Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

2. Крайне бессодержательный съезд объединенной партии в Тулузе. Фроссар, так яро выступавший за национальное единство, полностью отрекся от своих слов.

3. Съезд неосоциалистов в Париже, представляющий интерес из-за любопытных речей Марке и Марселя Деа.

4. Съезд Федерального союза бывших фронтовиков в Виши, на котором Пишо выступил против «старой гвардии» и призвал к сближению с ВКТ. Но Жуо в «Пёпль» от 26 марта отказался ответить на этот призыв. Возможно, что демонстрация в Виши, в которой приняло участие много чиновников, была вызвана чрезвычайными декретами.

Все эти съезды отрицательно сказываются на положении правительства. Когда нападают на «старую гвардию», я это принимаю, как говорят, на свой счет. Мне смешно читать резолюцию Александра, принятую Лигой прав человека: «Съезд считает, что во Франции, пока она остается республикой, ни один закон, ни один трудовой контракт не может милитаризировать граждан до такой степени, чтобы заставить их участвовать вопреки их убеждению в учениях по обороне или псевдообороне против чудовищной газовой войны, и поэтому осуждает необоснованный и недостойный акт мэра Лиона Эдуарда Эррио, который вопреки всем правам человека в декабре прошлого года уволил и понизил в должности 22 служащих лионских скотобоен за то, что они отказались участвовать в том, что они называли, справедливо или несправедливо, лживым и смехотворным парадом…» Это поистине монумент глупости. Я гордился своей принадлежностью к Лиге, когда она защищала Справедливость, ставя себя вне партий и над партиями. Теперь, когда она стала грязной лавочкой, прибежищем интриганов или обанкротившихся политиков, я совершенно не намерен считаться с ее решениями.

На заседании совета министров 24 мая Барту сделал отчет о работе Лиги наций. Он ознакомил нас с обсуждением саарского вопроса; согласно хорошо известной формулировке, дело было отложено до будущей сессии. Он изложил содержание своих бесед с Литвиновым, с которым познакомился еще в Генуе. Он заявил нам, что ничего не предпримет в отношении России без ведома совета министров.

Литвинов по-прежнему предлагает свой Европейский пакт; он согласен на вступление СССР в Лигу наций, но внутри Советского правительства мнения по этому вопросу разделились [153]. Барту считал бы желательным это вступление. Литвинов сообщил ему о своих оговорках (арбитраж, равенство рас, мандаты), из которых ни одна не является значительной. Литвинова особенно беспокоит политика Варшавы; Польша требует постоянного места в Совете Лиги наций, на что Испания не согласна. Теперь, после прихода Гитлера к власти, я более чем когда-либо считаю союз с Россией необходимым для Франции. Это моя навязчивая идея начиная с 1922 года.

Говорят, что Иден якобы одобрил ноту от 17 апреля. По мнению Барту, английское правительство не хочет, чтобы мы шли на уступки. Но мы по-прежнему находимся в заколдованном круге. Барту признал, что после провала Протокола 1924 года о мирном урегулировании международных конфликтов мы топчемся на месте. Я должен был снова выступить с длинной речью в защиту Поль Бонкура.

Жермен Мартен ознакомил нас со своим проектом финансовой реформы, который он представил 23 мая. Он сообщил нам о трудностях, с которыми ему придется столкнуться в делах казначейства до конца 1934 года. Понадобится консолидационный заем. Новый нажим со стороны Тардье и Марэна с целью проведения финансовой реформы путем чрезвычайного декрета. Я возражал против этого. Правительство решило не осуществлять девальвацию пиастра.

Четверг, 24 мая. Выступив в палате депутатов в защиту шелковой промышленности, я с большим удовлетворением отметил, что мое предложение нашло широкую поддержку. Мой дорогой Лион, я, как всегда, думаю прежде всего о тебе. Утром в совете министров маршал Петен уговаривал меня выдвинуть свою кандидатуру в Академию. Об этом же писал мне Барту. В палате депутатов в кулуарах ходят разговоры о моем инциденте с Лигой прав человека. Калибан мстит.

В своей речи Барту энергично заявил о своем согласии с предыдущей политикой, придерживавшейся формулы – разоружение вплоть до признания за Германией равноправия в вопросе безопасности. Он высказал свое мнение о якобы существующем противоречии между нотой от 17 марта и нотой от 17 апреля и о ноте от 6 апреля, которую мы не опубликовали раньше по просьбе британского правительства. Мы высказались в ноте от 17 апреля за политику разоружения, говорит он. Его речь, вначале несколько нерешительная, стала в этот момент исключительно выразительной и четкой. Сказался его большой парламентский опыт, его умение подбирать ответы, позволяющие настигнуть мысль противника, его молодость (если молодостью можно назвать живость действия и мысли), его изумительное красноречие, певучесть ясного и иногда резкого голоса. Он прямо и смело выступил в защиту Лиги наций, строго осудив тех, кто иронизирует по ее поводу. Социалисты были смущены; некоторые даже аплодировали.

26 мая. Заседание совета министров. Гиманс сообщил нам, что он хотел бы, чтобы Англия уточнила военные обязательства, вытекающие из Локарнских соглашений, как это сделала Франция. По всей видимости, конец конференции по разоружению близок. Обсуждался вопрос о долгах. Барту зачитал записку, подготовленную аппаратом его министерства. Лабуле недавно прислал телеграмму. Рузвельт согласился бы на незначительное погашение долгов и с удовлетворением отметил бы, что можно перейти к другим вопросам, как, например, к вопросу о разоружении и вопросу о германской опасности. Как я с ним согласен! Лаваль бросил резкую реплику. «Мы не должники, – заявил он – …Предложение Гувера создало новое право». Я ему обстоятельно ответил. Я еще раз доказывал, что, приняв предложение Гувера, мы были специально предупреждены им, что оно ничего не изменит в наших обязательствах. Председатель совета министров прилагал все усилия, чтобы найти выход. Фланден поддержал меня с юридической точки зрения; он хотел бы достичь соглашения и предложил продолжить мораторий Гувера. Тардье яростно возражал против платежей. Барту относился к дискуссии явно безразлично, заявив, что он присоединится к мнению правительства. Совет министров молчаливо отверг символическое погашение долгов. Потерпев поражение, я заявил, что добьюсь общественного признания моей верности своим идеям или в палате депутатов или где-либо в другом месте.

После заседания меня вместе с Шероном вызвал президент республики; он признал мою правоту. Но, несмотря на это, я ни за что не согласился присоединиться к заявлению, которое было поручено составить Барту и Фландену.

Прямо в кабинете президента, в присутствии Шерона, я написал следующее заявление: «Я оказался в меньшинстве в совете министров. Но я остался верным идее, которую я всегда защищал». Президент республики принял к сведению этот протест.

Заседание совета министров во вторник, 29 мая. Я убедился, что Думерг не возражает против роспуска парламента. Фроссар поставил вопрос об избирательной реформе. Какова будет позиция кабинета по этому вопросу? Начались прения; обсуждалась государственная реформа. Риволле считал желательным создание большой внепарламентской комиссии для изучения данного вопроса. Думерг и Шерон энергично защищали идею независимости государства по отношению к группировкам и ассоциациям. Шерон также предпочитал роспуск. Фланден опасался образования «неофициального парламента» в противовес официальному парламенту; если парламент не справляется со своей задачей, нужно провести новые выборы, но благоразумно воздержаться от избирательной реформы, так как этот вопрос входит в компетенцию палат парламента. Правительство присоединилось к этому мнению.

Из достоверного английского источника мы узнали о предстоящих переговорах между Германией и Японией о создании «оборонительного союза», который позволит Германии продолжить ее политику экспансии на Восток за счет Прибалтийских государств. Переговоры состоятся в июле.