Адмирал Эндрю Каннингхем

В начале сентября 1944 года налеты Фау-1 прекратились, поскольку наступавшие армии союзников уничтожили их стартовые площадки. 8 сентября на Лондон упали две первые баллистические ракеты Фау-2. В течение последующих 7 месяцев немцы выпустили по Лондону с территории Голландии 1.300 баллистических ракет, из которых 500 достигли цели. Хотя Фау-2 по своей разрушительной мощи в два с лишним раза превосходили самолеты-снаряды, по свидетельству Каннингхэма, их встретили «с некоторым облегчением». «Они прилетали с такой ужасающей скоростью, что на испуг не оставалось ни минуты. Фактически, они оповещали о себе уже взрывом, не оставляя времени на раздумье или бегство в укрытие. Мы с женой и наши немногочисленные домочадцы перестали прятаться в бомбоубежище и крепко спали в своих постелях».

15 августа началась вызвавшая столько споров между союзниками операция «Энвил» по высадке десанта на юге Франции, теперь переименованная в «Драгун». Американцы и немногочисленные французские формирования высадились в четырех пунктах к юго-западу от Канна под прикрытием союзного флота, в состав которого входили несколько французских кораблей. Стратегической целью операции являлся захват Тулона и Марселя с последующим выходом в долину Роны и соединением с остальными союзными армиями, которые вели бои на севере.

На сей раз Черчиллю удалось уговорить слабохарактерного адмирала Джона Каннингхэма позволить ему наблюдать за высадкой десанта с борта эсминца «Кимберли». Один из младших офицеров «Кимберли» так описал это в своем письме домой: «Премьер-министр неожиданно возник на эсминце, а мы ничего не знали о его предстоящем прибытии до тех пор, пока об этом не объявили по внутренней связи корабля. Экипажи кричали „Ура“ и разглядывали нас в бинокли, когда наш эсминец проходил мимо. Старик стоял на мостике, курил сигару и показывал двумя пальцами знак победы. Нашим матросам это доставило громадное удовольствие». Чего нельзя сказать о главе правительства. По возвращении в Лондон Черчилль объявил Каннингхэму, что остался очень недоволен, поскольку командир «Кимберли» получил приказ держаться подальше от места вторжения!

В начале сентября Каннингхэм получил хорошее известие о том, что армия приближается к Антверпену. Военно-морское командование очень беспокоило снабжение армии по мере ее продвижения на север. Флоту требовался настоящий порт, поскольку искусственная гавань в Арроманше использовалась на пределе возможностей. Выдвигалась идея с помощью воздушного десанта захватить Кале, но она так и не была реализована.

Предстоящий захват Антверпена обещал разрешить эту проблему, но Каннингхэм с Рамсеем сошлись на том, что армейскому командованию следует твердо указать на тот факт, что Антверпен расположен довольно далеко от моря, примерно в 50 милях вверх по реке, и эта территория все еще контролируется противником. Прежде чем удастся использовать порт для судоходства, необходимо ликвидировать все оборонительные рубежи немцев.

4сентября союзные войска заняли Антверпен, при этом практически все портовые сооружения и механизмы остались в сохранности. Тем не менее, все предупреждения Каннингхэма остались гласом вопиющего в пустыне. Армейское командование в угаре успеха не придало особого значения расчистке подступов к городу со стороны моря. В результате один из лучших портов Европы оставался для союзников таким же недоступным, как какой-нибудь оазис в Сахаре.

Подходы к устью реки Шельды блокировались минными полями. Но прежде чем начать траление, следовало ликвидировать мощные германские укрепления и многочисленные гарнизоны в Южном Бевеланде и Валхерне на северном берегу реки. Английские и канадские войска не могли взять Южный Бевеланд до 30 октября. 1 ноября сильный десант высадился в Валхерне, но только после тяжелых боев, сопровождавшихся громадными потерями, к 9 ноября удалось сломить сопротивление немцев. Траление мин началось немедленно, но только к 26 ноября, по прошествии трех месяцев со дня захвата, в Антверпен пришел первый транспорт с давно ожидаемым грузом для армии.

5 сентября Черчилль, начальники штабов и их штабные офицеры выехали из Лондона в порт Гринок, оттуда отправились через Атлантику в Канаду на комфортабельном лайнере «Куин Мэри» для участия во второй конференции в Квебеке. Каннингхэм впервые путешествовал на этом чудовищном одиннадцати палубном судне, водоизмещением 84.000 т. На лайнере ему выделили апартаменты, в которых размещались спальня, гардеробная, две гостиные и три ванные комнаты. Выходя из своей каюты, адмирал всякий раз терялся, в каком направлении идти к носу, а в каком — к корме. На всем пути через Атлантику «Куин Мэри» посменно сопровождали 1 крейсер и 4 эсминца, которым приходилось поддерживать одинаковую с ним скорость хода — 29 узлов и более.

10 сентября 1944 г. «Куин Мэри» прибыла в Галифакс, откуда специальный поезд доставил британских официальных лиц в Квебек. Рузвельт и сопровождавшие его начальники штабов находились уже там. Конференция начала работу немедленно. Главные проблемы, поставленные на обсуждение, касались военной кампании в Италии и предстоящего участия английского военного флота в войне против Японии. Первое пленарное заседание 13 сентября началось с выступления Черчилля, который сделал хороший общий обзор хода военных действий и, к большой неожиданности для Каннингхэма, завершил свое выступление предложением задействовать главные силы британского флота в операциях против Японии в центральной части Тихого океана. Рузвельт сразу ответил: «Принимается без возражений».

Поначалу первый морской лорд даже не мог поверить в услышанное, так быстро и неожиданно решился важнейший для него вопрос. Даже Черчилль не сразу среагировал. Британский премьер вновь вернулся к проблеме, сказав, что хотел бы уточнить сроки и географию предстоящих операций Королевского флота. На что Рузвельт ответил, что будет рад видеть британских моряков на Тихом океане «в любом месте и в любое время, когда они сочтут для себя возможным».

В то же время первый морской лорд понимал, что Эрнест Кинг не позволит так просто решить этот вопрос. На следующий день на встрече начальников штабов двух англосаксонских держав Каннингхэму задали вопрос, какие силы он собирается задействовать на Тихом океане и что он понимает под «сбалансированным флотом». Он пояснил, что Адмиралтейство планирует задействовать силы в составе не менее 4 линкоров, 5 или 6 ударных авианосцев, 20 легких или эскортных авианосцев и соответствующего количества крейсеров и эсминцев. Тут вмешался Кинг, напомнив, что англичанам придется самим позаботиться об обеспечении своего флота. На это первый морской лорд ответил, что британскому ударному соединению будут приданы все необходимые суда обеспечения, которые, по подсчетам английских штабистов, позволят ему оперировать в открытом океане в течение нескольких месяцев.

Наконец, командующий морскими операциями флота США не выдержал и выступил с гневной тирадой: «Адмирал Кинг в своей обычной безапелляционной манере заявил, что отказывается даже обсуждать этот вопрос, и попытался убедить нас, что президент, принимая это решение, имел в виду совсем не то, что сказал. Затем Кинг обрушился на генерала Маршалла, пока, наконец, его не призвал к порядку начальник штаба президента адмирал Леги: „Не думаю, что нам надо стирать наше грязное белье на публике“. В конечном итоге Кингу пришлось отступить под давлением остальных начальников штабов, но вел он себя очень некрасиво».

На следующий день, когда англичане встретились с Кингом, атмосфера уже несколько разрядилась. Он согласился с участием британского флота в операциях на Тихом океане, но вполне ясно дал понять, что от американцев англичане никакого содействия не получат. И от этой обструкционистской позиции Кинг уже не отступал.

Таким образом, Каннингхэму в конечном итоге удалось добиться участия британского флота в военных действиях против Японии в войне на Тихом океане, преодолев вначале сопротивление Черчилля, а затем и американских союзников. На второй Квебекской конференции именно Эндрю Каннингхэм и Эрнест Кинг оказались главными антагонистами. Чем объяснить такую настойчивость первого морского лорда? Ведь снаряжение громадного флота и обеспечение его операций на другой стороне земного шара требовало от нации колоссальных расходов и напряжения всех ресурсов. Фактически, такое мероприятие было уже на пределе возможностей для измученной войной Англии. Понимал ли это тогда адмирал Каннингхэм? Думается, нет. Первый морской лорд продолжал мыслить категориями 1914 года. Он искренне верил, что после победы над Германией и Японией Британская империя вновь возродится как мировая держава в своем прежнем величии и могуществе: «Я всегда был убежден, что каковы бы ни были трудности в обеспечении наших кораблей, нашим линкорам и авианосцам надлежало действовать в центральной части Тихого океана в тесном контакте с американцами. Наши конечные интересы в этом океане были равноценны их интересам».