Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Наш электровоз №175 марки ВЛ22 был построен в 1940 году. Он был одним из тридцати семи электровозов этой серии, выпущенных ещё до войны заводами «Динамо» и Коломенским паровозостроительным. Аббревиатура «ВЛ» в его марке расшифровывалась как «Владимир Ленин», а «22» означало нагрузку на рельсы от каждой из шести колесных пар в тонно-силах. Нетрудно посчитать, что весил этот железный конь 132 тонны.

Мы зашли в кабину, поздоровались. Сдающая смена доложила о состоянии агрегатов электровоза, о том, какие плановые работы были выполнены по техническому обслуживанию. Простившись с нами, они пошли на перрон ждать электричку, идущую на Нижний Тагил.

Уткин достал молоток, а мне предложил взять из машинного отделения маслёнку, и мы с ним простучали ходовую часть, проверили наличие смазки в буксах колёс и опорах. Спустили конденсат из воздушных резервуаров, кратковременно открывая краники.

– Ближе к смене ты должен почистить тележки электровоза от пыли и грязи, а на стоянках будешь выходить и проверять ходовую часть, – сказал мне машинист. Затем он пошёл к дежурному по станции, чтобы узнать, какая работа предстоит нам в ближайшие часы.

Вскоре он вернулся, и нам включили маневровый светофор [21] лунно-белым светом. К локомотиву были прицеплены три вагона, которые мы должны были переставить на «запасные пути». Мы проехали за светофор, который пока горел синим, остановились и стали ждать, пока загорится разрешающий. Сам светофор находился с моей стороны и машинист его видеть не мог. Когда, наконец, зажёгся другой цвет, я тут же доложил Уткину:

– Лунно-белый.

Машинист, зная, что я вообще первый раз в поездке, на всякий случай решил меня проверить, подошёл к моему окну, высунулся в него и, убедившись в разрешающем сигнале, вернулся за пульт, и мы поехали. В эту смену при маневровых работах он проверял меня каждый раз, когда сам не видел светофор.

Со станции, где заступили на смену, мы поехали в Свердловск резервом, то есть без вагонов. Там на сортировочной станции нам дали состав, гружённый углём – вагонов сорок. Тормоза соединяли и проверяли рабочие-вагонники (они же «автоматчики», поскольку занимались обслуживанием автотормозов). После проверки нам выдали соответствующую справку. С нами отправились два кондуктора, которые ехали на площадках вагонов с сигнальными огнями. Уголь мы должны были доставить на Верхнетагильскую ГРЭС – тепловую электростанцию, которая была введена в эксплуатацию всего пару лет назад и находилась примерно на середине пути от Свердловска до Нижнего Тагила.

Весь путь мы проделали без происшествий. Обратно нужно было захватить порожняк [22] из-под угля, завезённого ранее. Пока кондуктора осматривали вагоны, я с фонарём обследовал электровоз. Вернувшись в кабину, решил в конце концов поближе познакомиться с машинистом, который до этого не проявлял никакого желания пообщаться со мной сверх необходимого. Наверное, он вообще по жизни был неразговорчивым человеком, хотя нелюдимым его я бы не назвал.

– Скажите, пожалуйста, как ваше имя-отчество? – поинтересовался я.

– А для чего тебе? – удивился машинист.

– Я же должен как-то к вам обращаться. Не буду же я постоянно «выкать», или, хуже того, «тыкать». Впрочем, если хотите, могу вас «товарищ Уткин» называть.

– Григорий Александрович, – тут же представился он.

– А я Виталий. Вот и познакомились.

Уткин был старше меня лет на десять. Он был машинистом второго класса, старшим машинистом 175-го электровоза. И я к нему всегда обращался по имени и отчеству.

Кондуктора доложили нам о готовности состава, и после опробования тормозов мы выехали на основную дорогу и поехали на станцию Свердловск-Сортировочный. Там мы отцепили порожняк и резервом отправились домой в Нижний Тагил на смену. Так и закончился мой первый рабочий день в качестве действующего помощника машиниста. Кстати, за период работы на практике нам выплачивали, кроме стипендии, и зарплату помощника.

Около месяца я работал помощником машиниста – пока штатный был в отпуске. За это время у нас с Григорием Александровичем сложились хорошие, доверительные отношения. Он учил меня не только обязанностям помощника (которые я довольно быстро усвоил), но начал учить и вождению локомотива, а позже и целого состава.

Немного скажу об энергетической составляющей нашей работы. Переменный ток с электростанций поступает на тяговые подстанции, построенные вблизи железной дороги на расстоянии одна от другой десять-пятнадцать километров. Там он понижается, выпрямляется и подаётся в контактную сеть напряжением 3000 вольт. На нашем ВЛ22 каждая колёсная пара была снабжена двигателем на 340 кВт, то есть общая мощность локомотива составляла более двух тысяч киловатт. Вот такой мощностью я и учился управлять.

В свободное от работы время я продолжал учиться в девятом классе вечерней школы. Уроки старался без уважительной причины не пропускать. Но отсутствие знаний по предметам, которые мы не изучали в школе машинистов, давало о себе знать. Особенно трудно было с химией и немецким языком (повторюсь: в восьмом классе я не учился).

Химичка меня просто затерроризировала: оставляла после уроков на дополнительные занятия, а однажды поставила настоящий ультиматум:

– Не напишешь формулу, которую я назову – переведём в восьмой класс!

Я очень старался, но всё-таки формулу написал неправильно.

– Что, можно идти в восьмой класс? – спросил у неё упавшим голосом.

– Ладно, пока оставайся, – сжалилась она.

– Спасибо. Я вам обещаю: с химией разберусь. Конечно, если вы мне немного поможете.

Не форсируя события, постепенно я стал осваивать химию. Она давалась мне с трудом, но я не опускал руки. В конце учебного года я получил итоговую оценку – четвёрку.

С немецким языком было ещё хуже. Как были нелады в седьмом классе вечерней школы (да и раньше тоже), так и остались. Я себя заставлял заниматься им лишь только для того, чтобы получить в конце учебного года хотя бы трояк. Учителем немецкого у нас был пожилой обрусевший немец Отто Генрихович. По совместительству он преподавал также биологию. Мои познания его родного языка были скудны и отрывочны, чего не скажешь про второй его предмет. Бывало, Отто Генрихович сокрушался по поводу моей успеваемости, разводя руки в стороны:

– Как так может быть: по одному предмету двойка, а по другому – пятёрка?! Какой контраст!

Ну что тут скажешь, для меня биология, география, история и литература были лёгкими предметами, «семечками».

Как-то на уроке биологии Отто Генрихович рассказывал нам об учении Чарльза Дарвина. Сказал и о том, что человек произошёл от обезьяны. Меня настолько возмутила такая формулировка, что я высказал своё несогласие, и урок после этого перешёл в диспут. Я отстаивал мысль о том, что человек в древности произошёл от своего предка, похожего на обезьяну, и что эти два вида приматов жили одновременно, но предок человека с веками совершенствовался, как внешне, так и умственно, а обезьяны же остановились в своём развитии. Так или иначе, но учитель на меня не обиделся и продолжал ставить мне по биологии пятёрки.

Глава 104. НИЖНИЙ ТАГИЛ. НОВЫЕ И СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Свободное от работы и учёбы время мне не хотелось проводить, валяясь в постели в общежитии. Было начало сентября, погода чудесная, так и тянуло погулять. Я решил пойти познакомиться с городом. Вышел из комнаты в коридор в добром расположении духа и столкнулся нос к носу с хорошенькой девушкой.

– Где у вас в городе хорошее место отдыха? – тут же поинтересовался я.

– Да на берегу городского пруда. На самом деле это водохранилище на реке Тагил, перегороженной плотиной. Там есть парк, лодочная станция, несколько пляжей, танцплощадок и кафе.

– А вы, случайно, не желаете составить мне компанию? Можно было бы и на лодке покататься, – предложил я.