Тайная жизнь сатаниста

Они прошли через весь поезд до последнего вагона. Кроме них двоих, практически единственным пассажиром в этот поздний час ночи был вагоновожатый, и он даже не удосужился пойти вслед за ними. В последнем вагоне оказалась только парочка пьяниц, вот и все. Пока ритмичное покачивание поезда убаюкивало других пассажиров, Мэрилин становилась все более страстной. Она льнула к Антону, крепко прижимаясь к нему. Потом она встала, задрала свое облегающее платье и села к нему на колени. «Мы занялись любовью прямо там — это было тем более возбуждающе, что всю дорогу был шанс, что пьяницы проснутся и увидят нас. Ей нравилось ощущение опасности. Мы часто занимались любовью в местах, где была вероятность, что нас обнаружат, например на кладбище, на заднем сиденье ее машины, в заброшенном здании… Ей нравился риск».

«Наш мотель был рядом с Редондо, так что, сойдя с поезда, мы пошли напрямик через семь или восемь диких пустырей. В то время по всему Лос-Анджелесу было полно таких больших, непомерно разросшихся пустырей — вот как вышло, что труп Черного Георгина был брошен на одном из них и провалялся до утра, пока его не обнаружили. К тому времени, когда мы в конце концов добрались до мотеля, уже занимался рассвет. Наутро нам пришлось выбраться и отбуксировать машину. Водитель машины техпомощи собирался содрать с нас 25 баксов или около того, но Мэрилин сделала так, что он отбуксировал «понтиак» бесплатно. Женщины это умеют».

Хотя для Мэрилин не было проблемой околдовать мужчину, с собственным автомобилем ей везло куда меньше. «Она была ужасным водителем, — признает Антон. — Она сшибла священника, слыхала про это? Поддала ему задним ходом, когда он ждал у светофора. Конечно же, он не мог выругаться или там проклясть нас, но было видно, что он зверски завелся. Некоторые люди обнаружили в этом инциденте кучу скрытого смысла. Может, скрытый смысл и был. Как раз перед тем, как я ее встретил, религия ей окончательно опротивела. Ей всю жизнь говорили, что она «нехорошая», грешная и дурная. Последняя капля, переполнившая чашу, упала всего за две недели до того, как она сшибла этого священника. Она пришла в читальный зал «Христианской науки» и действительно попробовала прочесть эту чушь. В конце концов она вышла оттуда, решив, что читать это невозможно, что смысла во всем этом — ноль». Антон предполагает, что это было одной из причин того, что они так поладили, — их обоюдное презрение к религии.

Мэрилин была зачарована антоновскими рассказами о жизни в балагане и его все более глубоким проникновением в тайны черной магии. Когда они катили вдоль по окутанным ночным туманом улицам Эп-Эй, она всегда хотела услышать еще что-нибудь об оккультизме, о смерти, исследовать сферы странного и причудливого, с которыми Антон становился знаком все больше и больше.

ЛаВей и Мэрилин объединял также и культурный голод. Пол Валентайн (известный также как Вал Валентино), был великолепным танцором и хореографом клуба «Майя». В то время он был женат на легендарной стриптизерше Лили Сен-Кир, которой Антон аккомпанировал у Цукка. «Пол Валентайн думал, что я был странным парнем. Мы с Мэрилин обычно поднимались на балкон, когда они крутили претенциозные фильмы типа «Амока» и «Оммо, Оммо, акулий бог». Однажды я слышал, как Валентайн сказал партнеру: «По-моему, они действительно смотрят там фильмы». А мы и смотрели. Мы были голодны. Мы хотели учиться — слушали музыку Бизе или изучали декорации». В довольно скором времени после этого случилось так — и это было странно, — что Валентайн появился в фильме братьев Маркс «Счастливая любовь», в которой Мэрилин предстояло говорить колкости Гручо в своей самой знаменитой сцене.

Одним из любимых парковочных мест было то, которое находилось рядом с Эннис-Хаусом в Глендовере — высоко над Лос-Анджелесом. Здание, выстроенное Фрэнком Ллойдом Райтом с использованием трапециевидных форм (как многие проекты Райта), часто называли «Храмом майя» из-за его тревожащего сходства с древними постройками Центральной Америки. Многие говорили, что здание зачаровано — у него была весьма пестрая история. И оно было напрямую связано с кинотеатром «Майя».

«Большей частью мы уживались с ней довольно хорошо. Я могу вспомнить только одну ссорусней. Она случилась по поводу того длинного белого шарфа времен Второй мировой войны, который был у меня с 1943 года. Мы не могли его найти, и я был уверен, что она куда-то его запрятала и не хочет мне отдавать. Я стал необоснованно придираться, а она разозлилась. Я перетряс каждую коробку в багажнике ее машины. В конце концов мы нашли его — он был засунут в глубину постели, в самый низ. Я до сих пор подозреваю, что она хотела забрать его. А я был молод и не понимал многих вещей — я не понимал тогда, как женщины иногда хотят сохранить такого рода сувениры.

Сейчас люди любят говорить о том, что с Мэрилин имели дело все — от президентов до разносчиков, как она раздавала сексуальное вознаграждение за все, что она получала. Подобно Джо Шенку, [24] я был там в то время и знаю, что она пару раз ходила к нему домой обедать. Он давал ей деньги и выручал ее — вот и все, что происходило. Люди цитируют ее, говоря: «Это последний член, который мне отныне придется брать в рот». Она такого никогда не говорила, она вообще никогда так не выражалась. Я думаю о сцене в «Продюсерах», где Кеннет Маркс потрясен тем, как Дик Шон изображает Гитлера: «Фюрер никогда не говорил «детка»!». Вот и она этого не делала. Тогда это не было так модно, как сейчас. «Глубокое горло» ввело в моду эти вещи. Она говорила мне, что просто позволяла ему пользоваться руками и смотреть».

Антон ЛаВей имеет уникальную возможность рассказывать о той части жизни Мэрилин, которая обычно считается «потерянным периодом». Она не знала, куда податься, расстроенная своим недавним расставанием с «Коламбией», жила так, что часть ее вещей была рассована в комнате мотеля по коробкам, а часть — в кузове автомобиля, и при этом она сохраняла комнату в студийном клубе Голливуда. «В то время она выглядела запутавшейся девушкой и находилась в состоянии депрессии. Возможно, что это был самый худший период ее жизни вплоть до самой смерти».

Интермедия с Мэрилин длилась всего несколько недель. Антон скоро увлекся дочерью влиятельного лос-анджелесского бизнесмена. Это давало ему возможность приобрести какие-то материальные блага, двинуться вперед и преуспеть. Но даже несмотря на то, что он приобретал нечто, на что надеялся, интеллектуальные и сексуальные аспекты его нового приключения оказались весьма ограниченны. Вскоре ему предстояло затосковать по тому, как они подходили друг другу, что он принимал за данность в отношениях с Мэрилин. Но было уже поздно. Она двинулась дальше, начиная свой хорошо задокументированный стремительный подъем к осуществлению своей мечты и последовавшими вслед за этим кошмаром. И хотя они переписывались в течение десяти лет, которые последовали за разрывом, они больше никогда не встречались.

Хотя физически они были вместе очень короткое время, они создали в жизни друг друга образы, которые возникали в их судьбах с пугающей регулярностью.

Снова и снова их миры соприкасались миллионами способов, приблизительно так, как в опере повторяются одни и те же музыкальные темы. Антон стал определенным физическим типом мужчины для Мэрилин. И хотя мужчины в ее жизни не были похожи друг на друга, у них были некоторые общие характеристики, — они были скорее сухопарыми, чем крепко сбитыми или полными, темноволосыми, спокойными, скорее дикими, чем ангелическими личностями. То же самое возвращение к этому типу женщины можно увидеть и в жизни Антона. Диана ЛаВей внешне очень похожа на Мэрилин и во многом напоминает ее. Первую жену Антона, Кэрол, часто описывали как «Джейн Менсфилд в миниатюре», — Джейн была еще одним блондинистым секс-символом XX века (с ней Антон был очень близок впоследствии). А ныне, если вы хотите хорошо продавать газеты или журналы, просто убедитесь, что в них имеется достаточное количество заголовков либо со словами «Мэрилин Монро», либо «Сатана».