Тайная жизнь великих композиторов

Детство Джоаккино протекало относительно благополучно до тех пор, пока Наполеон не вторгся в Северную Италию. Джузеппе Россини охватила революционная лихорадка, и в дальнейшем его горести и радости целиком зависели от фортуны французского генерала — иными словами, он то попадал в тюрьму, то выходил из нее. Анна как могла развивала очевидный музыкальный дар сына. И хотя наставляли Джоаккино далеко не музыкальные светила, в 1804 году двенадцатилетний мальчик уже пел на сцене. Публика наслаждалась его высоким чистым голосом, и, подобно Йозефу Гайдну, Джоаккино подумывал о том, чтобы влиться в ряды кастратов. Его отец всей душой поддерживал идею кастрации сына, но Анна решительно воспротивилась осуществлению этого плана.

Настоящая слава пришла к Россини, когда в возрасте восемнадцати лет, перебравшись в Венецию, он написал свою первую оперу — «Брачный вексель». Эта музыкальная комедия немедленно стала хитом. И внезапно Россини оказался востребован всеми оперными театрами Италии. Его уважали за скорость, с которой он писал партитуры: он мог сочинить оперу за месяц, несколько недель и даже (по его словам) за одиннадцать дней. Работу облегчало то обстоятельство, что Россини не колеблясь переносил мелодии из одной оперы в другую. Обычно он приступал к выполнению заказа далеко не сразу, и эти проволочки доводили импресарио до бешенства. Позже Россини рассказывал, что, когда он сильно запаздывал с партитурой «Сороки-воровки», директор сцены посадил его под стражу, подрядив для этой цели четырех мускулистых работников сцены, и не выпускал, пока композитор не закончил партитуру.

В 1815 году в Риме Россини работал над своей самой знаменитой оперой «Севильский цирюльник». Позднее он утверждал, что сверстал партитуру всего за тринадцать дней. Вероятно, в некотором смысле так оно и было, если учесть, что Россини приспособил к «Цирюльнику» уже трижды использованную увертюру, лишь слегка перекроив ее.

Либретто было написано по знаменитой пьесе Пьера де Бомарше, первой части трилогии о великолепном Фигаро. К несчастью, известный римский композитор Джованни Паизиелло уже написал оперу на тот же сюжет в 1782 году. В 1815-м Паизиелло был глубоким стариком, но по-прежнему имел преданных поклонников, которые замыслили сорвать премьеру оперы Россини. «Оппозиционеры» освистывали и высмеивали каждый акт, а на выходах примадонны издавали такое громкое «бу-у-у», что оркестра не было слышно. Кроме того, они подбросили на сцену кошку, а когда баритон попытался прогнать животное, публика издевательски замяукала.

Россини впал в отчаяние. Запершись в номере гостиницы, он наотрез отказался присутствовать на втором представлении, которое, вопреки почитателям Паизиелло, завершилось триумфом. Импресарио бросился в гостиницу к Россини, уговаривая его одеться и отправиться в театр — публика жаждала поприветствовать композитора. «В гробу я видал эту публику!» — выкрикнул Россини.

К началу 1820-х Россини стало тесно в рамках комической оперы, а заодно и в пределах Италии. Кочевье по итальянским городам его более не прельщало, и он устал «строгать» партитуры одну за другой. Россини наконец захотелось, чтобы его воспринимали как серьезного композитора. Он также мечтал об оседлой жизни. В 1815 году Россини встретил Изабеллу Кольбран, талантливую певицу-сопрано, и влюбился в нее; в то время Кольбран была любовницей неаполитанского оперного импресарио, который великодушно уступил диву композитору. В 1822 году Россини и Кольбран поженились.

Возможность явить миру более зрелого Россини представилась в том же году, когда композитора пригласили в Вену. Он ухватился за приглашение, ему не терпелось опробовать свои произведения на новой, иной публике и познакомиться с прославленным Бетховеном. Россини с ужасом обнаружил, что великий композитор одевается в лохмотья и проживает в вонючей квартире, однако меж двумя коллегами состоялась долгая беседа. Немецкий мастер нахваливал «Севильского цирюльника», но затем порекомендовал Россини и впредь не писать ничего, кроме комических опер. «Вы не обладаете достаточными познаниями в музыке, чтобы справиться с подлинной драмой», — подытожил Бетховен. Россини попытался отшутиться, но в действительности итальянский композитор был глубоко задет предположением, что он не способен сочинять серьезную музыку.

В следующем году Россини опять отправился на заграничные гастроли во Францию и Англию. Поначалу все шло хорошо, однако пересечение Ла-Манша на новомодном паровом судне напугало композитора едва не до смерти. Он слег на неделю. И никакие почести, коими его осыпали в Британии, — благосклонность короля, долгие овации в опере, восторженные отзывы в прессе, — не помогли забыть о пережитом кошмаре. Из Англии Россини уехал, изрядно пополнив свой кошелек, но с твердым намерением никогда больше туда не возвращаться.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОДНОЙ ИЗ ОПЕР РОССИНИ БЫЛО СОРВАНО ПРИВЕРЖЕНЦАМИ К0МП03ИТ0РА-С0ПЕРНИКА — ПУБЛИКА ПРИБЕГЛА К КРАЙНИМ МЕРАМ, ПОДБРОСИВ КОШКУ НА СЦЕНУ.

Семейная жизнь с Кольбран стала невыносимой. Потеряв голос, Изабелла пристрастилась к картам и выпивке. Россини утешался в обществе Олимпии Пелиссье, красивой и богатой парижской куртизанки. Сошелся он с ней не ради секса — гонорея сделала Россини импотентом, — нет, это был союз преданной сиделки и беспомощного больного. В 1837 году Россини официально объявил о расставании с Изабеллой и поселился с Олимпией в Италии. Вскоре после того как в 1845 году Изабелла умерла, Россини и Пелиссье сыграли свадьбу.

Тем не менее 1840-е годы были мучительным временем для композитора. Современный мир вызывал у него ужас. Путешествие по железной дороге довело Россини до состояния коллапса. Новая поросль композиторов, вроде Вагнера, озадачивала и удручала. А причины политических волнений, охвативших Францию и Италию, оставались необъяснимой загадкой. Пока один итальянский город за другим бунтовал против австрийского правления, Россини с Олимпией скитались по стране в поисках тихой гавани.

Набор физических недугов, которыми страдал Россини, выглядит внушительно: сонливость, головные боли, диарея, хронический уретрит и геморрой. Его с трудом удавалось уговорить встать с постели, и вместе с тем он постоянно жаловался на бессонницу. Но самой страшной болезнью была депрессия, пожиравшая композитора. Изредка он играл на фортепиано и всегда в затемненной комнате, чтобы никто не видел, как он плачет над клавишами.

По настоянию Олимпии в 1855 году Россини вернулся в Париж, и депрессия немного отступила. Он начал принимать гостей, любоваться красотами города и даже снова взялся писать музыку. Композитор более не пытался сочинять ни серьезную музыку, о чем он когда-то страстно мечтал, ни прославившие его остроумные оперы, — Россини ограничился короткими изящными вещами, составившими альбомы вокальных и инструментальных пьес и ансамблей, которым композитор дал общее название «Грехи старости». В одном из таких альбомов, получившем название «Четыре закуски и четыре сласти» и содержавшем восемь частей: «Редис», «Анчоусы», «Корнишоны», «Масло», «Сушеный инжир», «Миндаль», «Изюм» и «Орехи», — музыка Россини объединилась с новообретенным гурманством композитора. Однако в конце 1860-х Россини тяжело заболел. У него развился рак прямой кишки, причем лечение доставляло ему куда больше страданий, чем сама болезнь. Однажды он даже умолял врача выбросить его в окно и тем самым прекратить его мучения. 13 ноября 1868 года, в пятницу, он умер на руках своей жены.