Прошлое с нами (Книга вторая)

Дело в том, что подразделения противотанковых артиллерийских частей РГК (если они не решали самостоятельных задач) либо придаются, либо поддерживают пехоту и танки, — тех, кто находился непосредственно в соприкосновении с противником. Как в первом, так и во втором случае противотанкисты устанавливают связь с ними через посыльных, по радио или телефону.

Но в арьергардных боях, которые вели наши части, в условиях поспешного отхода многие уставные правила носили непостоянный характер и довольно часто не соблюдались. Так, в соответствии с первоначальными приказаниями, обе батареи 595-го ИПТАП РГК предназначались для поддержки 182-го гв. СП. Но со второй половины 7 марта они решали по существу самостоятельную задачу и в ее пределах взаимодействовали с чехословаками. Этим объяснялись и некоторые другие особенности положения, в частности, то, что 4-я батарея, если не принимать во внимание деятельность разведчиков взвода управления, поддерживала телефонную связь только с «Колодой» — так именовался НП заместителя командира полка.

В 13 часов оттуда поступил запрос: вижу ли я немецкие танки, которые шли на Соколове? Не закончив передачу ответа, телефонист протянул мне трубку.

— ...кажется, немцы намерены атаковать чехословацкую оборону за речкой, — сообщил Громов. — Что вы скажете?

В южном направлении я наблюдал только ориентир номер 7 — крест и часть купола соколовской церкви. Естественно, не видел того, что происходило за гребнем укрытия.

Над Соколове рвались бризантные снаряды. Немецкие батареи с закрытых позиций обстреливали чехословацкую оборону. Огонь усилился. У ориентира номер 7 взметнулось облако, и купол церкви исчез в дыму.

Вдруг выстрелы с открытых позиций. Часто, один за одним. Семь, восемь, десять. Из леса открыла огонь гаубичная батарея.

Прошло немного времени. Телефонист позвал к телефону.

— ...около полутора десятка танков и бронетранспортеры подошли к переднему краю... Чехословаки подбили три танка. Фрицы поворачивают обратно... Наскок какой-то, не похоже на правду. А у вас как? — закончил вопросом Громов.

В секторах 4-й батареи уже в течение получаса взлетали ракеты сериями и в одиночку и гасли за снежным гребнем. В лесу «Волчий» и левее, где утром в небо тянулись дымы, отмечается оживление. Ползают танки, машины. Дальность шесть-семь километров. Немцы что-то замышляли.

— Да, чехословаки также обратили внимание, — подтвердил Громов. — В направлении «Волчьего» я мало что вижу... только синяя полоска... Глотова задержу ненадолго. Все.

И снова к телефону...

— Говорил с начальником штаба чехословацкого батальона, — начал Громов, — отбитая атака подняла настроение наших друзей. Думаю, это... пробный выпад. Немцы явились, чтобы ознакомиться с обороной... Нужно ждать серьезной атаки... По сведениям, поступающим к чехам, противник обошел Тарановку. Один полк шестой танковой дивизии после занятия Борок и хутора Первомайского выдвинулся к железной дороге... Обнаружены части сорок четвертой пехотной дивизии. — Спустя минуту Громов дополнил сообщение. — Данные о шестой танковой дивизии... переброшена с запада... в обычных штатах, три полка и дивизионные части... насчитывается около двухсот танков и штурмовых орудий... Немцы получили в Тарановке первые уроки и, кажется, кое-чему научились... Ясно, машины штабной роты заехали в хутор Глубокий не случайно, даже если предположить, что заблудились... Что нового у вас?

Телефонист, поддерживающий связь с заместителем командира полка, обращался ко мне с этим вопросом через каждые десять минут. Продолжалось так довольно долго. И вот...

— Ориентир номер пять, влево десять... выше шесть... машина! — нарушил неожиданно тишину наблюдатель. — Отставить... танк!... Три, четыре, — он громко называл цифры.

Оставив стереотрубу, я взглянул, танков уже было 12, затем 17, 23... 28... 32... Они выскакивали из-за гребня и мчались по склону, оставляя позади облака снежной пыли.

— Огневые взводы... Внимание!.. Ориентир номер четыре, лес «Волчий»... танки! Телефонист!

Но телефонная линия, проложенная по обледенелой улице напрямик через дворы и огороды, может оборваться в самый неподходящий момент. Действовавшая доселе бесперебойно, связь прекратилась. «Колода» не отвечала.

А танки мчались, не сбавляя скорости. Фронт ширился. Снежное облако начало отставать и возвращалось к лесу «Волчий».

Дальность сокращалась. Гул уже слышался на позиции, и эхо вторило ему в ближнем лесу.

Я не собирался оттягивать момент открытия огня, оговоренный вчера при встрече с чехословаками. В первом эшелоне танки... Второй — смешанный, преимущественно бронетранспортеры... Массированная атака... Тот же стиль, что у Старой Водолаги. Нет, медлить больше не следует.

— ...дальность... три тысячи восемьсот. Наводить по головным... на подходе к рубежу ориентира номер пять... Огонь!

Грянули выстрелы. Сарай качнулся, сверху посыпалась солома, пыль. Сверкнув над рекой красными молниями, трассирующие снаряды унеслись вдаль, провожаемые напряженными взглядами наводчиков и командиров орудий. Слева начали стрельбу еще чьи-то орудия, с тыла — эрэсы. Пакеты хвостатых реактивных мин, с воем и скрежетом поднимаясь, исчезали в пасмурном небе.

На улице, во дворе полыхают вспышки, слышны обрывки команд. Серый дым со снегом и паром стелется понизу, окутывал сарай.

— Связь есть! — привскочил на своем месте телефонист. — К телефону!

— ...началась атака... Удар направлен на чехословаков... вижу, ваши орудия ведут огонь, — торопливо говорил Громов. — Темп хорош... не сбавлять. Все!

Относительно позиций 4-й батареи танки шли облически [94] с открытым левым бортом и максимально вытянутым силуэтом. Интенсивность огня не слабела, трассирующие снаряды летели по два, три и четыре в ряд. Наводка производилась наскоро. Нельзя терять ни секунды!

В секторе стрельбы 4-й батареи уже отмечено три прямых попадания. Один танк дымил, корму другого тоже лизало пламя, третий завалился на борт.

А лавина неудержимо катилась вниз к «Шраму». Фланги все больше отставали. Выпирал дугой центр. Овраг должен разделить этот бронированный поток... И вот одна часть атакующих стала принимать влево, другая — двадцать шесть танков — поворачивала к ориентиру номер 6. Второй эшелон опередил дымный шлейф и, повторив маневр, начал прижиматься к танкам. Дистанции сокращались до двух делений прицела.

Впереди и позади этой массы рвались фугасные гаубичные гранаты и эрэсовские мины второго залпа. Среди черных воронок застыли неподвижно два-три танка. А над оврагом «Шрам» скрещиваются в снежной мгле и разлетаются в стороны рикошетирующие снаряды ИПТАПовских орудий.

Дальность — 2800 метров. Выскользнув из ствола, красная трасса ударила в снег, другая, вспыхнув, вонзилась в борт танка [95].Но что это? Силуэты стали уменьшаться... танки будто ныряли куда-то, и башня погружалась в снег.

— Карту!

Вот он, ориентир номер 6... Левее и ближе — бугор, обратные склоны...

Первая волна атакующих скрылась в углублении и для орудий 4-й батареи стала недосягаема. Следовавшие за ней бронетранспортеры явно прибавляли скорость. Один из отставших, настигнутый снарядом, круто взял в сторону и, взвихрив пыль, перевернулся вверх колесами [96].

В следующую минуту все, что двигалось, исчезло с глаз. За бугром взмыла ракета, и гирлянды разноцветных огней озарили серое небо. Да... Это сигнал. Сближение завершено — начиналась решающая фаза атаки.

А тут беда! Не только от орудий, но и отсюда, с трехметровой высоты НП, где установлены приборы, кроме дымной тучи и следов, оставленных гусеницами на снегу, я ничего не видел. Нужно принимать меры. Телефонист! Передать на «Колоду».

— ...они атакуют Соколове. Но может последовать еще один удар в вашем секторе... после... по боевым порядкам сто восемьдесят второго гв. СП и через Тимченков на Мерефу. Я меняю НП... перехожу на крышу дома... Тут сто метров, — в ответ телефонист повторил слова Громова.