Остров Сахалин и экспедиция 1852 года

6-го декабря. — Въ субботу, 5-го декабря казарма № 3-й была совершенно окончена. Она вышла красивѣе и удобнѣе всѣхъ другихъ строеній и выстроена изъ лѣсу, привезеннаго нами съ р. Сусуи и частью съ сосѣднихъ горъ. Я назначилъ большое празднество на сегодняшній день, по случаю тезоименитства императора. Для этого празднества выбрана была новая казарма, незанятая еще кроватями. Ротный образъ перенесли изъ 1-й казармы и поставили на красиво убранномъ столѣ. Въ половинѣ 11-го, команда, одѣтая въ мундиры, выстроилась для молитвы. Я одѣлся въ сюртукъ съ шарфомъ и саблей. Войдя въ казарму, я засталъ тамъ толпу японцевъ и аиновъ. Они оставались въ продолженіи молитвы и кажется были поражены, когда вся команда запѣвала молитвы. По окончаніи молитвы, принесены были пироги съ рыбой и рисомъ и разложены по столамъ, уставленнымъ вокругъ стѣнъ и покрытыхъ бѣлымъ полотномъ. На серединѣ комнаты былъ поставленъ небольшой столикъ съ закуской для офицеровъ и мискою рому для команды. Наливъ рюмку рому, я провозгласилъ тостъ за Государя Императора, и при крикѣ ура и салютѣ изъ всѣхъ орудій выпилъ заздравную чарку. Командѣ я велѣлъ выпить по чаркѣ крѣпкаго рому, способнаго опьянить даже и привычнаго матроса. Японцы и аины тоже получили по рюмкѣ рому и аладьи съ патокою. Переодѣвшись въ буршлаты, матросы собрались обѣдать. Для нихъ приготовили супъ, кашу и пшеничные аладьи съ патокой. Въ четыре часа освѣтили казарму тремя деревянными люстрами и нѣсколькими треугольниками со свѣчами по стѣнамъ. Я отпустилъ отъ себя, для угощенія команды, чаю и сахару. Три самовара съ завареннымъ въ нихъ чаемъ поставлены были въ казармѣ, и люди вдоволь могли пить любимый напитокъ свой. Хоры матросовъ и камчатскихъ казаковъ поперемѣнно пѣли пѣсни. Скоро начались танцы и игры. Въ 8-мъ часу я роздалъ отъ себя по чаркѣ краснаго вина; это еще поддало веселья. Вечеромъ только трое аиновъ пришли смотрѣть на нашъ праздникъ, остальные уѣхали на Сусую, гдѣ готовили пиршество по случаю поимки медвѣдя. Аинъ Хайру, постоянно живущій у насъ и имя котораго, наконецъ, мы узнали, совершенно предался намъ. Недѣли двѣ тому назадъ, онъ приходилъ мнѣ жаловаться, что японцы его били за то, что онъ ночуетъ у русскихъ и служитъ имъ. Я уже рѣшился-было самъ пойти въ японцамъ, что бы разузнать объ этомъ, но встрѣтивъ двухъ старшинъ изъ нихъ, Мару-Яма и Яма-Мадо, у Самарина въ пакгаузѣ, началъ спрашивать у нихъ, правда ли, что они били Хайру. Они отрицали, но въ это время вышелъ самъ Хайру и очень горячо повторилъ передъ японцами, что они его били. До меня дошелъ уже слухъ, что японцы, объѣзжая селенія аиновъ, запрещали имъ служить или продавать что-нибудь русскимъ, да часто и на дѣлѣ мнѣ приходилось убѣждаться, что эти слухи справедливы. Поэтому, я нашелъ нужнымъ воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы выказать японцамъ, что я сердитъ на нихъ, и если нужно, погрозить имъ, чтобы не дать имъ излишней смѣлости, или дерзости въ сношеніяхъ съ нами. Принявъ сердитый тонъ, я сказалъ, что если они будутъ худо обращаться съ русскими, то и русскіе съ ними будутъ то же дѣлать; что я знаю, что они запрещаютъ аинамъ намъ промѣнивать самые нужные для насъ продукты, какъ, напр., свѣжую рыбу; что, наконецъ, они бьютъ тѣхъ аиновъ, которые намъ оказываютъ какія-нибудь услуги. Яма-Мадо отговаривался, что Хайру неправду говоритъ, что если аины принесутъ что-нибудь русскимъ, то это хорошо.

Сердитый тонъ, съ которымъ я высказалъ свое неудовольствіе, подѣйствовалъ на японцевъ. Они стали присылать къ намъ разныя угощенія, предложили доставлять имъ кормъ для щенковъ, которыхъ мы достали отъ аиновъ. Я то же посылалъ въ нимъ подарки, между которыми имъ больше всего понравился экстрактъ пунша. Въ воскресенье, я пошелъ к нимъ съ Самаринымъ и Рудановскимъ, чтобы отдать имъ визитъ на ежедневныя посѣщенія ихъ послѣ нашей ссоры. Они много угощали насъ и показывали свой календарь, объяснивъ, что у нихъ черезъ каждые десять дней праздникъ. Мы объяснили имъ, что у русскихъ шесть дней работаютъ, а въ седьмой день праздникъ и работы нѣтъ. Хайро еще болѣе привязался къ намъ, когда увидѣлъ, что я заступаюсь за него и что японцы не посмѣютъ его трогать. Онъ работаетъ у насъ, носитъ дрова, прибираетъ комнату. За то ему и хорошее и выгодное житье у насъ. Кромѣ одежды, онъ получаетъ отъ насъ табакъ, чай, сахаръ. Обѣдаетъ вмѣстѣ съ казакомъ Березвинымъ, который находится вѣстовымъ при Рудановскомъ. Онъ очень подружился съ Березкинымъ. Это очень выгодно, потому что Березкинъ учится отъ него языку и теперь уже объясняется съ нимъ довольно хорошо. Въ день праздника Хайро одѣлся очень нарядно, по его мнѣнію. На немъ было суконное пальто, сверхъ его красная фланелевая рубашка, русскіе сапоги. Двумя полосатыми яркихъ цвѣтовъ шарфами онъ, съ помощью Березкина одрапировался очень оригинально. Въ этомъ нарядѣ онъ гордо расхаживалъ передъ аинами, собравшимися къ нашей молитвѣ.

Вечеромъ, когда праздникъ былъ въ разгарѣ, онъ пришелъ въ какой-то восторгъ. Видно, что ему очень нравилась жизнь и веселье русскихъ. Я, конечно смѣясь, спросилъ его, хочетъ-ли онъ поѣхать со мной въ Россію, когда пріѣдутъ наши корабли. Этотъ вопросъ его обезпокоилъ и онъ началъ просить, чтобы я его не бралъ съ Сахалина: любовь въ родинѣ сильна и у дикарей. Я съ трудомъ увѣрилъ его, что я пошутилъ. Онъ сталъ очень понятливъ, такъ что малое число словъ, которое я зналъ достаточно, чтобы объясняться съ нимъ, разумѣется, о самыхъ обыкновенныхъ вещахъ. Въ субботу приходили японцы Мару-Яма, Яма-Мадо и Асануя и съ ними четвертый японецъ, который принесъ съ ними козулю для нашихъ собакъ. Они не хотѣли-было ничего брать за нее, но наконецъ приняли въ подарокъ бутылку любимаго ими экстракта пуншу. Цѣль прихода ихъ была пригласить насъ поѣхать въ селеніе Сусую, присутствовать при празднествѣ по случаю поимки медвѣдя, На другой день, во время нашего праздника, пришелъ аинъ изъ Сусуи, хозяинъ медвѣдя, пригласить насъ, объясняя, что онъ пріѣдетъ утромъ за нами на собакахъ. Дѣйствительно, на другой день рано утромъ онъ пришелъ сказать, что собаки готовы. Я поспѣшилъ одѣться и отправился съ Рудановскимъ. Къ намъ выѣхали двѣ нарты, каждая въ семь собакъ. Я въ первый разъ видѣлъ собачью упряжь. Она очень проста у аиновъ и неудобна. Нарты — узенькія, не болѣе фута ширины, санки и длиною въ сажень, сдѣланныя изъ тонкаго переплета толстыхъ прутьевъ и тонкихъ дощечекъ. Къ передней части нарты, нѣсколько приподнятой, прикрѣплена толстая веревка. Къ этой веревкѣ привязываются собаки за шею тонкими ремнями, не попарно, а черезъ одну. Каюръ, или по нашему кучеръ, имѣетъ въ рукахъ конецъ веревки, привязанный къ средней веревкѣ, тотчасъ позади ближайшей къ нартѣ собаки. Этою веревкой онъ можетъ притягивать къ себѣ собакъ; но такъ какъ это недостаточно, чтобы удержать ихъ, то въ правой рукѣ у него есть палка съ желѣзнымъ наконечникомъ, которую онъ, для остановленія нарты, втыкаетъ въ снѣгъ подъ нартою, упирая палку объ одну изъ перекладинъ связывающихъ нарту. При поворотахъ налѣво аинъ кричитъ «кехъ, кехъ», погоняя — «тохъ, тохъ». Мы должны были ѣхать по лайдѣ залива (лайдою называется часть прибрежья, покрываемая во время прилива водою). Дорога была очень дурна. Снѣгу мало, такъ что мѣстами видѣнъ былъ голый песокъ. Множество наносныхъ кокоръ и кусковъ льду заставляли постоянно остерегать ноги, чтобы не удариться ими. Несмотря на это, мы ѣхали довольно скоро. Рудановскій нѣсколько разъ падалъ съ своею партіею. Я былъ счастливѣе и только разъ опрокинулся.

По пріѣздѣ нашемъ въ селеніе Сусую, насъ встрѣтила толпа аиновъ и трое японцевъ. Мы пошли къ юртамъ и у одной изъ нихъ увидѣли медвѣдя въ деревянной клѣткѣ, несчастнаго героя торжества. У аиновъ есть какое-то религіозное почитаніе медвѣдя. Не могу сказать навѣрно, считаютъ ли они его божествомъ. Не зная ихъ языка, я еще не могъ до сихъ поръ добиться, въ чемъ у нихъ состоитъ религія. Идоловъ у нихъ нѣтъ. Ихъ древесныя метелки, называемыя «инау», служатъ, какъ кажется, только знакомъ поклоненія или жертвъ. Солнце, луну и огонь они почитаютъ божествами и поклоняются имъ; кромѣ того, кажется, они то же покланяются и многимъ звѣрямъ, а между ними и медвѣдю, котораго они то же называютъ «камуй», (богъ), какъ и огонь или солнце. Празднество, котораго я былъ свидѣтель, показываетъ какъ они уважаютъ своихъ боговъ. Около клѣтки была большая толпа мужчинъ, женщинъ и дѣтей. Мужчины имѣли на себѣ обыкновенное платье. Женщины немного нарядились и украсились серьгами и бусами. Между молодыми дѣвушками были нѣкоторыя довольно хорошенькія, съ пріятными и мягкими чертами лица и съ пылкими черными глазами; но обычай красить губы синею краской очень обезображиваетъ ихъ. Дѣти были очень нарядно одѣты. Видно, что все щегольство аиновъ состоитъ въ одеждѣ дѣтей ихъ. Многія изъ маленькихъ дѣвочекъ имѣли короткіе халатики изъ пестрыхъ бумажныхъ матерій, покупаемыхъ отъ японцевъ и манжуровъ. Огромныя бусы фарфоровыя, большею частью голубого цвѣта, навѣшаны были на нихъ нѣсколькими нитками. Насъ пригласилъ войти въ юрту хозяинъ медвѣдя. Она была полна народу; мужчины, женщины и дѣти чуть не сидѣли другъ на другѣ. Намъ дали почетныя мѣста, гдѣ уже сидѣли японцы. Ихъ было трое, но еще пришелъ четвертый Асануя. Этотъ японецъ, третій по старшинству, очень мнѣ нравится. Онъ любимъ и аинами. Мару-Яма и Яма-Мадо не было на праздникѣ. Насъ начали угощать. Я ничего не могъ ѣсть, потому что все приготовлено было неопрятно и на нерпичьемъ жиру. Было два главныя кушанья — рисъ на жиру и коренья, какъ кажется, съ китовымъ жиромъ. Саки — напитокъ приготовленный изъ рису и похожій на кислое молоко, очень пріятнаго вкуса. Въ немъ много газовъ и онъ пѣнится, а если его выпить стакана три, то можно порядкомъ опьянѣть. Я подарилъ хозяйкѣ дюжину пуговицъ и роздалъ всѣмъ бывшимъ въ юртѣ женщинамъ по одной перламутровой пуговицѣ. Посидѣвъ нѣсколько у очага мы вышли смотрѣть, какъ будутъ наряжать медвѣдя; эта операція требовала большой ловкости. Хотя медвѣдь еще былъ очень молодъ, однако уже столько свирѣпъ и силенъ, что легко могъ бы многихъ передавить. Послѣ долгихъ усилій наконецъ удалось аинамъ накинуть на шею медвѣдя петлю съ двумя длинными концами. Тогда разобрали потолокъ клѣтки и вытащили его изъ нея. Человѣка четыре бросились на него и пригнули его въ землѣ, натянувъ концы ремней въ разныя стороны, такъ что медвѣдь не могъ никуда податься. На него надѣли различныя украшенія и небольшую древесную метелку на голову. Когда нарядъ былъ оконченъ, тогда съ тріумфомъ двинулась по направленію къ р. Сусуѣ. Медвѣдя вели два аина, одинъ спереди за довольно длинный конецъ ремня, другой сзади. Впереди несли большую древесную метелку. Женщины и дѣти то же шли сзади. Между женщинами я замѣтилъ нѣкоторыхъ съ очень пріятными чертами лица и съ прекрасными черными глазами. Въ ихъ разговорѣ, въ голосѣ есть какая-то нѣжность, но женской стыдливости, какъ мы ее понимаемъ, въ нихъ нѣтъ совсѣмъ. Напр., часто случалось, что молодая дѣвушка, чтобы посадить ребенка къ себѣ на спину, подъ шубу, снимала ее при мнѣ, совершенно обнажая себя до пояса. Рудановскій разсказывалъ мнѣ, что въ одномъ селеніи, гдѣ онъ ночевалъ, одна молодая женщина раздѣлась совершенно и нагая усѣлась подлѣ него у огня. Мужъ ея сидѣлъ тутъ же.