Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

В знак протеста против чрезвычайных декретов возобновились демонстрации бывших фронтовиков, спровоцированные, по всей видимости, чиновниками. Национальный союз собирается выпустить афишу с критикой парламента за отказ принять избирательную реформу. Совместно с Национальной конфедерацией он готовит кампанию с целью роспуска парламента. Думерг предложил рассмотреть вопрос о смягчении наказания инвалидам войны.

19 июня. Продолжительная беседа с делегацией депутатов-радикалов: Шотаном, Пальмадом, Мартино-Депла, Бонне, Мазэ, Перфетти, Бренье. Обсуждались три вопроса:

1) Опасения по поводу продления срока военной службы. Я посоветовал моим друзьям поставить на обсуждение группы вопрос о позиции, которую займет наша партия в том случае, если не будут приняты меры по сохранению без риска для страны годичного срока службы.

2) Роспуск парламента. Бонне предложил мне взять на себя обязательство подать в отставку вместе с другими министрами-радикалами, если правительство будет требовать роспуска. Я ответил, что было бы более благоразумно не доводить до сведения общественного мнения и даже вообще не принимать в настоящее время такого решения. Я буду бороться всеми силами против роспуска парламента. Если мои усилия не увенчаются успехом, я буду консультироваться с партией о том, какие надлежит принять меры.

3) Дело Ставиского. Шотан сильно страдает (и его можно понять) от ведущейся против него кампании. Мы пришли к единому мнению, что все же было бы лучше добиваться научно обоснованного следствия, чем противопоставлять догматизм догматизму.

Вторник, 26 июня. Спокойствие, на которое мы надеялись, не наступило. Страсти разгораются и слева и справа. Собрания, организованные Анрио, вызвали многочисленные и серьезные инциденты. С другой стороны, организуется Общий фронт [158], в частности в Лионе. Я подвергся прямым нападкам со стороны Эмери и косвенным – со стороны Бержери. Газета «Ла Флеш» опубликовала направленную против меня статью Алена. «Лион репюбликен» заняла враждебную позицию. Я не смог ввиду моей исключительной занятости лионскими делами присутствовать на заседании совета министров в понедельник, 25 июня. Мне сообщили, что оно прошло очень плохо; произошел конфликт между Думергом и Риволле, с одной стороны, и между Думергом, Жермен Мартеном и Марке – с другой. Марке не присутствовал на заседании палаты депутатов, где в понедельник во второй половине дня состоялось обсуждение принципа организации работ по национальной технической реконструкции. Он поставил меня в известность о своих разногласиях с Думергом и заявил о возможном выходе его и Риволле из кабинета.

Визит Франсуа-Понсэ. По его мнению, Германия создает армию в 300 тысяч человек, как она этого требовала. Скоро у нее будет вместо 7 дивизий – 14, а затем — 21. У нее уже имеется 1000 самолетов; а вскоре у нее будет их 2 тысячи. Она спешно готовит летчиков.

В палате депутатов этот день не был удачным для кабинета. Он вынужден был частично уступить в вопросе о поправках к финансовой реформе.

Четверг, 28 июня. Вторая половина дня. Несколько важных визитов: германский посол, Марке, Шерон, Шотан. Дело Марке как будто улаживается. Шотан очень расстроен из-за новых нападок на него. Германский посол заявил о своей озабоченности в связи с саарским вопросом, он утверждает, что Германию можно было бы заставить вернуться в Лигу наций. Я ему прямо высказал свое мнение о политике Гитлера, которую он не одобряет, о перевооружении его страны, которое он не отрицает, и о комбинациях рейха с Польшей, которые он не опровергает.

Суббота, 30 июня. Заседание совета министров. Жермен Мартен познакомил нас с проектом чрезвычайного декрета о сокращении заработной платы рабочим государственных предприятий, который я попросил его снять с обсуждения, что он и сделал. Марке добился вчера одобрения своего плана. Палата депутатов утвердила финансовую реформу. Но общая обстановка как в парламенте, так и вне его остается скверной. Повсюду создаются лиги, активизируется Общий фронт. В Лионе недавно исключенный из Лиги прав человека Эмери и его друг Бержери обрушились на меня с нападками. Центральный комитет Лиги 27 голосами против 6 и при одном воздержавшемся высказался за оставление меня в числе членов Лиги. Лига заявила, что «она по-прежнему считает, что не должна вмешиваться в правительственную и парламентскую политику, что является делом партий, и не будет осуждать кого бы то ни было из своих членов за вхождение в правительство по указанию партии или же за пребывание в нем с разрешения партии». Думерг обещал рассмотреть проект улучшения пенсионного обеспечения престарелых рабочих. Барту отложил отчет о своей поездке.

4 июля 1934 года. Посланник Литвы от имени своего правительства пригласил меня посетить его страну. Волнения среди местного населения в Алжире.

Четверг, 5 июля. Я выступил в комитете Лиги прав человека с объяснением по поводу дела лионских скотобоен. Большинство было настроено благожелательно, если не считать нескольких педантов, реплики которых я живо парировал.

Пятница, 6 июля. Визит Лабуле. Он долго рассказывал мне о том, что реакция общественного мнения Америки после 15 июня оказалась не столь бурной, как этого можно было опасаться. Основным нападкам подверглись англичане. Наша нота была встречена довольно хорошо; общественное мнение считает, что создавшаяся ситуация является результатом непримиримости закона Джонсона. К тому же в связи с предстоящими перевыборами палаты представителей и одной трети состава сената будущие кандидаты предпочитают придерживаться непримиримой позиции и не идут на компромисс, который им трудно было бы защищать.

7 июля. Заседание совета кабинета. Председатель совета сообщил нам приятные новости об оживлении деловой активности, сокращении безработицы и повышении жизненного уровня. Общее моральное состояние улучшается. Вчера парламент был распущен на каникулы после принятия финансовой реформы и плана Марке. Отчет Барту в комиссии по иностранным делам сената прошел удачно.

Поступили сообщения о резне в Германии, о кризисе 30 июня 1934 года и о казнях, совершенных под руководством полковника Буша. Были расстреляны генералы Шиейдхубер, Хайн, фон Хайдебрек, Шмидт, фон Краусснер, полковники Лаш и Копп, граф фон Шпрети, капитан Уль, лейтенант Рейнер, как об этом пишет г-н Бенуа-Мешэн в своей «Истории германской армии». Рем был убит в тюремной камере; Фон Шлейхер и его супруга были умерщвлены в своей берлинской вилле. В тюрьме Лихтерфельде расстрелы следовали один за другим. «Я сам отдал приказ, – заявил Гитлер 13 июля в своей речи в рейхстаге, – расстреливать виновных». Начальник канцелярии фон Папена фон Боск был убит за то, что пытался помешать открыть ящики стола своего патрона. В Мюнхене были казнены преподаватель университета Бек и музыкальный критик Вилли Шмидт, который был убит по ошибке (его спутали с его однофамильцем группенфюрером СА). Труп фон Кара был найден на улице вместе с трупом Шерингера, бывшего офицера рейхсвера, перешедшего к коммунистам. В одном из своих докладов Франсуа-Понсэ описывает это дикое и нелепое нордическое представление и Геринга в роли старшего ловчего. Германия возвращается к язычеству и дикости. Геринг утверждает, что «древние греки были германцами, пришедшими с севера».

Однако Иден по-прежнему считает, что британский меморандум является возможной основой для соглашения. Великобритания не хочет идти дальше Локарно.

8 июля. Открытие памятника Куйба в Дампьер-сюр-Салоне. Красивая церемония à la Жан-Жак Руссо среди платанов и каштанов.

10 июля. Визит Венизелоса. Он хотел объяснить мне, что он выступил не против Балканского пакта, а против тех разделов секретного протокола, которые обязывали Грецию вступить в войну в случае агрессии со стороны какой-либо великой державы. «Греция, – заявил он мне, – не в состоянии оказать сопротивление Англии, Франции или Италии. После бедствий, которые она претерпела, я не хочу, чтобы она вновь им подверглась. Я добился примирения с Турцией, чтобы иметь прочный и основанный на взаимном доверии мир». Венизелос сообщил мне, что турки заявили о своем намерении ни в коем случае не воевать против Советской России.