Записки солдата

Операция "Кобра" захватила противника в тот момент, когда равновесие его сил было опасно нарушено; шесть из его восьми танковых дивизий были сосредоточены на фронте Монтгомери. Когда мы прорвали оборону противника у Сен-Ло, он направил свои бронетанковые части к участку прорыва. Но затем, когда наступавшие войска Миддлтона по дороге на Кутанс отрезали немцев от западного берега Котантенского полуострова, противник вдруг обнаружил, что его левый фланг открыт и находится под угрозой. Сейчас, когда Паттон направил свои танки в промежуток между Сеной и Орлеаном, а Ходжес охватывал открытый фланг противника, немецкому командованию предстояло принять трудное решение - где именно оно должно добиваться решительной битвы на западном фронте. Здесь могло быть два выхода: либо отвести войска с открытого левого фланга назад, выпрямить линию фронта в направлении с севера на юг и удерживать ее, обеспечивая организованное отступление к Сене; либо рискнуть армией и нанести удар на Авранш, пытаясь закрыть брешь и снова примкнуть левый фланг к морю. Важно было не только принять правильное решение, но и принять его своевременно. Ведь до тех пор, пока наш коридор у Авранша оставался открытым,7-я германская армия имела незащищенный левый фланг и тыл. Чем дольше фон Клюге откладывал принятие решения, тем опаснее становилось его положение.

Отход к. Сене ставил противника перед серьезной проблемой транспорта. Железные дороги были разрушены и лишь немногие немецкие дивизии имели свои транспортные средства в количестве, достаточном для передвижения по шоссейным дорогам. Кроме того, чтобы избежать ударов авиации союзников, им пришлось бы передвигаться только по ночам. Однако, несмотря на эти трудности, противник, вероятно, все же успел бы отвести свои основные силы за линию Сены. Хотя авиация могла беспокоить его колонны и задерживать их движение, она была не в состоянии их остановить. Перейдя на правый берег Сены, противник мог усилить свою оборону войсками из района Па-де-Кале. В этом случае он также сокращал свои линии коммуникаций и занимал позиции, находящиеся поблизости от баз немецкой авиации, которая получала возможность обеспечить поддержку с воздуха своим наземным войскам.

В противоположность трудностям вынужденного отхода к Сене, другой путь открывал перед противником соблазнительную возможность перейти в наступление, восстановить равновесие и выправить линию фронта в Нормандии.

Ведь если бы немцам удалось прорваться через наш коридор у Авранша к морю и снова закрепиться на берегу, они создали бы более узкий фронт и свели бы на нет наше преимущество в подвижности. В то же время они снова заставили бы нас воевать на местности, пересеченной живыми изгородями, которая была их лучшим союзником. Более того, если бы фон Клюге смог закрыть проход у Авранша, через который мы уже пропустили много войск, то эти войска вскоре оказались бы без горючего и боеприпасов. В случае удачи противник может окружить их и уничтожить. Итак, этот вариант был довольно рискованным, но в то же время весьма соблазнительным.

Однако, прежде чем идти на серьезный риск, связанный с наступлением, противник должен был взвесить все возможные минусы. Стратегические преимущества наступления у Авранша были несомненны, однако оно превышало тактические возможности немцев. Если бы выбор был предоставлен немецким командирам на местах, они, несомненно, отказались бы от наступления и предпочли безопасный отход за Сену. Они знали о вакууме, который был позади них, и сознавали, что разгром на нормандском фронте мог открыть союзникам путь до самого рейха. Они знали гораздо лучше, чем гитлеровские подхалимы в Берлине, насколько они были слабее нас в Нормандии. Но для нацистского режима было характерно, что такое ответственное решение мог принимать только сам фюрер, а не его командующие. И вот Гитлер, находившийся в далекой ставке на восточном фронте, безапелляционно приказал фон Клюге держаться на занимаемых им позициях в Нормандии и перейти в контрнаступление с задачей закрыть проход и восстановить фронт у Авранша. Именно это решение в большей степени, чем что-либо другое, определило поражение немцев в битве за Францию.

* * *

Лишь к часу ночи с 6 на 7 августа противник собрал достаточно сил для того, чтобы начать роковое для него наступление. Он направил удар на Мортен, находящийся в 32 километрах восточнее мелководной бухты Мон-Сен-Мишель. Пять танковых и эсэсовских дивизий образовали ударный кулак наступательной группировки. Это было первое большое контрнаступление немцев во Франции, их вторым и последним контрнаступлением была битва в Арденнах. Для наступления противник снял свои танки с фронта Монтгомери, а пехоту взял из района Па-де-Кале. Только сейчас, через два месяца после вторжения союзников, немецкое командование поняло, что оно обмануто и что целая немецкая армия напрасно простояла в бездействии в решающий час битвы за Францию.

Всего лишь за одну ночь до этого 30-я дивизия генерал-майора Леланда Гоббса сменила 1-ю дивизию, брошенную в обход немецкого фланга. Поредевшие и измотанные в двухнедельных боях части 30-й дивизии заняли позиции, освободившиеся после ухода 1-й дивизии. Эти позиции были выбраны 1-й дивизией еще в ходе наступления и не имели достаточной глубины для обороны. Через несколько часов противник прорвал первые линии Гоббса. 2-й батальон 120-го полка был смят и отрезан от главных сил. Шесть дней этот обреченный батальон огнем отвечал на требования немцев капитулировать и с твердой решимостью продолжал оборонять свои позиции. 8 августа он по радио запросил срочно доставить ему медикаменты. Мы выслали звено самолетов "С-47", но противник открыл сильный зенитный огонь и самолеты сбросили более половины груза в расположение противника. Тогда 30-я дивизия начинила артиллерийские снаряды пузырьками с морфием и сульфапрепаратами и выпустила их через головы противника в расположение батальона. 12 августа наши войска прорвались к батальону, и он был выведен со своих позиций, окруженных грудами трупов немецких солдат. За этот бой, являющийся одним из наиболее героических боев за все время войны, батальону была объявлена благодарность президента.