Сальвадор Альенде

25 декабря Алессандри передал бразды правления победившему на выборах кандидату Народного фронта. Под ликующие возгласы своих сторонников Педро Агирре Серда вселился в «Ла-Монеду». Среди тех, кто сопровождал нового президента в его официальную резиденцию, находился и Сальвадор Альенде.

Дон Чичо в немалой степени способствовал успеху кандидата фронта. Он был, как называют в Чили ответственных за избирательную кампанию, «генералиссимусом» Народного фронта в Вальпараисо и обеспечил победу Агирре Серды в этом втором по величине городе страны. Авторитет Альенде заметно вырос и внутри социалистической партии, где он проводил последовательную унитарную линию, выступая за укрепление братских уз с компартией. В конце 1938 года он избирается заместителем генерального секретаря социалистической партии.

Агирре Серда, по возрасту вдвое старше Альенде, явно симпатизирует молодому социалистическому лидеру. Президент хорошо знает родословную Сальвадора и то обстоятельство, что его дед, Красный Альенде, отец и дядья были активными членами радикальной партии и масонами, к числу которых принадлежит и сам дон Педро, как, впрочем, и его молодой друг, которого он по-отечески называет Чичо.

Дон Педро, в прошлом народный учитель, много лет был депутатом парламента от радикальной партии. До создания Народного фронта он был настроен весьма умеренно. Однако, в процессе избирательной кампании посещая различные уголки страны, встречаясь с рабочими, крестьянами, выслушивая их рассказы о нуждах, всякого рода несправедливостях, которые им приходится терпеть, Агирре Серда проникся к ним большой симпатией, понял, насколько были правы коммунисты и социалисты, требовавшие обуздать своеволие помещиков, алчность капиталистов, улучшить долю чилийских тружеников.

Этот новый настрой президента сближает его с Сальвадором Альенде, которого часто приглашают в «Ла-Монеду» на доверительные совещания по важнейшим и острейшим вопросам внутренней политики. А таких вопросов возникает все больше и больше по мере того, как правительство пытается осуществить программу социальных реформ, выдвинутую Народным фронтом.

В правительстве, сформированном Агирре Сердой, преобладали радикалы, но в нем была представлена тремя министрами и социалистическая партия. Коммунисты из тактических соображений не участвовали в правительстве, хотя оказывали ему всемерную поддержку.

Правительство обеспечило свободу собраний и печати, прекратило ставшую уже традиционной в Чили «охоту» на профсоюзных активистов, коммунистических деятелей, повысило зарплату рабочим и служащим, провело закон о создании финансово-кредитной Корпорации экономического развития, в задачу которой входило создание государственного сектора в экономике. Эти мероприятия, хотя они и не затрагивали основ капиталистического строя, были встречены в штыки реакцией.

Не успел дон Педро освоиться как следует со своими покоями в «Ла-Монеде», как 25 января 1939 года в Чили произошло одно из самых тяжелых в ее истории землетрясений, разрушившее города Чильян, Консепсьон и другие населенные пункты. За несколько минут погибло 25 тысяч жителей, десятки тысяч остались без крова и средств к существованию. Вообще землетрясения — дело привычное для чилийцев. Не проходит и дня, чтобы в каком-нибудь уголке страны не дрожала земля, не ощущались подземные толчки, не колыхались в домах лампы и не дрожали стекла. О таких пустяках даже не пишут газеты, ибо, пока не начинают рушиться дома и в земле не появляются трещины, для чилийцев это не новость, достойная обсуждения и забот.

Трагедия, постигшая Чильян и Консепсьон, потребовала от правительства Народного фронта мобилизации всех средств для оказания помощи пострадавшим. Трудящиеся Чили охотно помогали жертвам землетрясения, бригады добровольцев в зоне бедствия боролись с эпидемиями, спасали раненых, обеспечивали пищей и медикаментами детей, женщин, стариков.

Именно этот момент избрали «мумии» для наступления на правительство Народного фронта. Они стали обвинять его в халатности, безответственности, в неумении справиться с последствиями землетрясения, злобной и лживой пропагандой пытались дискредитировать власть Народного фронта в глазах населения. «Мумии» надеялись, что это облегчит им свержение дона Педро.

На эту грязную работу они вновь подрядили уже известного читателю путчиста-профессионала Карлоса Ибаньеса, которого правительство Народного фронта неосмотрительно выпустило из тюрьмы. Ибаньес, не теряя времени, стал готовить ваговор, он вовлек в него генерала Ариосто Эрреру, бывшего при Алессандри главнокомандующим армией и смещенного правительствам НародноЕО фронта с этого поста за ультраправые взгляды. Эррера, в свою очередь, заручился поддержкой равных армейских и карабинерских чинов. Заговорщикам удалось привлечь на свою сторону и некоторые воинские части.

Утром 25 августа 1939 года артиллерийский полк, расквартированный в казармах «Такна» в Сантьяго, поднял мятеж, призвал армию последовать его примеруи свергнуть «коммунистическое» правительство Педро Агирре Серды.

Узнав о мятеже артиллеристов, в «Лa-Монеду» поспешили руководители партий, входивших в Народный фронт. Одним из первых прибыл в президентский дворец Сальвадор Альенде, находившийся тогда в столице. Когда он вошел в кабинет президента, раздался телефонный звонок. Дон Педро поднял трубку.

— Говорит адъютант генерала Ариосто Эрреры. Армия восстала. Вы обречены. Дон Ариосто предлагает вам сдаться, покинуть «Ла-Монеду» и явиться на аэродром, откуда вы сможете улететь в любую по вашему выбору латиноамериканскую республику. Дон Ариосто гарантирует вам в таком случае полную неприкосновенность.

— Передайте генералу Эррере, — ответил, не повышая голоса, дон Педро, — что президент республики не подчиняется мятежнику и не собирается бежать из «Ла-Монеды». Я бы посоветовал дону Ариосто, пока не поздно, самому воспользоваться самолетом, приготовленным для меня, и покинуть страну.

Ответ президента навсегда врезался в память Сальвадора Альенде. Став президентом тридцать лет спустя и работая в том самом кабинете, где работал Агирре Серда, Альенде неоднократно рассказывал об этом эпизоде своим близким, восторгаясь спокойным мужеством и решительностью старого президента.

Мятеж «мумий» провалился. В поддержку президента выступили трудящиеся столицы. 50 тысяч рабочих вышли на улицы Сантьяго, полные решимости дать бой реакции. Ибаньес, Эррера и их сообщники очутились за решеткой.

Вскоре после этих событий, в конце сентября 1939 года, дон Педро обновил свой кабинет министров. В новое правительство вошли более решительные противники реакции.

Пост министра здравоохранения и социального обеспечения в нем занял доктор Сальвадор Альенде.

В то время Альенде исполнился 31 год, и он все еще был холост. Но друзья его знали, что женитьба не за горами. Ортенсия Бусси Сото, или просто Тенча для друзей, — так звали избранницу его сердца, красавицу студентку исторического факультета педагогического института в Сантьяго. С Тенчей он познакомился при весьма необычных обстоятельствах, во время землетрясения 1939 года. И Тенча и Чичо находились тогда в Сантьяго. Она смотрела фильм с друзьями в одном из столичных кинотеатров. Он в соседнем доме участвовал в масонском собрании. Когда раздались подземные толчки, все выбежали на улицу. Там они и встретились. Сальвадор оказался знакомым друзей Тенчи. Они его представили своей спутнице.

Тенча была дочерью итальянского иммигранта и чилийки. Отец ее был моряком. Родилась она, как и Чичо, в Вальпараисо, участвовала в левом студенческом движении, интересовалась социальными вопросами.

Новый знакомый, обладавший, несмотря на свою молодость, большим политическим опытом, к тому же жизнерадостный, с чувством юмора, с первого взгляда понравился ей. Симпатия оказалась взаимной. Чичо не забыл о встрече. На следующий день он уехал в район землетрясения. Возвратясь в Сантьяго, вновь увиделся с Тенчей.

Встречи молодых людей продолжались. Он приносил книги, статьи, которые помогали ей лучше разобраться в чилийской политике, в международном положении. Она собирала материал для его книги «Медицинско-социальные проблемы Чили», которую он подарит ей с надписью: «Тенче — помощнице, товарищу и другу, с глубокой нежностью».