Звать меня Кузнецов. Я один
Звать меня Кузнецов. Я один читать книгу онлайн
Эта книга посвящена памяти большого русского поэта Юрия Поликарповича Кузнецова (1941—2003).
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Уважаемый Юрий Поликарпович!
Мне доставило большую радость знакомство с Вами. Я — Ваш давний поклонник, мне очень близко Ваше слово, оно часто — как бы и моё. То есть в том смысле, что, имея дар, я бы говорил именно так и именно то, что говорите Вы подчас. Такое бывает исключительно редко.
Георгий Свиридов
(Из письма композитора Юрию Кузнецову, 2 января 1986 года).
<b>Свиридов Георгий Васильевич</b> (1915–1998) — гениальный композитор. Хотя, с другой стороны, литературовед Сергей Небольсин, славя графоманские оды некоего Игоря Тюленева, как-то выразил недоумение: и что это охранители носятся со Свиридовым, мол, кто это такой, ведь его даже и близко нельзя сравнить с Рахманиновым.Лирическая личность Ю. Кузнецова, бесспорно, наделена волей и незаурядностью. Она не в состоянии смириться. Бессилие ей чуждо, хотя её и не назовёшь героической, поскольку крайне индивидуалистична и «не видит» чужого сознания. Силы для противостояния она черпает лишь в себе самой — отсюда эта пресловутая «жестокость», которая на деле есть позиция максимализма, содержащая в себе, кстати, немало инфантильного — герой просто не может спокойно принять в себя, «что вечного нету — что чистого нету», ему раз нет вечного и чистого, то есть идеального, то и вовсе никакого не надо. Отсюда же и постоянный мотив одиночества, глухие жалобы на то, что «В поколенье друга не нашёл», что «было до вас мне далёко», скорбное осознание невозможности обрести реальную теплоту человеческих связей. В общем, духовный путь этой лирической личности достаточно явен: детскому сознанию, потрясённому войной, мир представился изначально и непримиримо расколотым.
Ирина Слюсарева
(«Юность», 1986, № 5).
<b>Слюсарева Ирина Николаевна</b> — критик. Она родилась в Воронеже. В 1985 году Слюсарева окончила Литинститут и осталась в аспирантуре у Евгения Сидорова. Впоследствии она стала преподавателем Литинститута. После распада Советского Союза Слюсарева профессию критика сменила на журналистику и занялась освещением деловой жизни России. В 2005 году она возглавила журнал Национальной ассоциации участников фондового рынка «Вестник НАУФОР». Исследования русской поэзии остались в прошлом.Кузнецов прислушивается к себе, к подземным гулам бытия и пишет, ужасаясь, обливаясь слезами, пишет страстно, самозабвенно. В центре его внимания не фальшь обыденности (вроде «купила мама Лёше отличные калоши»), а фальшь бытия, он выражает тектонические процессы планетарного сознания и процессы в сознании маленького человека в их сопряжении — иногда странном и фантастическом.
Ю. Федьков
(«Книжное обозрение», 1986, 12 сентября).
<b>Федьков Ю.</b> — читатель газеты «Книжное обозрение». В 1986 году он жил в Курской области, в селе Коровкино.Поэт душевной боли, языческого мироощущения, он
[Кузнецов. — <i>Ред</i>.]Лариса Васильева
(Из статьи «В самый раз», газета «Литературная Россия», 23 января 1987 года).
<b>Васильева Лариса Николаевна</b> (р. 1935) — поэт. Её отец был одним из создателей танка Т-34. Сама она окончила филфак МГУ, а в поэзии своим учителем считала Сергея Наровчатова (у которого с 1966 по 1970 год занимался в Литинституте Юрий Кузнецов). В 90-е годы Васильева от поэзии практически отошла, взявшись за книги о жёнах и детях кремлёвских вождей.Бывают поэты, на которых трудно писать музыку, хотя и очень хочется. Они не очень укладываются в творческое сознание композиторов. Юрий Кузнецов — один из них. Его стихи, в которых затрагиваются историко-философские аспекты — любовная лирика и юмористические стихи поэта мне, честно говоря, не так близки, — требуют нового качества в музыке, нежели тот музыкальный язык, которым я пытался писать романсы, хоры на слова Рубцова или оперу «Житие лейтенанта Сошнина» по мотивам «Печального детектива» Астафьева. Здесь, видимо, должен быть совсем иной язык, другой требуется подход к слову. Может, необходим какой-то распев. Не знаю. Это должно само собой прийти. Во всяком случае, я не хочу отказываться от попыток выразить некоторые стихи Кузнецова музыкально.
Кирилл Волков
(Из интервью Вячеславу Огрызко для «Книжного обозрения», данное в 1987 году).
<b>Волков Кирилл Евгеньевич</b> (р. 1942) — композитор. В разные годы он написал несколько опер по мотивам прозы Виктора Астафьева, Бориса Пастернака и Валентина Распутина.…Ближайшие опоры мировоззрения Ю. Кузнецова во многом прослеживаются в новом искусстве, разветвлявшемся в 10-20-х годах на множество более или менее «левых» ручейков, а особенно опознаваемы — в стихотворной советской романтике 30-х годов (ибо свято место пусто не бывает, и абсолютная безотцовщина — это лишь утопическая, самолюбивая мечта Ю. Кузнецова).
Татьяна Глушкова
(Из её книги «Традиция — совесть поэзии», М., 1987).
Есть стихи умные, но остывающие. Кузнецовский стих для меня всегда тёплый, свежий по ощущению, словно только что с пылу, с жару.
Валентин Распутин
(Из интервью Вячеславу Огрызко для газеты «Книжное обозрение», данное в Иркутске в конце 1987 года).
<b>Распутин Валентин Григорьевич</b> (р. 1937) — прозаик. Его повести «Живи и помни», «Последний срок» и «Прощание с Матёрой» стали классикой русской прозы двадцатого века. Юрий Кузнецов в разные годы относился к писателю по-разному. Известно, что он не сильно жаловал рассказы и повести Распутина конца 90-х годов.Я пил из черепа отца — закрываю глаза — изображению зрения не доступен, не мыслим образ. Но это страшно. С каждой новой полемической или критической статьёй об авторе вышеупомянутой строки утверждаешь себя о жестокости и отсутствии культуры в его стихах. Но невозможно найти его книг, это и привлекает внимание. Согласитесь, непросто иметь своё, определённое мнение о поэте, когда знаешь частицы его творчества, да и те профильтрованы зрением от публикаций критиков, что безнадёжно отравлены книжным разумом.
Не так давно мне улыбнулась удача — с вниманием и любовью прочитал три книги поэта Юрия Поликарповича Кузнецова. Естественно, написать письмо в те дни не мог, Ю. Кузнецов — поэт с глубокой мыслью над строкой. Писать о культуре поэзии Ю. Кузнецова необходим простор, к сожалению, пишу лишь письмо-отзыв на опубликованные письма читателей в «Книжном обозрении».
«Две луны зажгу над бездной — Не закатные глаза» — это неожиданный С. Есенин. Можно привести пример проще: «Есть Маяковский, есть и кроме — остальные…» Отчего же Вы возмущены от слов: «Звать меня Кузнецов. Я один. Остальные — обман и подделка». Быть может, Ю. Кузнецов — это Е. Евтушенко, или А. Вознесенский — Ю. Кузнецов? Стихотворение это исключительно о поэзии сегодняшнего дня. Предвзятости не вижу. Право на индивидуальность; крик Вам же: это настоящее! Не под-дель-но-е!
В интервью «Мир мой неуютный» Кузнецова не захотели понять, правильно осмыслить его слова о том, что лучшие люди военного поколения погибли.
