Заповедный мир Митуричей-Хлебниковых

«Жизнь искусства», 1919, 12 ноября. «Искусство в трудовой школе». «Председательствует заведующий отделом изобразительных искусств (Петрограда. — М.Ч.) Н. Н. Пунин. В первом заседании был затронут принципиальный вопрос о необходимости преподавания в школе истории искусств или только ознакомления учащихся с выдающимися художественными произведениями. Второй проект базируется на том, что учащиеся должны прежде всего узнать, какие художественные ценности создало человечество на своем историческом пути. Против такого взгляда возражал Н. Пунин, полагающий, что абсолютных художественных ценностей вообще нет. На произведения искусства нужно смотреть с исторической точки зрения, определяя их место в зависимости от эпохи. Вопрос этот пока не решен».

«Жизнь искусства», 1919,24 ноября. «При Отделе изобразительных искусств создан институт инструкторов для содействия провинциальным художественным деятелям в создании художественных школ. Лучшие школы — в Пензе и Витебске, где руководил до недавнего времени М. Шагал, ныне переехавший в Москву. В скором времени заведующий Отделом ИЗО Штеренберг отправится в провинцию с целью ревизии существующих художественных школ».

Митурич был непосредственно причастен к этой деятельности: Наркомпрос (несомненно, с «подачи» Пунина) предложил ему быть эмиссаром Северных коммун по делам школ. В этой должности он оформил «Вестник народного просвещения Союза коммун Северной области» (№№ 1–8), опубликовал в №№ 4–5 статью «Общие директивы по делу преподавания изобразительных искусств в средней школе».

За Пуниным в эту пору закрепилась слава «воинственного футуриста». Уже в 1918 году ему пришлось принять на себя яростные удары, которые обрушивались на «футуристов» со всех сторон, в том числе — и со стороны «властей» и лично Ленина. Уже тогда — в первые месяцы революции — почувствовал он всю горькую обреченность своего утопического романтизма…

Н. Н. Пунин — А. Е. Аренс-Пуниной. 15 сентября 1918 года. Петроград.

«На этой недели приезжали из Москвы Татлин, Толстая, Малевич и Кузнецов. У нас был ужин, были Митурич, Лурье, Мансуров, Полетаев ^[82]. В тот вечер много интересных и напряженных идей было брошено, но что из всего этого будет исполнено? Татлин прав, время разговоров настолько в прошлом, что кажется декадентством. Где же это будущее и настоящее, обозначенное действием? И его нет; и от этого еще гнетущее мысль и еще глубже разочарование в окружающем. Для того ли мы пришли, чтобы уйти, поиграв во власть? Где эти не вытравленные следы нашей деятельности? Где же это мои великие футуристы?» ^[83]

В № 6 «Искусства коммуны» (1919) Пунин выступил со страстной программной статьей «Революционная мудрость», опровергая обвинения в том, что «футуристы» якобы пытаются присвоить государственную власть. «Государственная мудрость — создать себе большинство. Мудрость революции — иметь свое меньшинство. Революционное меньшинство не для того принесло великие жертвы — свое вдохновение, свой труд <…> — октябрьской революции, чтобы поддерживать и насаждать какое-то государственное искусство. Мы „футуристы“, мы, обладающие революционной мудростью, хотим иметь свое меньшинство и будем его иметь. С нами только те, кто предпочитает творчество всем благам мира». И дальше: «Довольно колебаний, сомнений, политиканства! Пока революция не погибла, не погибнем мы — ее дети. А если погибнет она, лучше бы погибнуть вместе с нею» ^[84].

Судьба уготовила Николаю Пунину погибнуть «вместе с революцией». Как и Маяковскому, и Мейерхольду, и Мандельштаму, и Ермолаевой, и миллионам других…

В том же самом № 6 «Искусства коммуны» была опубликована статья П. Митурича «Творческая ось». По поводу этой статьи Нина Коган писала ему:

Н. Коган — П. Митуричу. Петроград 20 января 1919 года.

«…получили ли Вы газету с Вашей статьей? (№ 6) Напечатали все-таки. <…> Теперь касающийся вас интересный случай. В Пскове председатель какой-то педагогической организации прочитал вашу статью — директивы в Вестнике комиссариата Народного Просвещения. Все там страшно обеспокоились и заинтересовались, и он прикатил сюда, в Петроградский Отдел Изобразительного искусства, с требованием институтов и докладов. Посылаю вам врученный им лично мне бланк-записку. На праздниках приехал Татлин, говорили о проектах оформления города на 1 мая не флагами, а уже иначе. Завтра пошлю следующий № „Искусства коммуны“, кажется, со статьей Веры Михайловны Ермолаевой о старой вывеске. Все у дел, только я все еще что-то вроде Золушки. Я очень жду вас в Петроград» ^[85].

В это время — в 1919 году — Митурич был направлен на фронт под Нарву, но, как мы видим, оставался связанным с деятельностью своих друзей, с работой ИЗО Наркомпроса. В армии сделал «оформление при входе в штаб к 1-му мая на фронте под Нарвой против Юденича» ^[86].

В 1920 году Митурич был переведен в Москву, служил в маскировочной роте. Насколько трудной была в эту пору его жизнь свидетельствуют письма к Н. Пунину в Петроград — форменные «крики души»:

П. В. Митурич-Н. Н. Пунину. 10 августа 1920 г. Москва.

«Николай Николаевич!

Денег, денег и денег, положение весьма затруднительное. Консилиум врачей, которые до сих пор не могут установить точного диагноза, — 20 тысяч, исследование крови — 10 тысяч, а еда все-таки — черный хлеб и селедка.

Неужели я подохну и не выколочу из вас хоть сколько? Быть того не может. Душители, у вас все мои вещи, пришлите сюда тогда — здесь продам. Пришлите дату письма Хлебникова. Как Володино здоровье? (Татлина.) Лежу все на одре, жар спадает. Я очень огорчен, что Коган читает лекции: у нее есть дар „сестры небоглазой“, а она бесится от философии — глупая баба.

Будьте здоровы. П. Митурич» ^[87].

Речь шла о возможной закупке Отделом ИЗО Наркомпроса работ Митурича для музеев.

С Первой государственной свободной выставки в Петрограде в Зимнем дворце были намечены к приобретению картины 143 художников, среди них, наряду с Малевичем, Кандинским, Фальком, П. Кузнецовым, Штеренбергом, Древиным, Ларионовым, Гончаровой, Удальцовой, Шагалом, Кончаловским, Коровиным, Осмеркиным, Поповой, Коненковым, Кустодиевым, С. Герасимовым, Лентуловым, Чернышевым, Сарьяном, Ульяновым, Экстер, Лансере, Бенуа, Петровым-Водкиным и другими крупнейшими мастерами были и Татлин, и Альтман, и Митурич. Пунин пытался организовать через Отдел ИЗО Наркомпроса закупку и других работ Митурича.

П. В. Митурич — Н. Н. Пунину. 26 сентября 1920 г. Москва.

«Денег. Денег, денег и денег!

Неужели Вы не считаете долгом хоть за заказ заплатить? Такого отношения к себе не ожидал — свинство. Лежу пятую неделю на одре и когда встану, не знаю. Врачи расходятся в диагнозе, говорят, я очень интересный больной, а Вы нисколько не интересуетесь! Хорош гусь! Непременно ответьте. Будьте здоровы, пишите. Ваш П. Митурич» ^[88].

П. В. Митурич — Н. Н. Пунину. 8 октября 1920 г. Москва.

«Наконец-то пришли и 5 тысяч. В общем получил 45 тысяч и за это очень благодарю. Николай Николаевич, непременно напишите, что купили, дату письма Хлебникова, есть ли надежда, что купите еще, если нет, то передайте рисунки Бруни, когда он поедет в Москву.

Снимите фотографии пространственной живописи, пришлите мне снимки, а также татлиновского памятника, что напечатали нового? Что знаете о Филонове? <…> Заграничные слухи и сведения. Напишите подробное письмо, будьте другом! Поклон жене. Ваш П. Митурич. Скоро встану с одра» ^[89].