Хоккейные истории и откровения Семёныча

Конечно, теннис — это прекрасно, но все же настоящую, подлинно всенародную славу и популярность принес Забродскому хоккей. Чего он сам, впрочем, не отрицает. Более того, именно эта всенародная любовь помогла хоккеисту в сложные для него времена.

— Я играл в сборной до 1949 года, а потом, когда коммунисты пришли к власти, то они меня от сборной отлучили. Почему? А потому, что я считался буржуазным типом.

«Буржуазный тип». Ярлык, и весьма опасный. Особенно после февральских 1948 года событий в стране, пик которых пришелся как раз на время турне «ЛТЦ» в Москву.

— Мой брат Олег, с которым мы начинали играть в хоккей вместе, в 1949 году остался на Западе и начал работать на радиостанции «Свободная Европа». Это для меня было не слишком–то хорошо. Я продолжал играть в пражской «Спартак — Соколово», но в сборную путь мне был закрыт. Так что лучшие мои хоккейные годы — с 1949 по 1954‑я за сборную не выступал. Однако народ требовал моего возврата, и в конце концов, можно сказать, под давлением народных масс в 1954 году меня вновь пригласили в сборную страны.

Рассказывал об этих перипетиях В. Забродский спокойным будничным тоном, не нагнетая страстей, а уж какие страсти (а может быть, и страхи?) теснились в его груди в те времена, можно только догадываться.

— Самыми лучшими моими партнерами были слева очень техничный Станислав Конопасек и справа — быстрый, неутомимый Ладислав Трояк. Мы были сверстниками, я родился в марте 1923 года в центре Праги, в районе Штавнице, и сыграны мы были, почти как Бобров с Бабичем и Шуваловым.

Всеволод Бобров — лучший, по твердому убеждению Забродского, игрок мирового хоккея.

— Впрочем, — вспоминал бывший лидер чешских атак, — все русские игроки просто изумительно катались на коньках. Быть может, им чуть не доставало типично канадской техники, но в остальном… В остальном они были куда как хороши. В первом матче мы их, пожалуй, недооцени ли, но во втором играли уже всерьез, победив русских.

Кстати, вот мнение о тех играх их участника, нашего прославленного тренера Анатолия Кострюкова: «Катались мы, конечно, быстрее чехов. И это было для них своеобразным сюрпризом. Но зато клюшкой они владели лучше, все они могли отрывать при бросках шайбу ото льда, в то время, как не все наши игроки владели тогда этим приемом. В воротах у чехов стоял отличный голкипер Модры. Поэтому для нас значение тех матчей с чехами трудно переоценить. И еще мне запомнилась исключительно теплая товарищеская атмосфера тех игр».

Вот второе сообщение в шведской прессе о том турне сильнейшего чехословацкого клуба в Москву: «ЛТЦ взял реванш в Москве со счетом 5:3, извещала читателей «Дагенс нюхетер». ЛТЦ сыграл в воскресенье с клубом ЦДКА и выиграл. В чешской команде голы забивали Забродский, Конопасек, Розинак, Трояк и Штибор. У русских два гола забил Бобров и один — Трофимов».

— Да, во второй игре мы выиграли. Но вновь отмечу, что русские были весьма искусны, а кроме того, они были истинные спортсмены. Все до единого. Все здорово играли в футбол и бэнди. В хоккее с мячом они умели все. При этом русские не играли в типичный для того времени прямолинейный хоккей. Двигаясь на больших скоростях, они постоянно перемещались, маневрировали, были юркими и пронырливыми. Этому было непросто противостоять, хотя мы тоже умели играть в такой манере.

— Ну, а чем все–таки брал Бобров?

— У него была просто непостижимая техника, выдающийся дриблинг, умение держать шайбу и управлять ею, причем все это — на высочайшей скорости! Тогда русские не овладели, пожалуй, полностью искусством сильного броска и щелчка, но это с лихвой компенсировалось скоростью и техникой владения шайбой. Бобров вообще был спортивный уникум, такие рождаются раз в 100 лет. Просто явление природы, феномен. Одно из моих самых ярких воспоминаний — матч по футболу в Праге между московским «Динамо» и пражской «Спартой». Было это сразу после войны, в составе динамовцев играл Бобров, который забил оба мяча. «Динамо» выиграло 2:0, вся московская команда была великолепна, но Бобров… Это было нечто!

— Бытует мнение, — продолжал я свои расспросы, — что ваш клуб выступил в роли хоккейных учителей советских хоккеистов. С другой же стороны, ученики сыграли на равных с учителями, а по разнице шайб в трех играх даже превзошли их. Как же так, кто кого учил?

— В принципе мы были более опытны в хоккее, его нюансах, но в чисто спортивном плане русские были очень сильны. Что, кстати сказать, они и доказали в 1954 году в Стокгольме на мировом чемпионате, который они, будучи дебютантами, выиграли в отличном стиле, — за метил Забродский.

Вообще, становление отечественного хоккея — это путь сплошных сюрпризов. Для соперников. Новички, едва освоившие этот вид спорта, сыграли на равных с лучшим клубом Европы. Новобранцы мировых первенств «с листа» выиграли мировое первенство 1954 года, сборная СССР в сентябре 1972 года в первом историческом матче против сборной Канады, составленной из сильнейших профессионалов НХЛ, нанесла заносчивым профи нокаутирующий удар — 7:3! Да где? В монреальском «Форуме», этой хоккейной Мекке всей Канады! Сенсация первостепенной величины.

— Да, пожалуй, так, — согласился Забродский. — Русские умели пре подносить сюрпризы, удивляя весь хоккейный мир.

Последний, третий, матч московского турне «ЛТЦ» завершился вничью — 2:2 (1:1, 1:0, 0:1). Оба гола у чехов забил Забродский. Число зрителей «на Востоке» составило 18 тысяч человек. Кто отличился в том матче в сборной Москвы «Дагенс нюхетер» не сообщила. Зато писала, что «ЛТЦ в Москве был оказан сердечный прием. Московские игроки быстро усвоили чешские уроки и в ближайшее время следует считаться с тем, что СССР будет играть ведущую роль в мировом хоккее», — приводила газета мнение руководителя чешской спортивной делегации.

— Им был мой отец, его звали Олдржил, или, по–русски, Олег, — сказал, улыбнувшись, Забродский. — А мать моя — коренная сибирячка Антонина Алексеевна Никитина из города Мариинск Томской губернии. Отец служил в Первую мировую войну в австро–венгерской армии и был взят в плен. Так он попал в Сибирь, где оказался в чешском корпусе, который, — не преминул напомнить Забродский, — воевал против большевиков. В Сибири и встретил отец мою мать, там же в 1918 году они поженились. Отец тогда уже был офицером, и ему удалось быстрее, чем солдатам, вернуться в Европу, отплыв пароходом из Владивостока. Родители прожили вместе долгую и счастливую жизнь.

Когда в Праге к нам приходили русские друзья, то мать непременно раздувала самовар, и устраивались русские чаепития. Моя бабка прожила до 103 лет, а мама ездила навещать ее в Сибирь.

В 1965–1968 годах тренировал Забродский «Лександ» и в этот период клуб выиграл Кубок Ахерна, а в первенствах Швеции занимал постоянно места не ниже пятого, хотя в призерах не ходил. В те годы в «Лександе» доигрывал знаменитый нападающий, правый край Нильс Нильссон, один из сильнейших форвардов Европы конца 50‑х — начала 60‑х годов.

Затем работал Забродский тренером в клубе «Регле», а с 1970 по 1973 год был главным тренером знаменитого стокгольмского «Юргордена», а начальником команды в тот момент являлся легендарный защитник этого клуба, не так давно ушедший из жизни Роланд Стольц.

— В те годы на шведском хоккейном троне безраздельно властвовал «Брюнес» из города Евле, это был действительно местный «суперклуб», но «Юргорден» есть «Юргорден», и в команде было немало классных игроков. Ну а потом я стал тренером в Королевском теннисном зале. И даже организовал с двумя сыновьями теннисную школу.

Попросил я Забродского назвать лучших, по его мнению, хоккеистов по игровому амплуа за все времена европейского хоккея. Ну, хотя бы послевоенного. Задумался бывший суперфорвард:

— Трудно, очень трудно. К тому же, я не могу уже столь внимательно смотреть за ходом последних чемпионатов. Вратарь, пожалуй, Модры. И не потому, что я сам играл вместе с ним. Богумил был первым европейским голкипером, который стал играть в манере канадских вратарей, то есть был первопроходцем. Пара советских защитников Трегубов — Сологубов. Среди нападающих вне конкуренции Бобров, еще швед «Тумба» и, наверное, Фирсов.