Неизвестный Камов. Гений вертикального взлета

Наступило лето 1948 года.

Черный «ЗИС», въехавший на территорию завода почти на полном ходу, круто развернулся на площадке около Ка-8. Из машины вышел и направился к вертолету молодой генерал. Это был командующий авиацией Московского военного округа Василий Сталин. Он занимался подготовкой авиационного праздника в честь Дня Военно-воздушного флота. Около Ка-8 застыли, вытянув руки по швам, Гуров и механики.

— Ну-ка, садись в машину, — весело, но с ноткой приказа сказал летчику генерал.

— Слушаюсь, — ответил Гуров и полез на сиденье. Вертолет взлетел, выполнил несколько маневров и сел.

— Здорово! Готовьтесь к параду.

А накануне праздника Главный маршал авиации Константин Андреевич Вершинин пригласил к себе Камова и Братухина, автора вертолета Б-11. Стали обсуждать программу авиационного праздника, и Вершинин спросил:

— Кстати, как объявить ваши машины — вертолеты или геликоптеры?

— Мы называем свою — «вертолет», — твердо сказал Камов.

— А нас следует назвать «геликоптер», — заявил Братухин.

— Мне кажется, лучше наше слово: вертолет, — разминая в руках папиросу, сказал Вершинин. — Так и решим.

Синоптики обещали в день парада хорошую погоду. И действительно, не подвели. Светило солнце. С утра москвичи, привыкшие встречать День авиации как всенародный праздник, спешили на Тушинский аэродром. Станция «Сокол» была конечной остановкой метро, а дальше добирались или на трамвае, или на электричке, а многие шли пешком по Волоколамскому шоссе к понтонному мосту через канал Москва — Волга. В Тушине собирались сотни тысяч москвичей.

Радостная атмосфера всенародных праздников послевоенных лет незабываема. Победа в тяжелой схватке с врагом, авторитет страны социализма, доказавшей свое могущество, придавали Дню авиации особую торжественность.

В воздухе проносились реактивные самолеты, могучие бомбардировщики, выбрасывающие сотни разноцветных парашютов. И никто не обратил внимания на расположившийся вблизи от правительственной трибуны грузовой «ЗИС-150» с какой-то платформой на нем. Это была машина, предназначенная для Ка-8.

Сначала Ка-8 предполагали поднять с платформы грузовика, но из-за опасения, что двигатель начнет капризничать, оставили вертолет на земле. Когда подошло назначенное время, летчик Гуров перелетел с земли на грузовик. Лопасти вращались, стрелки часов показывали, что до старта остаются считаные секунды. И тут Ка-8 начал сползать с платформы. Гуров не растерялся и поднял все-таки вертолет в воздух. Правда, на несколько мгновений раньше намеченного графика — одновременно с планером конструктора Алексея Пьяцуха. Но никто, кроме руководителя полетов, этого не заметил.

Внимание зрителей переключилось на диковинную машину, державшуюся в воздухе «неизвестно на чем». С земли было видно только летчика и под ним два продолговатых баллона — шасси. Винты превратились в светящиеся на солнце диски.

Описав три круга над полем и сделав лихой крен перед заходом на посадку, Ка-8 вертикально опустился на платформу грузовика, который уже ждал этого момента и тут же на большой скорости умчался с летного поля под бурные аплодисменты.

Никто из зрителей не обратил внимания, что, когда Ка-8 приблизился к платформе и Гуров сбросил газ, двигатель стал глохнуть. Летчик, прошедший войну, сбивший несколько фашистских самолетов и носивший в себе 42 вражеских осколка, стал «молить бога», на глазах выступили слезы. Весь слившись с машиной, превратившись в комок нервов, испытатель блестяще посадил вертолет. Камов и его соратники все поняли и оценили и мужество, и мастерство летчика, и свою удачу.

В понедельник утром Камова вызвали в министерство. Заместитель министра пригласил его в кабинет.

— Николай Ильич, а что вы скажете, если мы поручим вам организовать на первых порах небольшое КБ с производственной базой, с тем чтобы в самом ближайшем времени получить от вас аппараты примерно такого типа, который вы нам показали вчера в Тушине?

Камов не верил своим ушам. Молчал.

— Не торопитесь с ответом. Мы поручаем вам ответственное дело и спрашивать будем со всей строгостью. Вашей машиной заинтересовался Адмирал Флота Кузнецов, а товарищ Сталин просил поздравить вас с успехом.

У Камова захватило дух, и он с трудом вымолвил:

— Большое спасибо… Я согласен и постараюсь оправдать доверие партии.

Так в 1948 году возникло вертолетное КБ Николая Ильича Камова, которым он руководил всю последующую жизнь и которое сейчас носит его имя.

Камовцы немедля приступили к делу. Свет в окнах КБ часто гас далеко за полночь, и то только потому, что заканчивал работу транспорт, а до дома большинству было далеко.

Николай Ильич нередко возвращался среди ночи. Анастасия Владимировна очень волновалась. Время было неспокойное. Но муж как мог успокаивал ее. Говорил, что бояться ничего не надо.

Он был смелым человеком. Как-то летом, когда Камовы жили далеко от центра, в два часа ночи они проснулись от крика: «Помогите!» Кричала соседка с первого этажа. Николай Ильич, не раздумывая, выскочил на улицу. Жена и дочь со страхом прислушивались. Под окнами вначале раздался громкий шум, а потом топот ног убегающих людей. Николай Ильич вернулся и рассказал, что к соседке в окно лезли два жулика и он их прогнал.

Осенью 1948 года в кабинет заместителя главного инженера авиации Военно-морского флота Михаила Мишука быстро вошел человек со свернутыми в трубку чертежами.

— Камов, — представился он, протянув левую руку. — Хочу предложить вам связной вертолет.

— Садитесь, пожалуйста. — Полковник в форме летчика морской авиации заинтересованно посмотрел на пришедшего.

А тот уже раскладывал чертежи.

— Обратите внимание, самое главное в проекте — это соосная система.

— В чем ее преимущества? — вежливо спросил Мишук.

— Она самая подходящая для корабля, — убежденно ответил конструктор.

— Почему?

— Вертолет, построенный по этой схеме, займет очень немного места на корабле, так как у него нет длинного хвоста.

Полковник углубился в изучение чертежей.

— Действительно. Это, пожалуй, то, что нужно для флота.

Военно-морских летчиков очень заинтересовала идея вертолета, предложенного Камовым.

Спустя некоторое время заказчик и конструктор составили договор о постройке вертолета соосной системы.

В КБ Камова работали тогда всего несколько энтузиастов. «Брать не числом, а умением» — этот девиз Камов всегда стремился воплощать в жизнь. Настойчивости и напористости Николая Ильича хватало на все дела. Обладал он и большой силой убеждения. Благодаря этому многих обратил в свою «соосную веру».

Опираясь на поддержку руководства министерства, Камов получил разрешение на постройку нового вертолета. Эта машина получила наименование Ка-10 «Иркутянин» — в честь города, где родился конструктор.

КБ пополнилось новыми людьми. Теперь над вертолетом трудился уже значительный коллектив. Назовем некоторых из тех, кто входил в него: Василий Никитин, Александр Власенко, Анатолий Конрадов, Абрам Зейгман, Зинаида Гурова, Владимир Львов, Евгений Попков, Эля Цинк, Алексей Шурупов. Все они внесли в создание аппарата большой труд, знание, талант.

…Камов, как всегда в ранние часы, полностью погруженный в работу, сидел за столом и не услышал, как в кабинет вошел Баршевский. Наконец Николай Ильич поднял голову и все понял: случилась беда.

В девять утра на квартире у Камовых раздался телефонный звонок. Анастасия Владимировна взяла трубку.

— Ася, — услышала она голос мужа, — произошло страшное несчастье… Погиб Гуров.

— Боже, какое горе, — проговорила сквозь слезы Анастасия Владимировна.

— Я сейчас пришлю машину, поезжай к Нине Николаевне. Ей надо сообщить о случившемся… Сам я — на месте катастрофы.

— Хорошо. Все сделаю…

Машина пришла. Анастасия Владимировна ехала по загородному шоссе и с тоской вспоминала, как еще совсем недавно встречались их семьи, как им было весело и хорошо.

Вот и небольшой, на четыре семьи, домик в Кунцеве. Нина, жена Гурова, была в кухне. Сначала она радостно бросилась Анастасии Владимировне навстречу, но тут же поняла — что-то не так.