Штаб армейский, штаб фронтовой

Бесспорна решающая роль в незабываемых боях тех дней дорогих моему сердцу танковых войск. Но нельзя умолчать и о подвиге пехотинцев, кавалеристов. Их действия, правда, не были столь эффективны, но без черновой работы пехоты и кавалерии по ликвидации многочисленных опорных пунктов врага, остававшихся в тылу наступающих, не был бы закреплен и упрочен успех танкистов. В. И. Кузнецов неоднократно выезжал в 3-й гвардейский кавалерийский корпус, в полосе которого обстановка складывалась особенно напряженно. Он с восхищением рассказывал о подвигах конников и взаимодействовавших с ними пехотинцев. Об этом же слышал я и от комкора генерала Иссы Александровича Плиева, с которым мы неоднократно встречались и подолгу беседовали. Высокого роста, поистине классического телосложения, с чуть насмешливым взглядом миндалевидных темно-синих глаз, он сразу привлекал всеобщее внимание. Это был замечательный человек и военачальник. Осетин по национальности, рабочий по социальному положению, он прошел суровую жизненную школу. Его хорошо знали по Московской битве как соратника легендарного Доватора. Это был прирожденный кавалерист, в седле он как бы сливался с конем.

В прорыв корпус начал входить на участке 76-й стрелковой дивизии. Головные части миновали хутор Громки рядом с атакующей пехотой. Командир 18-го кавполка 5-й гвардейской кавдивизии И. Ф. Наконечный, получив от Н. Т. Таварткиладзе данные об обстановке, повел свои эскадроны на хутор Платонов. Конники ворвались на его северную окраину и захватили первых пленных. В это время показалась артиллерийская колонна противника. На нее устремился 1-й эскадрон лейтенанта Богоутдинова. Атака была внезапной, и вражеские артиллеристы, бросив свои орудия, пустились наутек. 2-й эскадрон капитана Леонтьева прорвался на противоположную окраину хутора, пленил там несколько десятков румын и взял богатые трофеи.

20-й кавполк подполковника В. И. Буйвицкого завязал бой с пехотой противника западнее Цимловского у высоты 187,5. А еще один полк замешкался. Кавалеристы этой части посчитали, что их задача - входить только в чистый прорыв.

- Я не успел, что называется, глазом моргнуть,- рассказывал Василий Иванович Кузнецов,- как генерал Плиев лично повел этот полк вперед и быстро добился прорыва второй линии вражеской обороны.

Уже эти первые действия кавкорпуса создали угрозу окружения 15-й румынской пехотной дивизии, которая находилась между конниками и ударной группировкой 65-й армии. Подразделениям этой дивизии совместно с другими группами противника, оказавшимися в нашем тылу, удалось вновь захватить хутор Громки незадолго до того, как к нему стала выходить следовавшая во втором эшелоне 32-я кавалерийская дивизия полковника А. П. Москаленко. По приказу комкора ее головной полк развернулся и лавиной ринулся на Громки. Занимавшие оборону подразделения 15-й румынской пехотной дивизии, увидев стремительно мчавшихся на них всадников, попрятались в окопах и никакого сопротивления не оказали. Хутор был взят, кавалеристы двинулись дальше, а примерно через полчаса к Громкам подошла 293-я стрелковая дивизия. К этому времени вражеский опорный пункт вновь обрел боеспособность, ибо сюда стеклись многочисленные разрозненные группы румын и немцев. Поэтому командиру 293-й дивизии генералу П. Ф. Лагутину пришлось в третий раз штурмовать Громки, соблюдая все требования тактики. 1034-й полк стремительно ударил с фронта, а два других (1036-й и 1032-й) обошли узел сопротивления с флангов. Слаженным натиском с трех сторон противник опять был выбит из Громков, и на этот раз окончательно.

Из сказанного видно, что в полосе наступления 21-й армии сложилась крайне тяжелая, противоречивая ситуация, какую в нашем военном обиходе называют "слоеным пирогом". К исходу дня 102-я танковая и 4-я мотострелковая бригады корпуса А. Г. Кравченко подошли к Майоровскому{249}. Завязав бой с контратакующим противником, они одновременно вынуждены были отбиваться от вражеских частей, которых теснил 3-й гвардейский кавкорпус. Конникам же в свою очередь приходилось отбиваться от румынских частей, сбитых с позиций у Громков полками 293-й и 76-й стрелковых дивизий.

В этих условиях управление сверху порой ослабевало, и тогда в полную силу проявлялось самостоятельное боевое творчество командиров соединений и частей. Надо, однако, отметить, что благодаря изобретательности В. А. Пеньковского командарм 21, как правило, всякий раз довольно быстро восстанавливал управление.

Очень существенную роль в упорядочении управления сыграло и то, что В. И. Кузнецов почти постоянно находился в полосе действий армии И. М. Чистякова. Василий Иванович был неразлучен с радиостанцией, смонтированной на "виллисе", поэтому, несмотря на всю запутанность оперативной обстановки, командующий фронтом через наш штаб был всегда в курсе наиболее значительных событий и с присущей ему энергией влиял на их развитие.

Ночью бои продолжались: 5-я кавдивизия выкуривала врага из Селиванова и Власова. К 18 часам 20 ноября противник покинул эти опорные пункты. Тем временем 20-й кавполк Буйницкого вышел к Майоровскому, который блокировался одним танковым батальоном из корпуса Кравченко. Схватка здесь была жестокая, враг бросался в яростные контратаки. Отбивая одну из них, конники Буйницкого в лихой сабельной атаке овладели этим районом.

Дивизии Чепуркина, понесшей потери и сильно утомленной в первые сутки, Исса Александрович Плиев дал возможность отдохнуть и привести себя в порядок в просторной балке Чечерова. Отсюда она к утру 21 ноября выдвинулась к Нижней Бузиновке, где подверглась удару с воздуха, к счастью довольно слабому. В 8 часов 20-й гвардейский кавполк стремительной атакой при поддержке нескольких танков выбил из станицы до двух рот пехоты и ворвался в нее, захватив 7 танков, 17 автомашин, склады продовольствия и десятки повозок с награбленным у советских людей имуществом. В 11.30 враг предпринял попытку вернуть Нижнюю Бузиновку атакой нескольких пехотных батальонов с легкими танками с высоты 184,8 и из Сухановского. Отбив этот наскок, конники Чепуркина на плечах отступающих ворвались в Сухановский и после упорного боя в 18.00 овладели им.

Эти успехи, казалось, должны были облегчить нашу борьбу за основной тыловой рубеж обороны врага, пролегавший между Нижней и Верхней Бузиновками. Но он был слишком важен в оперативном отношении, и Паулюс делал все, чтобы сохранить его в своих руках. По свидетельству Адама, Паулюс считал, что с потерей Верхней Бузиновки будут отрезаны пути отхода на юг 11-му армейскому корпусу генерала Штреккера, что могло привести к его изоляции от главных сил 6-й армии. Выход советских войск к Верхней Бузиновке, по мнению немецкого командования, создавал угрозу и для важного отрезка железной дороги Морозовская - Чир.

В связи с этим к Верхней Бузиновке на подмогу румынам перебрасывались немецкие войска, в том числе 14-я танковая дивизия генерала Беснера. Бои там затягивались. Николай Федорович Ватутин позвонил И. М. Чистякову и сказал, что необходимо прочно блокировать этот узел сопротивления и развить удар на Осиновский. Иван Михайлович ответил, что он сейчас вместе с Н. Н. Вороновым организует достаточно мощный артиллерийский кулак и врагу не поздоровится. Вскоре 5-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника П. И. Зубкова нанесла свои чувствительные удары противнику. Так, только 1250 иптап майора В. А. Котеловского вывел из строя более 30 танков и 40 автомашин с мотопехотой{250}.

Одновременно с этим 86-й и 121-й полки 32-й кавалерийской дивизии обошли Верхнюю Бузиновку с севера и выдвинулись к Осиновскому. Однако командир 14-й немецкой танковой дивизии генерал Беснер довольно искусно сманеврировал, и с высоты 164,6, что восточное Верхней Бузиновки, а также с других выгодных позиций его артиллерия и танки открыли огонь. Но к этому моменту наши конники тоже подтянули сюда свою артиллерию и 4-й тяжелый танковый полк. Корпусная артиллерия под командованием полковника П. Ф. Нефедова уничтожила батареи врага. За этот и другие успешные бои П. Ф. Нефедов в числе немногих артиллеристов по представлению Н. Н. Воронова был удостоен ордена Суворова II степени.