазии на рабочий класс и Марксистскую левую. В качестве предлога был использован конфликт по поводу Народного дома на Гибернской улице, где находилась партийная типография социал-демократов. Дом являлся, по существу, штабом Марксистской левой. Здесь 21 сентября вышел первый номер газеты «Руде право» («Красное право»). Буржуазный суд по ходатайству правых социал-демократов запретил использовать им старое название «Право лиду».

9 декабря правительство отдало приказ полиции и жандармерии занять Народный дом любой ценой, «даже если бы для этого пришлось шагать через трупы». Чешский пролетариат ответил на акт насилия всеобщей забастовкой. В ней приняли участие около миллиона рабочих. Во многих местах рабочие заняли заводы, революционные комитеты брали власть в свои руки, батраки захватывали богатые поместья, в городе Кладно возникла «советская республика». Правда, Пльзень была единственным промышленным городом республики, где социал-демократам удавалось держать в узде недовольство рабочих. Обстановка в стране накалялась…

В январе 1921 года ученик последнего класса реального училища Фучик делает обстоятельные выписки из «Манифеста Коммунистической партии». Через три месяца Юлиусу удается наконец впервые прочитать работу В.И. Ленина «Государство и революция». Читал с большим напряжением, возвращаясь по нескольку раз назад.

В мае 1921 года была создана Коммунистическая партия Чехословакии. XIV съезд чехословацкой социал-демократической партии (левой) стал Учредительным съездом КПЧ. Возникновение КПЧ в условиях мощного подъема революционного движения под влиянием победоносных идей Великой Октябрьской социалистической революции явилось событием огромного значения в истории Чехословакии. В становлении партии чехословацких коммунистов неоценимую роль сыграли советы и помощь В.И. Ленина. Б. Шмераль, один из активных организаторов КПЧ, заявил на ее Учредительном съезде: «Мы — больше, чем политическая партия. Мы — авангард новой жизни. Создавая новые отношения, мы хотим создать также новых людей». К этому поколению новых людей принадлежал и Ю. Фучик. Когда в том же месяце в Пльзене из левого крыла социал-демократической партии была создана местная организация КПЧ, он вступил в ее ряды.

Молодая, только что рожденная КПЧ немедленно и решительно встала во главе борьбы масс и наглядно подтвердила, что она является партией нового типа, в корне отличающейся от бывшей социал-демократической партии. На демонстрациях и митингах трудящихся КПЧ призывала массы к борьбе за подлинную свободу, выступала в защиту Советской России от иностранной интервенции. В эту ожесточенную классовую борьбу активно включился и восемнадцатилетний Фучик, только что сдавший выпускные экзамены.

Аттестат зрелости был не блестящий — «хорошо» за поведение, «удовлетворительно» по чешскому и французскому языкам, математике, естествознанию, физике, черчению, «хорошо» по геометрии и только четыре отличные оценки: по истории, географии, физкультуре и по введению в философию.

Реальное училище считалось как бы преддверием политехнического института, где перед Юлеком открывалась карьера инженера. Сколько тяжких разговоров, сколько бурных объяснений с отцом должен был пережить Юлиус, пока не настоял на своем. Как бы благоразумно и дальновидно ни решал за него отец, Юлек сам выбирал свою судьбу, намереваясь поступить в Карлов университет в Праге. Отцу нелегко было расстаться с мыслью о сыне-инженере, к тому же он был недоволен тем, что сын в ущерб своему дарованию и призванию отдает столько сил и времени такому опасному занятию, как политика.

Постоянные столкновения с властями, полицейские преследования. Какая уж тут может быть серьезная работа в литературе, научная карьера! Мать горевала: сын уже большой и уходит от нее. Она хорошо знала его горячую, порывистую романтическую натуру, его фантазию, отвагу и характер.

БОРЬБА

ЕГО УНИВЕРСИТЕТЫ

Прожив восемь лет в Пльзене, восемнадцатилетний Фучик возвращается в родной город, в Прагу. Когда он сошел с поезда, в кармане у него всего-навсего две кроны и сорок геллеров, но в чемоданчике — пять заветных тетрадей. Самый главный капитал человека, мечтающего стать литературным и театральным критиком. «Книги и театр открывали мне мир, — вспоминал он, — я искал в них правду и понял, что есть книги, которые говорят, есть, которые лгут, а есть и вообще немые. Мне казалось, что об этом надо сказать, чтобы не было ни лживых, ни немых книг. Я считал это своим долгом в борьбе за лучший мир».

Он шагал по набережной Влтавы и впитывал мелодичный шум влтавских порогов, приглушенную музыку из освещенных кафе и ресторанчиков, первые звезды над большим шумным городом, веселые взгляды девушек. Стройная и крепкая фигура, мужественные черты смуглого лица, большие сверкающие глаза, в которых были то веселые, задорные искорки, то какое-то детское изумление перед окружающим миром, — все это придавало его наружности привлекательность. «Какой красивый город, — думал Юлиус, — какой город!» Романские стены, готические шпили, тонкие витые украшения в стиле барокко на куполах перекликались между собой в музыкальном аккорде точно так же, как скаты дворцовых крыш и кудрявые сады, поднимающиеся по склонам. Сады на террасах — архитектурная особенность Праги — единственные в Центральной Европе. Прага возвышенна и человечна, она прекрасна, она очаровательна. Через Влтаву перекинулись своды Карлова моста, гордо демонстрирующего соединение строгой готической архитектуры с барочными скульптурами. Единственный в своем роде, этот мост означает для Праги то же, что Колизей для Рима, Акрополь для Афин, Эйфелева башня для Парижа. На берегу выступают прелестные старинные мельницы; продолговатые острова раскинулись по Влтаве как плавучие букеты. Юлиус любовался своей Прагой.

Вот и Смихов. Здесь, как и в каждом пражском квартале, своя выразительность, особые ощущения. Он не замечал, сколько времени бродит по городу. Порой он возвращался на одни и те же улицы и снова останавливался перед уже знакомым зданием. Все вокруг было и знакомо, и как бы ново в родном городе. В памяти сразу же оживали дорогие, овеянные грустью воспоминания детства, растравляли душу болью по ушедшей чистоте и яркости первых впечатлений жизни. Сердце его учащенно забилось, когда он оказался в лабиринте узких улочек и дворов. Здесь и сапожники, и прачки, и мастерская горемыки-художника, и кабачок, здесь споры и ссоры, любовные интриги, политические дебаты, анекдоты, здесь шутками, своеобразной чешской иронией, упорством народ сохранял и отстаивал свой язык, свою душу, свои нравы и обычаи.