Через годы, через расстояния
Через годы, через расстояния читать книгу онлайн
Знал ли в 1942-1943 годах- находясь в самом эпицентре Сталинградской битвы - политрук Михаил Алексеев, что пройдет совсем немного времени, и произведения писателя Михаила Николаевича Алексеева "Солдаты", "Пути-дороги", "Наследники", "Вишневый омут", "Хлеб - имя существительное", "Ивушка неплакучая", "Мой Сталинград" поставят его в один ряд с крупнейшими советскими русскими писателями XX века?.. И мог ли предположить Герой Социалистического Труда, лауреат государственных и литературных премий писатель М. Алексеев, что через десятки лет после окончания великой битвы свершится чудо и ему представится возможность вернуться в суровые военные годы, к истокам "писательской биографии"...
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Над стихотворением помещено посвящение: Михаилу Николаевичу Алексееву. Но поэт имел в виду, конечно, всех нас, участников Сталинградской эпопеи, этого величайшего сражения ХХ века.
Мне бы в данном случае хотелось бы обратить внимание моих читателей на одно весьма важное обстоятельство.
Стихотворение это появилось в седьмом номере "Роман-газеты" за 1998 год. Как именно этот номер мог оказаться в руках Ольги Николаевны Кондрашенко, живущей какой уж год в Закарпатье, где для нее, казалось бы, оборвались все связи с бывшей для нее великой державой по имени Советский Союз? Но вот нашла же, и не могла не найти, поскольку речь идет о Сталинграде, повенчавшем ее со своей собственной судьбой, героической и трагической одновременно.
Сталинград! Ты с нами, ты наш, мы не отдадим тебя никому и никогда! Ты наша слава и гордость! Ты бессмертен! В тебе и наше бессмертие, как и Отечества нашего!
Глава третья
Роковое письмо
...Письма мои, написанные в окопах Сталинграда и на других фронтах, перекочевав вместе с моей верной подружкой из Ирбита в Ужгород, то есть из южного Урала в Закарпатье, продолжают одно за другим возвращаться ко мне.
Начну с письма, которое до крайности осложнит наши с Ольгой отношения. Вот оно, это письмо:
Оля! Дорогая моя крошка!
Сегодня, то есть 29 января, я получил от тебя, моей славной девчурки, письмецо, датированное 4 января 1943 года. Я вместе с тобою порадовался за твою встречу с дорогим папой. Так же, как и тебе, мне хочется дождаться того дня, когда наша семья будет вся в сборе.
Ну конечно, я не против этого!..
Я полюбил тебя, моя славная, полюбил не на шутку, полюбил вашу дружную, милую семью и очень бы хотел стать членом этой семьи...
Мне также хотелось бы, чтоб с этого письма ты, Оля, считала меня своим навсегда... Хотя у нас и не было формального акта, но пусть, пусть ты уже будешь моей подругой, женой... И я вернусь только к тебе. Сказал, понятно, я тебе всю правду. Да и вообще я привык говорить людям только правду, а тебе тем более.
У меня сегодня тоже знаменательный день. Здесь, в священном для каждого русского сердца городе, враг испускает последние предсмертные вздохи.
И мы окажемся в глубоком тылу. Конечно, на короткий срок.
Оля, милая, если б ты знала, свидетелем каких великих событий довелось мне быть. На моих глазах история огненными буквами записывает величественные страницы.
Нам еще рано, да и вообще вредно бахвалиться, но уже можно сказать, что мы нанесли Гитлеру такое поражение, которое, учитывая нашу дальнейшую, неутомимую борьбу, принесет нам в этом году желанную победу, а Гитлеру позорный крах.
Мы, видимо, с тобою встретимся на Украине, в Сумах, как раз там, где зародилась наша дружба, которая так благоприятно крепла в такие тяжелые дни наших испытаний. Я надеюсь, что наша встреча уже не за горами.
Оля, я ведь у тебя просил прислать мне новый адрес папы, но ты почему-то до сих пор не выслала. Вышли мне его, дорогая, побыстрее.
Итак, моя подружка, жду в следующем письме твоего согласия стать моей женой. И став ею, я попрошу тебя, Оля, сохранить полное спокойствие и быть уверенной в том, что я никогда не обманывал своих друзей, и только ждать нашей встречи, которая обязательно будет.
Ну, до свидания, до скорого свидания!
Будь здорова и счастлива.
Привет папе, маме, бабушке и Нюсе.
Алексей тоже шлет всей вашей семье фронтовой привет.
Твой Михаил Алексеев.
29/I-43 г.
Город С.
Что сказать мне об этом письме? Теперь-то, спустя много-много лет, совершенно очевидно, что явно поторопился я, испрашивая ее согласия. Но тогда я был совершенно уверен, что поступлю только так, и никак иначе. Точно так же я был уверен, что и встреча наша, равно как и победа, уже близка, то есть не за горами. Знать бы мне, дурачку, что Победа придет к нам лишь через два года! Но я не знал. Не знал о том и мой брат Алексей, не знал про то, что в том же 1943 году в сентябре сложит свою голову под Ельней. Вспомнить бы мне строчки поэта из его гениальной поэмы "Василий Теркин", главы коей как раз начали приходить к нам в наши сталинградские окопы. Там было и предупреждение, и мудрое напутствие воюющему человеку: "Тут воюй, а не гадай!"
Переписка наша с Ольгой между тем продолжалась в прежнем порядке.
Здравствуй, Оля!
Давно, дорогая, ты ничего не получала от меня. Ну, в этом я не виноват: находился длительное время в пути. Путь был длинным, так что я успел даже написать стихотворную поэму. (По "Мертвым душам" моего любимого Гоголя я уже знал, что поэмы бывают не только в стихах, но и в прозе. - М.А.). Я знаю, что ты интересуешься моей внеслужебной работой. С этого письма я начинаю писать тебе свою поэму. Теперь я снова на фронте. Но никогда не покидают мое воображение могучие сталинградские образы. Там впервые возникло у меня желание написать стихи... Эту поэму я написал в пушкинском стиле. Вот эта поэма.
Оля, в каждом своем письме ты будешь давать мне свои мнения о моих первых работах.
А пока до свидания. Будь здорова и счастлива.
Мой адрес несколько изменился. Теперь стал таким: ППС 07224а. Гвардии старшему лейтенанту Мих. Алексееву.
Привет папе, маме, бабушке и Нюсе.
Твой Мих. Алексеев.
9/IV-43 г.
В этом письме мною были посланы первые главы "поэмы", остальные поступили к Ольге позднее - все до единой. И только сейчас, через шестьдесят лет, все до единой вернулись ко мне. Но я их никому не показывал и не покажу. Рискнул послать под Будапештом осенью 44-го в газету 2-го Украинского фронта "Суворовский натиск", где появились страшно понравившиеся мне стихи неведомого мне рядового солдата Семена Гудзенко, и очень скоро творение мое вернулось ко мне в сопровождении редакционного отзыва, до того ядовитого и беспощадного, что я готов был провалиться сквозь землю вместе со своей "поэмой", хотя мог бы успокоить себя тем, что вволюшку дал потешить себя редакционным мудрецам. Довольно с них и этого!
Ольге-то я успел переправить несчастную свою поэму раньше, откуда она и вернулась, как уже сказано выше, ко мне сейчас, спустя шесть десятков лет. Лежит, бедняжка, под ворохом других бумаг. Лежит и помалкивает, что называется, в тряпочку. И - слава Богу.
А вот еще одно небольшое письмо, написанное уже из-под Белгорода, куда из-под Сталинграда в конце концов перебралась вся наша армия, где ей придется испытать все прелести еще одного сражения, вошедшего в историю под названием битвы на Курской дуге. Мало нам было сталинградского побоища!
Итак:
Оля, здравствуй, родная!
Ты прости меня, но я пишу тебе очень маленькое письмо: сейчас у меня снова начались горячие денечки. Твое письмо принесло мне много радости теперь я имею близкого друга, который своею лаской будет сопровождать меня на протяжении моего неровного и ухабистого пути. Я очень рад, что ты поверила мне, хотя, я понимаю, ты и шла на известный риск. Что же, постараюсь до конца остаться верным своим словам. Ты же будь спокойна, уверена во мне, подружка моя.
Будем надеяться на скорую встречу, когда заживем с тобою счастливо и радостно.
Пиши почаще. Привет папе, маме, бабушке и Нюсе.
27/04-43 г.
Твой Михаил.
