Приключения инженера<br />Роман

Однако после смерти Сталина вера в свои силы стала подменяться идеей, что хорошо бы нам догнать Америку или хотя бы Англию. Все большее число руководителей, особенно в министерствах, слепо следовало Западу и навязывало это свое видение задач инженерной массе. И вскоре стало почти невозможным объективно анализировать технические варианты: что бы ни предлагалось, все отвергалось с порога, если соответствующие решения не были отражены в западной технической литературе. Задавался один и тот же вопрос:

— А у американцев это есть? Нету?! Чего же вы хотите?

По крайней мере, наш начальник Главка Александр Михайлович Б. и начальник отдела Валентин Григорьевич К. так прямо и спросили автора, когда он явился за поддержкой в Министерство. Автору некуда было деваться, и он, обозлившись, тоже спросил:

— А вы что, не читали последних указаний нашего Генерального секретаря товарища Горбачева?

На что оба отреагировали, как и положено:

— Ах, да! Да-да!

Но это все равно ничего не изменило.

На Ученом совете института начальник одного из отделений Виктор Павлович Щ., не сумев ответить ни на один вопрос о технической целесообразности того варианта американских рекомендаций, который он протаскивал под видом технического прогресса, как решающий аргумент выдвинул довод:

— Нет, вот вы мне теперь скажите, что, американцы, дураки, что ли?

И этот аргумент победил, несмотря на явную нелепость тех, совершенно дурацких, вариантов, которые выдвигались американцами.

Подобную же позицию занимали, да и сейчас занимают люди, от которых во многом зависит развитие техники в нашей стране. Юрий Алексеевич Б., начальник лаборатории одного из ведущих институтов, и сам, и от имени своего патрона Евгения Александровича Ф., академика, между прочим, говорил на одном из крупных совещаний:

— Прежде чем отвергать этот вариант, вы должны дать себе отчет в том, что вы затормозите прогресс.

И он усиленно проталкивал американский вариант, несмотря на то, что этот вариант был хуже, дороже, ненадежнее, чем предлагаемый отечественными разработчиками. При этом никакие объективные характеристики во внимание не принимались.

Что это? Неграмотность? Недальновидность? Умысел? Почему стало невозможным объективное сопоставление вариантов?

Мне представляется, что дело простое. И у нас, и на Западе действует так называемый затратный механизм, в соответствии с которым, чем больше вы затратили средств на достижение результата, тем больше, следовательно, этих средств вы «освоили», и, значит, тем более вы ценный работник. Еще в 1962 году у меня произошел такой случай.

После окончания темы «Вал» и предъявления ее Государственной комиссии, оформления всех положенных документов я, как ответственный исполнитель темы, поехал в Министерство оформлять положенную министерскую премию, которая была назначена еще до начала работы в случае ее успешного выполнения. Приехал, выложил документы, акт об успешном выполнении работы и приемке ее комиссией. Но мне задали вопрос:

— Сколько же денег вы затратили на выполнение темы?

— Двести тысяч рублей, — ответил я. — Вот справка.

— Что-о?! — спросили меня. — И вы хотите получить за это министерскую премию № 13? Да вы ничего не сделали, а предъявляете претензии. Ничего вам не положено. Идите!

Никакие аргументы о том, что вся тема сдана на отлично, что комиссия ее приняла со знаком качества, что написаны отчеты и созданы опытные образцы техники, рекомендованные к серийному производству, не помогли. Меня с позором отправили обратно.

Мой начальник, многоопытный Николай Тимофеевич не стал возмущаться, а спросил:

— А ты все затраты учел? Или только свои за этот год? А прошлогодние? А позапрошлогодние? Нет? А затраты своих смежников, тоже нет? Так учти. Сколько теперь получилось? Два миллиона? Поезжай в Министерство.

Я поехал. Меня спросили:

— Сколько потратили?

— Два миллиона, — ответил я.

— Ну, так это другое дело!

И я получил премию на наш институт. И наши смежники тоже получили премию. И все были довольны. И только я по неопытности недоумевал, за что же мы получили премию — за достижения или за растраты?

Можно предположить, что и у американцев порядки примерно такие же. Ну, в самом деле, кто же станет работать, если он получит малую выгоду от этого? Значит, дело надо представить так, как будто выполнение такого-то заказа (особенно военного) создаст рывок в технике и позволит обогнать «этих русских». Но выполнить заказ трудно, и для этого нужны большие средства. Дешевые варианты разрабатывать просто невыгодно. Вот и предлагаются, и делаются всякие ненужные вещи под лозунгом «прогресса» в расчете на то, что те, от кого зависит решение о выдаче субсидий, все равно в этой технике ни хрена не понимают. А потом выходит на трибуну уже у нас очередной технический корифей, у которого интересы точно такие же и который тоже в технике ни бельмеса не смыслит, и вопрошает:

— Нет, ответьте мне, что, американцы дураки, что ли?

Не дураки, конечно. Они из своих налогоплательщиков деньги сосут, а ты, дорогой корифей, из своих. Вот и весь секрет.

Но если мы реально хотим обогнать опередившего нас соперника, а не болтать об этом, то мы должны помнить, что для этого существуют соответствующие стратегии догона и обгона. Вот они.

Стратегия первая: кривая погони. Вы повторяете то, что соперник уже сделал. Взяв его образцы, вы их воспроизводите и радуетесь, что у вас все получается, и вы догоняете своего соперника. На самом же деле, пока вы делаете этот образец, соперник разрабатывает следующий. И когда вы, наконец, повторите то, что он начал выпускать несколько лет назад, выясняется, что соперник успел создать новый, еще более совершенный образец, и вы снова у него в хвосте. И вас спрашивают:

— Ну и что вы сделали, опять отстали?

Нужно помнить, что так обогнать соперника нельзя. Мало того, если вы по срокам вплотную приблизились к нему, вы начинаете топтаться на месте в ожидании, когда же он подарит вам следующую идею. Ибо при погоне за соперником у вас своих идей нет. Вы просто повторяете его достижения и тем самым обречены на поражение.

В книге авиационного конструктора Яковлева рассказывается о том, что немцы перед самой войной прислали к нам все свои новейшие самолеты. Яковлев предположил, что это немцы сделали для запугивания, вот, мол, какая у немцев техника, воевать с ними бесполезно.

А мне представляется, что замысел был глубже. Я думаю, что немцы рассчитывали на то, что мы бросимся повторять их образцы. И тогда, если бы это случилось, они бы точно знали все параметры нашего оружия, а, кроме того, были бы гарантированно впереди нас. Потому что при этой стратегии у один раз отставшего нет шансов выйти вперед.

Стратегия вторая: параллельное сближение. Эта стратегия заключается в том, что вы работаете «по патентам», то есть по тем идеям, которые у соперника есть еще только в заделе. Такая стратегия, хотя бы в принципе, дает возможность изготовить свои образцы одновременно с образцами, которые готовит соперник. Если вы поднапряжетесь, у вас даже есть шанс чуть-чуть его опередить. Но даже в этом случае вы не можете его обогнать, поскольку работаете не по своим, а по его идеям. Значит, опередив соперника по срокам, вы снова будете топтаться на одном месте, ожидая, пока соперник подкинет очередную мысль.

Что же нужно делать, чтобы опередить обогнавшего вас соперника? Для этого существует третья стратегия: стратегия обгона. Она подразумевает, что вы, хотя и учитываете разработки и патенты соперника, но создаете свои оригинальные образцы, разработанные по идеям и технологии, которых у соперника нет. Конечно, для этого нужно шевелиться интенсивнее, а главное, иметь свои идеи. И при этом вы еще должны быть уверены, что вы делаете действительно хорошую вещь, а сравнивать-то вам ее не с чем: ведь у вас нет образца соперника, с которым можно сопоставить то, что вы задумали. И поэтому здесь возможно лишь сравнение новых образцов со старыми образцами — вашими и соперника, а также сопоставление того, что вы хотите сделать, с тем, чего объективно требует поставленная перед вашим изделием задача.