Штурм Берлина. Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин

Младший сержант И. ВОЛОБУЕВ

Кровь сильнее потекла по жилам, сердце стучало и как будто бы говорило: настал, настал, настал долгожданный момент. Хотелось скорее итти в бой, чтобы обеспечить светлое будущее новому поколению, чтобы дети с гордостью смотрели на своих отцов, чтобы они учились у нас любить свою Родину и бить её врагов, чтобы всегда уступали место инвалиду Отечественной войны, чтобы не зарастали тропы к могилам воинов и на могилах их цвели розы и лежали венки. Сердце стучало не одно, тысячи сердец стучали, у каждого солдата и офицера билось большое русское сердце.

Когда началась артподготовка, я встал в траншее в полный рост и смотрел на разрывы наших снарядов, подымавших в воздух деревья и землю. Спасибо, товарищи артиллеристы! Вдруг за моей спиной раздался сильный удар, в ушах зазвенело. Я так увлёкся происходившим впереди, что не заметил, как к траншее подкатили пушку. Пришлось отойти немного в сторону.

Старший сержант В. ЧЕРЕМУХИН

Мы проснулись от гула орудий и сразу поняли, что этот гул возвещает о начале штурма Берлина. Бойцы говорили, что такой канонады они ещё в жизни не слышали. Когда мы по команде выскочили из траншей и пошли в атаку, артиллерийский гул не прекращался. Наступление утра осталось незамеченным, потому что дым от пороховых газов всё сгущался. Дойдя до первого населённого пункта, мы увидели сквозь разрывы газовых облаков солнце. Проходим три ряда немецких траншей, обработанных нашей артиллерией. Впечатление огромное. Один снаряд попал прямо в пулемётное гнездо. От пулемёта и его расчёта остались только незначительные признаки. Остатки брёвен в воронке необычной формы подтверждают, что здесь был блиндаж. Из земли торчат в беспорядке железные прутья арматуры – догадываюсь, что это остатки трансформаторной будки, служившей немцам в качестве наблюдательной вышки. Но что это такое? Вдали видны целые немецкие пушки, стволы их направлены в нашу сторону. Это удивляет нас, но удивление исчезает, когда мы приближаемся к уцелевшим пушкам. Оказывается, это ложные огневые позиции немецких батарей: все пушки сделаны из брёвен. Понятно, наши артиллеристы не стали тратить на них снарядов. Боец Скородубцев, увидев эти фальшивые пушки, сказал:

– Старого воробья на мякине хотели провести.

Гвардии красноармеец И. САПРЫКИН

Наступил рассвет. Приодерская земля колыхалась, как при землетрясении. Капитан Кудяков находился со своими разведчиками-артиллеристами в боевых порядках пехоты. Противник обнаружил наш наблюдательный пункт. Снаряды обрушились на блиндаж. Было сорвано два верхних наката, но капитан не обратил на это внимания. Он смотрел в бинокль на продвижение нашей пехоты.

– На Берлин! На Берлин! – кричал он. Радость такая, какой ещё никогда не было.

Сержант Баринов, наблюдавший за разрывами снарядов наших орудий, заметил немецкую пушку, которая стреляла по нас.

– Товарищ капитан! Вон она по нас бьёт. Ей-богу, по нас! – уверял он.

– Передай, пусть дадут по ней огоньку, – сказал капитан, не отрываясь от бинокля.

Телефонист не успел выполнить приказания; волной воздуха его ударило об стену. Пыль заслонила видимость. Снаряд оторвал угол блиндажа и разворотил третий, последний, накат брёвен.

– Перебегаем в тот дом, – сказал капитан.

Только успели все добежать до нового наблюдательного пункта, как возле него упал тяжёлый снаряд.

– Товарищ капитан, мне ногу оторвало! – закричал связной.

Капитан Кудяков был ранен в шею. Но он, очевидно, не сразу почувствовал это. Услышав голос связного, он подошел к нему, увидел, что тот лежит в крови, и сказал:

– Клянусь, они не уйдут от нас. За всё заплатят!

Гвардии сержант Г. ЧЕРНЫШЕВ

Ночью от блеска пушечных выстрелов, от прожекторов, бросающих длинные лучи в глубину вражеской обороны, от огневых трасс "катюш" светло, как днём, а утром от едкого порохового дыма, сдавливающего дыхание, в пяти метрах ничего не видно.

Лейтенант А. ФРЯЗИНОВ

Непревзойдённый по силе огня артиллерийский удар. Одно за другим взлетали вверх укрепления немцев. Когда яркие лучи прожекторов осветили закрытый серой стеной передний край противника, к гулу нашей артиллерии присоединился гул приближающихся танков прорыва "ИС". Наша пехота выходит из окопов и в единодушном порыве бросается в атаку.

– Вперёд, друзья! За Родину! За Сталина! – зовёт бойцов голос нашего знаменосца рядового Килина.

Постепенно рассеиваются закрывающие солнце пыль и дым. Артиллерия перенесла огонь в глубь обороны отступающего противника.

В 8 часов утра наше знамя Победы уже развевается над станцией Вербиг. За три часа мы с боем прошли пять километров.

Немцы ещё попробовали контратаковать нас. но их встретил дружный огонь; орудие прямой наводкой подожгло один танк, подбило другой, и контратака захлебнулась.

В цепи бегущих впереди бойцов снова заколыхалось знамя Победы, и в эту минуту вражеская пуля ранила героя знаменосца. Но знамя подхватил старший сержант Шкурко, и оно попрежнему неудержимо несётся вперёд, настигая ошеломлённого врага.

Капитан КУЗЬМЕНКО

ДВАЖДЫ ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ГВАРДИИ ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК В. ЧУЙКОВ

СТРАНИЦЫ ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

Славный маршрут

Осенью 1944 года воины 1-го Белорусского фронта послали товарищу Сталину подарок – бронзовую фигуру красноармейца, шагающего через Вислу и Одер. Красноармеец держал в руках знамя, оно было занесено над Берлином. Приняв подарок, товарищ Сталин сказал:

– Бойцы 1-го Белорусского фронта задачу свою понимают правильно. Большое счастье это было для нас, стоявших тогда на вислинском плацдарме, – мы почувствовали, что наша страстная мечта сбудется, что вождь и Верховный Главнокомандующий именно нас нацеливает на Берлин, что именно нам предстоит водрузить над Берлином знамя Победы. Когда стало известно решение Ставки Верховного Главнокомандующего, старые товарищи-генералы, делясь своими чувствами, говорили мне:

– Твои гвардейцы, Чуйков, пройдут славный маршрут Отечественной войны: Сталинград – Берлин.

Я знал, что к предстоящей операции надо готовиться очень серьёзно, иначе немцы соберутся с силами и остановят нас перед Берлином. Это их от гибели не спасёт, но для нас, сталинградцев, будет позором.

Опыт уличных боёв был у нас большой. В Сталинграде мы создали штурмовые группы – это была школа боя в городе. На нашем пути к Одеру стояла Познань, в этом городе наши гвардейцы дрались 25 дней. Наконец, взятие крепости Кюстрин на Одере было репетицией битвы за Берлин.

В дни подготовки войск к последнему, решающему наступлению я написал статью "Как действовать в бою за населённый пункт". Все бойцы и офицеры армии прекрасно понимали, что под скромным выражением "населённый пункт" я подразумеваю ни больше ни меньше как Берлин, столицу фашистской Германии.