Че Гевара. Важна только революция

В конце марта Че провожал Рохо в аэропорт. Проезжая мимо многочисленных зенитных орудий, Гевара повернулся к Рохо. «Они придут, — сказал он, имея в виду американцев. — Но мы устроим им прием. Жаль, что ты уезжаешь сейчас, когда веселье вот-вот начнется».

3 апреля Белый дом выпустил информационный документ по поводу Кубы. В нем говорилось, что Куба представляет для американцев «явную и актуальную опасность». Это был призыв к оружию со стороны администрации Кеннеди — призыв к военным действиям, которые вскоре станут известны как операция в заливе Свиней.

Через пять дней, пребывая в крайнем возбуждении в преддверии нападения, Че опубликовал статью в «Верде оливо». Она называлась «Куба: историческое исключение или авангард в борьбе против колониалистов?». Че давал такой ответ на собственный вопрос: Куба не исключение, а просто первая латиноамериканская страна, вырвавшаяся из характерной для государств региона экономической зависимости от империалистов. Она являет собой пример, которому должны последовать ее соседи, чтобы прийти к вожделенной свободе через революцию.

«Что же мы сделали, чтобы освободиться от империалистической системы, от марионеточных правителей в наших странах и наемных армий, защищающих марионеток и всю социальную систему эксплуатации человека человеком? Мы применили конкретные формулы, открытые нашей эмпирической медициной для лечения серьезных недомоганий нашей любимой Латинской Америки, и эта эмпирическая медицина быстро стала частью научной истины».

Вот «научное» открытие, для которого был предназначен Эрнесто Гевара, кульминация изысканий, начатых им во время медицинской работы. Но лечение болезней никогда не было ему по-настоящему интересно, Геварой всегда двигало желание найти средство их предотвращения, и как было в медицине, так стало и в политике. Он шел и искал, по пути отметая возможные решения: «реформизм, демократию, выборы», — он нашел Маркса, потом Гватемалу, затем Кубу, и в крещении огнем его открытия в «эмпирической медицине» стали «научной истиной». Этой истиной, а также способом вылечить болезни человечества был марксизм-ленинизм, а партизанская война являлась средством ее достижения.

Че вывел «научную истину» из кубинского опыта, а научная истина описывает закон природы. По сути, Че доказывал, что его формула достижения социализма с помощью вооруженной борьбы равнозначна научному открытию и с помощью этого открытия будет положен конец несправедливости и создан новый человек.

Четыре дня спустя в Гаване дотла сгорел самый крупный и роскошный универмаг, «Энканто»; это было делом рук подпольной группировки, поддерживаемой ЦРУ.

В предрассветной темноте следующего дня, 15 апреля, няня Алейдиты София проснулась от страшных звуков пикирующих самолетов и шума разрывающихся бомб. Она выбежала из спальни и закричала, зовя Че. Он тут же, еще без рубашки, появился из спальни. «Ублюдки наконец на нас напали», — сказал Гевара.

Они смотрели в окно на вспышки и взрывы. Снаружи забегала охрана Че, все кричали и размахивали пистолетами. Гевара выкрикнул из окна: «Пристрелю первого, кто откроет огонь!» Охранники успокоились, и через несколько минут Че с телохранителями уехал из дома на машине. Они направились в Пинар-дель-Рио, на его боевой пост, подготовленный на случай нападения. Фидель поручил Че командование Западной армией Кубы.

На следующий день на похоронах жертв бомбардировки, выведшей из строя большую часть весьма скромных кубинских военно-воздушных сил, Фидель произнес пламенную речь, в которой обвинил в нападении США. Вашингтон сделал это, по его словам, потому, что не мог простить Кубе «социалистической революции», которую она осуществила прямо у него под носом. Впервые со времени захвата власти Фидель произнес страшное слово. Впоследствии на этом месте установят памятную табличку, увековечивающую момент, когда Фидель «раскрыл социалистическую природу Кубинской революции».

В толпе, слушавшей речь Кастро в тот день, был молодой, преждевременно начавший лысеть художник из горного аргентинского города Мендосы. Звали его Сиро Роберто Бустос, и с ним была его жена. Оба только что приехали на Кубу, чтобы добровольно участвовать в кубинском революционном эксперименте. Они ходили по улицам Гаваны, вдыхая тропический воздух, и все казалось им новым, странным и волнующим. Вскоре жизнь Сиро Бустоса полностью изменится и окажется надолго связанной с Че и его идеей континентальной революции.

17 апреля, сразу после полуночи, Освободительная армия кубинских эмигрантов в полторы тысячи человек высадилась на Плайа-Хирон в заливе Свиней. Через несколько часов после их высадки, о которой громко трубила радиостанция ЦРУ «Лебедь», Фидель привел свои силы в боевую готовность для нападения на захватчиков. Те не пошли в глубь территории, вырыв окопы и оставшись на пляже в ожидании подкрепления. Оно не пришло. А утром началось сражение. На рассвете следующего дня Даллес сообщил Кеннеди, что атака захлебнулась и, если США не вмешаются, Освободительная армия будет уничтожена. Кеннеди отказался отдать приказ, разрешив только минимальную помощь с воздуха.

Феликс Родригес услышал о вторжении по радио. Заранее его никто не предупредил. ЦРУ не осмелилось связываться с кем-то из подпольного сопротивления на Кубе, опасаясь утечки информации. Отрезанный от других членов своей «Серой команды», он попытался связаться с кем-нибудь по телефону. Но каждый раз на звонок либо не отвечали, либо Родригес слышал странные голоса, приказывавшие ему «поскорее приходить». Поняв, что многие из членов сопротивления, возможно, уже арестованы, а голоса принадлежат агентам госбезопасности, он не стал никуда уходить. В следующие три дня Родригес по телевизору следил за происходящим и плакал от отчаяния.

Силы Че в Пинар-дель-Рио не участвовали в боевых действиях, но сам Че чуть не погиб от случайного выстрела. Алейда узнала об этом от Селии Санчес: та позвонила и сказала, что Че легко ранен, ему оцарапало щеку и ухо, потому что его пистолет выпал из кобуры и произошел выстрел. Селия отправила за Алейдой машину, а еще одна выехала, чтобы забрать Алюшу с няней Софией в дом Селии на время, пока все не успокоится.

Строго говоря, Селия сказала Алейде правду. Че был вне опасности, но еще немного — и пуля попала бы ему в голову. Однако самая большая опасность пришла не от пули, а от военных врачей, настоявших на том, чтобы сделать раненому противостолбнячный укол, вызвавший у него сильнейшую токсическую реакцию. Впоследствии Че шутливо сказал Альберто Гранадо: «Друзья едва не добились того, что не удалось врагам: я чуть не умер!»

София провела следующие сорок восемь часов без сна. Квартира Селии Санчес превратилась в настоящий боевой штаб: Селия буквально не отнимала трубку от уха, выслушивая бесконечные отчеты с поля боя и передавая информацию дальше. Потом вдруг явился измотанный Фидель и сразу упал на кровать, где с дочкой Че лежала София. Он спал, а девочка играла с его бородой. В конце концов, измученная, София тоже уснула.

20 апреля все было кончено. Гватемальская бригада была подавлена, у нее кончились боеприпасы, и она сдалась. Сто четырнадцать ее членов погибли, а почти тысяча двести были взяты в плен. Услышав хорошие новости, Че вернулся в Гавану из Пинар-дель-Рио, заехал за Альберто Гранадо и отправился на Плайа-Хирон. Они приехали на командный пост Фиделя на сахарном заводе.

Че и Гранадо приблизились к нескольким пленникам. Узнав Че, один из них так испугался, что наделал в штаны. Гевара попытался задать ему пару вопросов, но от ужаса пленник не мог нормально говорить. В конце концов Че отвернулся и сказал одному из своих охранников: «Дай этому несчастному ублюдку ведро воды».

Фидель, разумеется, ликовал. Этот бой принес кубинскому революционному режиму ошеломительную победу. «Народ» сражался с Вашингтоном и победил.

Когда все закончилось, Че отправился навестить Ильду и Ильдиту. Казалось, он горд своей раной, оставившей на его щеке шрам. Увидев, что Ильда смотрит на шрам, он сказал с напускным пренебрежением: «Это была просто случайность, но еще чуть-чуть — и я бы тут не стоял».