Роковые иллюзии

ПРИЛОЖЕНИЕ IV

Имена и названия

Последовательность названий, под которыми был известен советский аппарат безопасности и разведки, отражал его сложные взаимоотношения с Комиссариатом внутренних дел, существовавшие до 1954 года, когда был создан КГБ как отдельный комитет при Совете министров. Эти взаимоотношения были несколько упрощены путем использования в тексте — в хронологическом порядке — следующих названий:

ЧК: 20 декабря 1917 — февраль 1922 года (ВЧК, Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем). ГПУ: февраль 1922 — июль 1923 года (Государственное политическое управление).

ОГПУ: июль 1923 — июль 1934 года (Объединенное государственное политическое управление).

НКВД: июль 1934 — апрель 1943 года (Народный комиссариат внутренних дел, в рамках которого действовало ГУГБ — Главное управление государственной безопасности). НКГБ: апрель 1943 — март 1946 года (Народный комиссариат государственной безопасности).

МГБ: март 1946 — март 1953 года (Министерство государственной безопасности).

МВД: март 1953 — март 1954 года (Министерство внутренних дел).

КГБ: март 1954 — ноябрь 1991 года (Комитет государственной безопасности).

В ноябре 1991 года КГБ был распущен, а его внутренние и внешние функции были разделены. Ответственность за контрразведку и наблюдение за положением в стране была возложена на ФСК. Бывшее 1-е Главное управление КГБ стало Центральной службой разведки СССР, а затем — в январе 1992 года — СВРР (Службой внешней разведки России). В книге дается англизированное сокращение RIS (от Russian Intelligence Service).

Советская военная разведка претерпела аналогичные изменения и также переименовывалась. Вначале, в 1921 году, она называлась «РУ» — «Разведывательное управление 2-го управления Генерального штаба Красной Армии»; затем она входила в состав 5-го, а позднее — 7-го управления. Далее, после недолгого периода объединения с НКВД (апрель 1937 — ноябрь 1938 года), она подчинялась 5-му управлению, а с 1942 года стала называться «ГРУ» «Главное разведывательное управление» и вошла в состав 2-го Главного управления Красной Армии.

Резидент — начальник местного отделения советской разведки. Конспирация — название, данное стандартным методам, принятым в советской разведке в целях сохранения секретности и безопасности при проведении ею своих операций.

Начальники советского аппарата разведки и безопасности

Феликс Эдмундович Дзержинский (ЧК, ГПУ, ОГПУ) 1917—1926

Вячеслав Рудольфович Менжинский (ОГПУ) 1926—1934

Генрих Григорьевич Ягода (НКВД) 1934—1936

Николай Иванович Ежов (НКВД) 1936—1938

Лаврентий Павлович Берия (НКВД) 1938—1941

Всеволод Николаевич Меркулов (НКВД)? — 1941

Лаврентий Павлович Берия (НКВД) 1941 — 1943

Всеволод Николаевич Меркулов (НКВД — МГБ) 1943— 1946

Виктор Семенович Абакумов 1946—1951

Семен Денисович Игнатьев (МГБ) 1951—1953

Лаврентий Павлович Берия (МВД)? — 1953

Сергей Никифорович Круглов (МВД) 1953—1954

Иван Александрович Серов (КГБ) 1954—1958

Александр Николаевич Шелепин (КГБ) 1958—1961

Владимир Ефимович Семичастный (КГБ) 1961—1967

Юрий Владимирович Андропов (КГБ) 1967—1982

Виталий Васильевич Федорчук (КГБ)? — 1982

Виктор Михайлович Чебриков (КГБ) 1982—1988

Владимир Александрович Крючков (КГБ) 1988—1991

Начальники советской внешней разведки

Яков Христофорович Давтян (Давыдов) (ЧК) 1920—1921

Соломон Григорьевич Могилевский (ЧК) 1921–1922

Михаил Абрамович Триллизер (ЧК, ГПУ, ОГПУ) 1922—1930

Артур Кристианович Артузов (ОГПУ, НКВД) 1930—1936

Абрам Абрамович Слуцкий (НКВД) 1936—1938

Владимир Григорьевич Деканозов (НКВД) 1938—1939

Павел Михайлович Фитин (НКВД, НКГБ) 1939—1940

КИ — Комитет информации

Под председательством Вячеслава Молотова, советского министра иностранных дел, этот комитет курировал деятельность в области внешней разведки, которую осуществляли как военный аппарат, так и аппарат государственной безопасности, его заместителями были:

Петр Васильевич Федотов (МГБ) 1946–1949

Сергей Романович Савченко (МГБ, МВД) 1949–1953

Василий Степанович Рясной (МВД) 1953

Начальники 1-го Главного управления (разведки) МВД, КГБ

Александр Коротков (МВД) 1953

Александр Семенович Панюшкин (МВД, КГБ) 1953—1955

Александр Михайлович Сахаровский (КГБ) 1955—1971

Федор Константинович Мортин (КГБ) 1971 —1974

Владимир Александрович Крючков 1974—1988

Леонид Владимирович Шебаршин (КГБ) 1988—1991

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Доступ к архивным материалам КГБ, хотя он неизбежно оказался контролируемым и выборочным, позволяет теперь по-новому взглянуть на историю разведки, пользуясь разнообразными советскими первоисточниками. Впервые стало возможным через узкую щелку взглянуть на то, что происходило на самом деле в лагере противника в ходе тайной войны, которая велась беспрерывно на протяжении самых бурных десятилетий XX века. Поэтому теперь нам нет нужды гадать, что происходило в высших сферах на Лубянке, опираясь на реконструкции, выполненные по неполным воспоминаниям перебежчиков из КГБ, которые, возможно, очень стремились показаться всезнающими, чтобы заслужить благодарность западных хозяев.

Наша книга основана на дословных цитатах из материалов, которые имеются в настоящее время и существование которых раньше можно было лишь предполагать, исходя из отрывочных сведений — искаженного отражения событий в зеркале «официальной» советской истории. Что касается достоверности цитируемой документации, то сведения из некоторых архивных дел КГБ теперь удается проверить, сопоставляя их с информацией из рассекреченных документов британского правительства. К примеру, можно было проверить сообщения, которые Дональд Маклейн переснимал для Москвы, по материалам Министерства иностранных дел, хранящимся в Управлении государственной документации.

Разумеется, скептики опять будут утверждать, что любые добровольно предоставленные советские документы не содержат правдивой информации. Теперь можно доказать, что неразумно настаивать на таком мнении при наличии материалов, подтверждающих достоверность некоторых документов КГБ, например сообщений Маклейна о постановлениях британского кабинета, принятых в 1936 году, или переданного в 1941 году сообщения Мортона о Гессе, которому соответствует аналогичное сообщение из архива армейской разведки США. И все же в оценке событий, имеющих отношение к разведке, не может быть абсолюта — особенно если учесть, что британцы заявляют, что их документы должны остаться закрытыми навечно. В последнее десятилетие рассекречено большинство американских документов военного времени, а теперь появился и контролируемый доступ к архивам КГБ; все это приоткрывает двери перед историками и позволяет им составить более точное и целостное представление об истории разведки в XX веке.

Возможность «сказать, как было» стала одним из главных преимуществ идеи книги об Орлове, поскольку период его активной деятельности и его знания о советских операциях и агентах охватывали весь период, начиная с создания ЧК при Дзержинском и кончая первыми залпами второй мировой войны. Вот почему мы с Олегом решили, что можно лучше всего отдать дань истории, раздвинув жесткие рамки рассказа об Орлове и включив в книгу разделы, основанные на новых документальных материалах из советских архивов. Они касаются таких крупных операций, как формирование берлинской сети «Красной капеллы» (ранее считалось, что ею руководила разведка Красной Армии) и первые успехи, достигнутые в оперативной работе «тремя мушкетерами» из Кембриджа (за их вербовкой и первыми операциями Орлов наблюдал лично).

Историки, как правило, настаивают на неограниченном доступе к документальным архивам и на возможности беспрепятственно «просеивать» все их содержимое. Однако посторонним никогда не удастся получить свободный доступ к архивам СВР, равно как и к архивам ЦРУ, поскольку они считаются важным дополнением к оперативной базе данных. И все же, в то время как мне пришлось воспользоваться своими связями в разведывательных кругах США и сослаться на Закон о свободе информации, чтобы получить американские документы об Орлове, Олег как офицер разведки, находящийся на действительной службе, имел и возможность, и право знакомиться со всеми делами в архивах КГБ, которые нужны были ему для исследований. Поэтому, хотя мне разрешали просматривать не все документы из тех, которые изучал он, мы с самого начала договорились, что наша книга не будет рассказом «со слов», поскольку по крайней мере один из соавторов действительно видел все материалы.