Мемуары

Итак, в событиях исторического прошлого и современной ему социально-политической жизни Коммин сумел увидеть не борьбу божественного и земного, добра и зла, добродетели и порока, что в той или иной форме видела вся предшествующая средневековая историография, а естественное столкновение частных интересов и интересов отдельных человеческих сообществ, прежде всего государств. «Структура» событий в его представлении усложняется, теряя упрощенность очертаний, которую придавала им этическая концепция. И если в связи с этим задаться вопросом, считал ли Коммин по примеру многих своих современников, что знание истории наделяет предвидением будущего, то, хотя он нигде прямо и не дает на него ответа, можно с большой долей вероятности угадать, что ответ был бы если и не отрицательным, то по крайней мере с существенными оговорками. Коммин слишком хорошо понимал, что люди по-разному ведут себя даже в одинаковом положении, и потому, рассказывая, например, о том, как Карл Смелый и Людовик XI хотели однажды друг друга обмануть, он поясняет, что «если в будущем какому-нибудь юному государю придется заниматься такими же делами, то он, прочитав это, лучше будет знать, как поступать и как избежать обмана». Но тут же он оговаривается: «Ибо, хотя государи, будучи противниками, отнюдь не всегда одинаково себя ведут в одинаковых ситуациях, быть осведомленным о событиях прошлого тем не менее полезно» (I, 230).

Еще лучше он понимал сложность человеческой натуры и непоследовательность человеческих поступков и не был склонен наделять одних людей только достоинствами, а других – недостатками. И то и другое совмещается в людях, и никакая мудрость не застраховывает от ошибок. «Ведь не бывает, надо полагать, столь мудрых государей, что не ошибались бы иногда, а при долгой жизни и частенько, – пишет он и добавляет, – но такими они и их дела предстают тогда, когда о них сказана вся правда. Самые великие сенаты и консулы, какие только были и есть, заблуждались и заблуждаются, и это можно наблюдать каждодневно» (II, 173).

Эти суждения Коммина могут показаться слишком примитивными, чтобы на них обращать внимание. Однако следует учесть, что осознание сложности человеческой натуры и неоднозначности исторических и общественно-политических событий было важным моментом в развитии средневековой общественной мысли, без которого невозможно было и осознание неповторимости и неповторяемости исторических явлений.

Коль скоро человеческому обществу, в представлении Коммина, изначально поисуща взаимная вражда людей, в его глазах чрезвычайно вырастает ооль государственной власти, единственно способной сдерживать эту вражду и предотвращать ее худшие последствия. Именно поэтому политика оказывается у него средоточием общественной жизни, и прошлой, и современной ему, и он ищет в истории именно политической мудрости, надеясь и сам поделиться ею со своими потомками – государями и придворными. История, по Коммину, творится политиками, и ее ход предопределяется тем, насколько они владеют искусством управления и насколько сознают ответственность за возложенные на них обязанности. Взгляды Коммина на функции государственной власти и цели государственного управления, таким образом, составляют органическое целое с его общими историческими и социальными воззрениями и заслуживают особого рассмотрения.

Коммин, как и его предшественники, видел воплощение государственной власти в монархе, и потому политические идеи находили свое выражение прежде всего в представлениях об обязанностях или достоинствах монарха. Отличительной чертой его политических взглядов, сразу же бросающейся в глаза при сравнении их с политическими представлениями других писателей, является то, что он совсем не пользуется понятием справедливости применительно к государю и его политике и, таким образом, отодвигает на задний план проблему морали в политике. Его идеалом был не справедливый государь, а мудрый, что логично вытекает из его прагматических воззрений на человеческую жизнь и деятельность. Управление государством – один из видов деятельности, и человеку, профессионально занимающемуся политикой, необходимы прежде всего большой ум и солидный политический опыт, которые и делают его мудрым. Обращаясь к своим читателям, Коммин говорит: «Поверьте, господь учредил королевскую как и вообще должность государя совсем не для того, чтобы ее занимали глупцы…» (I, 130).

Категория мудрости в политических взглядах Коммина по своей универсальности сопоставима лишь с категорией справедливости в традиционной политической доктрине. По содержанию она необычайно емка, поскольку Коммин сводит к мудрости все достоинства, какие только могут понадобиться при управлении государством.

Главным признаком мудрости монарха он считает способность и желание лично заниматься делами и осуществлять власть, не передавая ее в руки других. Государь должен держать власть в своих руках и «хранить ее, как ничто иное» (I, 131). Только невежественные государи, не способные управлять, передают свои полномочия советникам, и именно это, по мнению Коммина, является причиной раздоров и войн в государстве. В мудрости же монарха и его личном правлении он видит гарантию мира в отличие от других мыслителей эпохи, считавших залогом мира нравственную «справедливость» монарха.

Коммин особенно подчеркивает роль мудрого монарха в предупреждении и ликвидации смут среди знати и в то же время вменяет в достоинство правителю умение разделять врагов с тем, чтобы брать над ними верх. Исключительно на государя возлагает он обязанность не допускать вражды в своем ближайшем окружении, способной разжечь огонь по всей стране. Словом, мудрый государь, в понимании Коммина, – это властитель, способный держать в своих руках нити управления страной, умеющий предотвращать и подавлять внутренние усобицы и войны, используя все обещающие успех средства. Именно такой государь и может обеспечить мир и порядок.

Государи для Коммина являются вершителями судеб своих народов; от того, насколько они владеют искусством управления, во многом зависит, как сложится история их государств – будут ли они сильными и процветающими или придут в упадок, погрязнут в междоусобных распрях и станут жертвами своих соседей. Наиболее ярким примером различия исторических судеб государств ему служили Франция и Бургундия. Франция, возродившаяся после долгих внутренних смут и войны с англичанами благодаря мудрости Карла VII и Людовика XI, и Бургундия, которая после длительного периода процветания при первых трех герцогах из династии Валуа оказалась поверженной в прах из-за недальновидности и безрассудства Карла Смелого.

Политическая мудрость, по мнению Коммина, нужна особенно в межгосударственных отношениях, которые он существенно переосмысляет по сравнению с их традиционной трактовкой. Большинство писателей XV в. их рассматривали как личные отношения между государями, построенные на принципах христианской и рыцарской морали. Коммин же, как было сказано выше, включает их в свою систему противоположностей, благодаря чему они приобретают у него объективный и независимый от воли правителей характер. Столкновение интересов государств для него неизбежно, и так было всегда, поскольку это предопределено богом. Во власти государей лишь возможность предрешить исход столкновений, выбрав наиболее верные политические средства. Среди этих последних Коммин решительно отдает предпочтение дипломатии. Военные действия часто зависят от случайностей, и военные поражения имеют слишком тяжелые последствия. Поэтому мудрому государю «нужно остерегаться сражений и не полагаться на их превратности, если только их можно избежать» (I, 121). Он полностью одобряет, например, мирный договор Людовика XI с англичанами в Пикиньи, по которому тот откупился большой суммой денег и предотвратил войну. Но если бы король не проявил мудрости, то могло бы случиться то, что было в прошлом, когда дворянское ополчение, выступив против англичал, проиграло в 1415 г. битву при Азенкуре, что имело самые бедственные последствия для страны (II, 241).