По военным дорогам отца

Рядом с Иваном скромно выглядел старший Каширин, Николай. Среднего роста, брюнет, темноглазый, с задумчивым строгим лицом, в обычном костюме казачьего офицера. Николай еще не оправился от ран, ходил, опираясь на костыль или на гусарскую, в металлических ножнах, шашку…

Из других командиров отрядов наиболее популярным был Николай Томин, командир Троицкой бригады, бывший казачий урядник. Высокий, плотный, с русой бородкой, в старенькой кожанке, с неизменной плеткой в руке, с револьвером у пояса, биноклем на груди. Томин был недавно ранен в руку и весь поход проделал с перевязанной рукой. Деятельный, спокойный и бесстрашный, он всегда был вблизи передовых частей фронта. Неизвестно [53] было, когда он отдыхал, так привыкли его видеть всегда бодрствующим» {35}.

На втором Военном совете партизанских командиров Н. Д. Каширин в связи с ранением сложил с себя обязанности главнокомандующего. Новым главкомом Сводного Уральского отряда был избран В. К. Блюхер. После недолгой, но жаркой дискуссии командиры приняли предложенный им новый план прорыва из окружения.

И опять я обратился к стенограмме выступления отца на встрече с писателями и отыскал в ней такие строки:

«Имея сведения, что Екатеринбург оставлен 25 июля, и предполагая, что фронт находится где-то около Екатеринбурга, мы думали соединиться с главными силами Красной Армии в районе Таныпа или Красноуфимска.

Предстоял большой и трудный переход. Единственная дорога из Белорецка вела на запад - это был тракт Белорецк - Стерлитамак, проходивший по малонаселенному горному району. Предстояло перевалить через несколько хребтов Южного Урала и через его основной хребет Ала-Тау. Бойцы, проделав с мая месяца значительные переходы и выдержав ряд боев, были хорошо спаяны между собой. За время последних боев командный состав значительно вырос и приобрел опыт командования. Действуя небольшими отрядами, наши части изжили боязнь за свои фланги, и слово «обошли» уже не вызывало паники…

Бойцы понимали, что другого выхода, как только идти вперед на соединение с Красной Армией, нанося поражения белым, у них нет» {36}.

Так говорил отец в 1935 году, а 2 августа 1918 года в заключение своего первого приказа войскам Сводного Уральского отряда о движении на соединение с частями Восточного фронта он напрямую спрашивал бойцов и командиров:

«Может быть, у многих… возникает сомнение в том, стоит ли идти в новом направлении, не лучше ли остаться здесь и где-нибудь укрыться? - И тут же категорично отвечал: - Товарищи, такое решение будет весьма гибельным, так как легче всего переловить и передушить всех поодиночке, а когда же мы будем двигаться кулаком, справиться с нами трудно, потому что [54] мы можем бороться и пробивать себе путь сплоченной силой. Итак, вперед! Кто малодушен, оставайся, но помни, что одиночки - не сила и легко могут быть переломлены противником» {37}.

Малодушных не оказалось. Все поняли, чем был вызван отказ пробиваться из окружения со стороны Верхнеуральска, и все, как один, пошли за новым своим главкомом по избранному им направлению.

На рассвете 5 августа 1918 года из поселка Белорецкого завода выступила последняя партизанская рота. Вот она, эта дорога, по ней следует автобус нашей экспедиции: через плотину, мимо заводских корпусов и дальше на подъем, в горы.

«Босая и голодная армия медленно, непрерывно и упорно двигалась на запад, легко отбрасывая налетавшие на нее казачьи отряды, - писал Константин Паустовский в очерке «Маршал Блюхер», посвященном 20-летию РККА. - В этом движении было столько настойчивости и спокойствия, что белые вначале растерялись.

Имя Блюхера вызывало трепет. Кто он, откуда появился этот неустрашимый и талантливый полководец, чьи оборванные полки спаяны, как легендарные римские легионы? Кто он, полководец армии, которую невозможно остановить, как нельзя остановить медленно текущую глубокую полноводную реку? Не может быть, чтобы это был простой рабочий, токарь, бывший рядовой царской армии. Белые газеты печатали сенсационные известия о том, что Блюхер - немецкий генерал, нанятый за большие деньги совнаркомом. Белое командование назначило за голову Блюхера награду в двадцать тысяч рублей. Блюхер, читая объявления об этом, сдержанно улыбался - он был совершенно спокоен за свою голову» {38}.

По выезде из Белорецка мы на своих маршрутах несколько раз или пересекали новую электрифицированную магистраль, или следовали параллельным с ней курсом. Первая такая встреча произошла у села Сермепево, сразу же, как миновали обелиск, надпись на котором извещала, что в августе 1918 года с этого места начался новый, решающий этап рейда краснопартизанского соединения под командованием В. К. Блюхера. Позже любовались красивым вокзалом поселка Архангельского, а у [55] былого аула Ирпыкши - ажурно-легким железнодорожным мостом через Белую…

То была трасса Всесоюзной ударной комсомольской стройки Белорецк - Карламан. Летом 1977 года, когда мы совершали свой поход по местам партизанской славы, на ней было уже открыто рабочее движение поездов.

Именно здесь, через эти скалистые горы и труднопроходимые леса, пробивались в боевом восемнадцатом уральские красные партизаны.

«Переход войск Блюхера в невозможных условиях может быть приравнен разве что только к переходам Суворова в Швейцарии, - докладывал РВС 3-й армии Председателю ВЦИК Я. М. Свердлову. - Мы считаем, что русская революция должна выразить вождю этой горсточки героев, вписавшему новую страницу в историю нашей молодой армии, благодарность и восхищение…» {39}

Да, отцы и деды оставили нам прекрасное завещание - быть верными поставленной цели, не отступать перед трудностями, как зеницу ока хранить скрепленную кровью братскую дружбу народов. И вот через десятки лет явились в те же горы и леса потомки участников легендарного партизанского рейда. И ныне они, строители новой стальной магистрали, вызывали благодарность и восхищение.

Выехав из Белорецка старым Стерлитамакским трактом, мы не без труда добрались до Каменных утесов - последней скалистой заставе хребта Ала-Тау. Горная дорога, петлявшая из стороны в сторону, то вздымающаяся, то круто спадающая с перевала на перевал, кончилась. Впереди - дубравы и раздольные степи Прибельской долины.

Спустившись с гор, наша экспедиция побывала в Петровском, Красноусольском, Архангельском, Иглино, Красной Горке. Все эти населенные пункты на туристской карте отмечены как места ожесточенных боев партизанской армии Блюхера с белогвардейцами.

В Белорецке нам сообщили, что за два дня до нашего приезда из города выступила группа комсомольцев-мотоциклистов и что путь их тот же - по боевым партизанским местам…

Тронули своим вниманием к первым краснознаменцам Республики молодые магнитогорцы. Совершив как-то [56] большой туристский поход через всю Башкирию, они в Петровском, Красноусольском и других «жарких» точках маршрута установили собственноручно отлитые чугунные мемориальные доски с надписями:

«Здесь проходила партизанская армия В. К. Блюхера,

Слава героям!

В память о героях с благодарностью студенты и преподаватели Магнитогорского горно-металлургического института им. Г. И. Носова».

Туристская карта 1976 года выпуска, с проложенным на ней красными стрелами маршрутом по дорогам легендарного партизанского рейда, вновь и вновь уводила меня в год восемнадцатый. Ведь путешествовать в него направился, обогащенный многолетней работой над материалом, почерпнутым из воспоминаний ветеранов, из архивных документов, из публикаций историков, краеведов, и старался теперь, говоря по-военному, непосредственно на местности все продумать, оценить.

Вместе с раздумьями росла убежденность, что именно здесь, среди дубрав и степных раздолий Прибельской долины, рождался и креп в партизанском главкоме талант настоящего полководца.

Бои в обширном районе близ рек Зилим, Белая и Сим явились решающими при прорыве Сводного Уральского отряда к Самаро-Златоустовской железной дороге, К тому времени отряд пополнился двумя полнокровными красногвардейскими полками - Богоявленским под командованием Михаила Васильевича Калмыкова и Архангельским во главе с Владимиром Григорьевичем Данбергом. В подчинении отца тогда оказались уже не сотни, а тысячи бойцов и командиров, не один-два отряда, а почти полнокровная дивизия, и принимать решения он должен был, сообразуясь с обстановкой на всех участках ее боевых действий.