Маршал Рыбалко

Сталин покачал головой и, осуждающе поглядывая на нас, сообщил:

— Танки противника ходят в атаку минимально по пять раз, максимально — до пятнадцати. Потом погибают. Об этом вы обязаны знать. Скажите, товарищ Романенко, почему наши танки живут меньше? Они что, уступают немецким по качеству?

— Никак нет, товарищ Сталин,— поспешил с ответом Романенко.— У нас хуже подготовлены механики-водители. Они получают практику вождения от пяти до десяти моточасов, после чего идут в бой. Этого совершенно недостаточно, чтобы уверенно водить танк.

— Что же вам мешает лучше обучать механиков-во-дителей и расходовать больше моточасов на их подготовку? — с недоумением спросил Сталин.

Романенко замялся, но ответил смело:

— В соответствии с приказом народного комиссара обороны запрещается расходовать на обучение механи-ков-водителей более десяти моточасов.

Взглянув на Федоренко, Сталин вновь обратился к командующему 3-й танковой:

— Сколько моточасов требуется, чтобы хорошо подготовить водителя?

— Не менее двадцати пяти.

— Необходимо, товарищ Федоренко, пересмотреть вопрос об обучении водителей танков,— распорядился Сталин.

...Хочу сделать небольшое отступление. Вскоре в танковые войска поступил приказ наркома обороны, запретивший экономить моторесурсы в процессе боевой подготовки танковых экипажей. И это, несомненно, стало одним из факторов роста мастерства механиков-водите-лей, что, наряду с другими важными факторами, о которых будет подробнее рассказано ниже, отразилось не только на повышении живучести наших танков, но и привело к тому, что вскоре наши танкисты имели полное превосходство над гитлеровскими...

После непродолжительной паузы Сталин вновь обратился к Романенко:

— Вы назначаетесь командующим 5-й танковой армией. Будут ли у вас какие-либо просьбы?

Романенко, еще не вполне осмыслив услышанное, ответил не сразу. Подумав, сказал:

— Прошу разрешения взять из 3-й танковой армии начальника тыла Николаева к начальника связи Борисова.

— Не возражаю, удовлетворим: просьбу. Это все?

Поколебавшись, Романенко сказал:

— Еще прошу назначить в 5-ю танковую товарища Мельникова.

— Этого делать нельзя,— возразил Сталин.— Товарищ Мельников должен остаться в 3-й танковой.

Прокофий Логвинович огорченно взглянул на меня. Я понял, какие чувства он испытывает, и вполне разделял их. Но предаваться эмоциям была не время—Сталин задавал Романенко следующий вопрос:

— Кто из командиров-танкистов может вместо вас командовать 3-й танковой армией?

— Генерал-майор Рыбалко,— не задумываясь, ответил Ромаценко.

Наступила пауза. Сталин обратился ко мне:

— А товарищ Мельников согласен?

— Согласен, товарищ Сталин! Прошу утвердить генерала Рыбалко в должности командующего нашей армией.

Сталин внимательно посмотрел на меня и снова зашагал по кабинету. Остановился перед Федоренко н спросил:

— Как вы смотрите на предложение Военного совета армии?

— Рыбалко справится, товарищ Сталин,— ответил Яков Николаевич.

— Назначим,— помедлив, решил Сталин.— Товарищ Федоренко, передайте Рыбалко, чтобы он устранил недостатки, выявленные в процессе боевых действий 3-й танковой армии.

На этом беседа закончилась.

От Кремля до Главного автобронетанкового управления шли пешком, молча, каждый занятый своими мыслями.

В управлении мы с Прокофием Логвиновичем не задерживались: с генералом Федоренко обсудили самые неотложные дела, после чего распрощались и выехали в Калугу, в район расположения армии.

Спустя два дня прибыла директива Ставки о переводе Романенко на должность командующего 5-й танковой армией. Командующим 3-й танковой назначался генерал-майор Рыбалко.

Перед отъездом Прокофий Логвинович собрал руководящий состав армии и на основе замечаний Верховного Главнокомандующего сделал соответствующие указания по обучению и воспитанию личного состава в процессе подготовки к предстоящим боям. Тепло простился со своими соратниками и пожелал боевых успехов.

Я провожал его до машины.

— Жалко расставаться, Семен Иванович, мне с вами хорошо работалось. Да что поделаешь — служба...—, грустно улыбнулся Прокофий Логвинович.

Мы обнялись, и он уехал.

А через три дня прибыл Рыбалко. Так начался новый этап нашей совместной работы с Павлом Семеновичем.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Вступив в должность командующего, Рыбалко прежде всего организовал разбор Козельской операции. Готовясь к нему, он изучил штабную документацию, отражавшую планирование и ход событий на полях сражений, побеседовал с руководящим составом армии.

В штабе, который размещался в лесу северо-западнее Калуги, собрались командиры, начальники политотделов соединений и частей, офицеры управлений и отделов штарма, командиры корпусов, стрелковых дивизий и танковых бригад. В докладах они справедливо отметили недочеты и ошибки, допущенные в использовании танков, в организации взаимодействия, в работе разведки.

Рыбалко внимательно слушал, желая понять, как оценивают свои действия люди, руководившие в боях огромной массой вверенных им войск, и в целом остался доволен их выводами. Завершая разбор, Павел Семенович сказал, что ссылки на объективные трудности не могут быть приняты в расчет при подведении итогов боевых операций.

— Некоторые командиры утверждают,— продолжил он свою мысль,— что армия могла лучше выполнить задачу, если бы вступила в сражение в полном составе, а не поэшелонно. Как и когда вводить в бой танковую армию — решает Ставка, и мы должны быть готовы к этому и в дальнейшем.

Рыбалко подчеркнул, что 3-я танковая свою задачу выполнила: остановила гитлеровцев и, прорвав их оборону, отбросила на 15—20 километров. Однако в действиях частей были серьезные недостатки. Командующий выделил из них нерешительность некоторых командиров-танкистов, неумение командиров стрелковых частей полностью использовать собственные огневые средства ближнего боя, совершенно неудовлетворительное маневрирование танков под огнем противника. Он называл конкретные факты, даты, доискивался первопричин того или иного промаха.

Здесь мы с Митрофаном Ивановичем Зиньковичем не могли не оценить, как глубоко проанализировал Рыбалко весь ход операции.

— Главная причина гибели танков в том,— сказал командующий,— что у нас плохо обучены механики-водители. В процессе боевой подготовки необходимо расходовать на практику вождения не менее половины заправки горючего.

Командиры-танкисты переглянулись: это их явно обрадовало.

— Тут многие совершенно справедливо обижались на артиллеристов,— продолжал Рыбалко.— Особые претензии следует предъявить полковой артиллерии. Надо потребовать, чтобы она сопровождала боевые порядки пехоты не только огнем, но и колесами.

I

Далее командующий остановился на факторах, влияющих на успешное ведение боя:

— На занятиях по тактике взаимодействие организовано правильно, управление налажено, артиллерийское наступление идет хорошо. Но как только оживает поле боя, командиры перестают его изучать, не ищут новых решении, нередко связь в самый нужный момент обрывается...

Он потребовал организовать учения на местности с командирами батальонов, рот, батарей и повторять отработку взаимодействия до тех пор, пока забота о нем не войдет в привычку у каждого командира части или подразделения.

Согласившись с тем, что небезоснователъны и нарекания на плохую разведку, Рыбалко приказал немедленно усилить подготовку разведчиков во всех частях и соединениях, уделяя особое внимание инженерной разведке.

— Мы — армия танковая, наступательная армия,— подчеркнул в заключение Павел Семенович.— Поэтому в подготовке войск основное место должно быть отведено наступлению. Пятьдесят процентов времени следует отвести ночным учениям.

Всегда в дальнейшем, когда 3-я танковая отводилась в резерв Ставки и наступала пора боевой подготовки, командиры частей и соединений, руководствуясь инструкциями Генерального штаба и Главного автобронетанко-вого управления, не забывали указаний П. С. Рыбалко, высказанных на разборе Козельской операции.