Моя скандальная няня

Мне не удалось обнаружить никаких правил относительно того, что дозволено детям. По-видимому, родители не обременяли себя их воспитанием, не говоря уже о том, чтобы интересоваться веяниями в педагогике, представления о которых мне дали мои наставники. Поэтому я попыталась установить свои собственные правила. Но Джуди, кажется, ни одно из них не понравилось. Ей не нравилось, когда я предоставляла детям свободу, а леденец или иной достопримечательный «подкуп» были в этом доме запрещены (и даже более того). Я не могла понять, какие педагогические приемы здесь одобрят, что здесь придется по вкусу. Однако относительно других вещей правила в этой семье существовали. Много правил. Даже в ванной комнате.

На второй день моего пребывания я готовила для Джошуа вечернюю ванну. На носик крана было натянуто нечто, похожее на большущий презерватив. Боже праведный! Предохранять водопроводный кран? Я стащила с него непонятную штуковину. А как еще могла я налить воды?

Как и в большинстве случаев, разгадка у этой загадки была — просто до поры до времени я оставалась в неведении. Когда ванна наполовину наполнилась, я скомандовала Джошуа лезть в воду, в то время как сама принялась помогать Аманде раздеваться в смежной с ванной спальне. Через пару секунд из ванной раздались вопли, которые могли бы соперничать с истерическими припадками Аманды. С колотящимся сердцем я обернулась. Джошуа сидел по грудь в воде и обеими руками держался за голову.

— Идиотка! Дура! Ненавижу! — орал он.

И тут мне стало все ясно — наконечник на кране призван был предохранять детские головы. К счастью, инцидент не потребовал наложения швов. Но в мозгу шестилетнего Джошуа засела мысль, что я совершила непростительный грех.

Смогу ли я когда-либо в нем покаяться?

Я решила относиться к своей работе, как к обучению в школе. В конце концов, меня постоянно проверяют — и таким образом я могу извлечь из этого пользу. У меня появился блокнот (очень быстро он стал потрепанным), куда я на скорую руку заносила свои наблюдения всякий раз, когда узнавала что-то новое о предпочтениях, пристрастиях или странностях членов этой семьи. Я не собиралась больше совершать оплошностей и хотела работать всегда с улыбкой. Я была твердо намерена добиться их расположения.

Уже в первую неделю мои записи пополнились несколькими важными правилами:

• Не прикасаться к произведениям искусства.

Это было весьма проблематично — произведения искусства были повсюду. Казалось, что мест, которых можно касаться, в доме почти нет. Я оцепенела. А что, если дети заденут какую-нибудь безделушку стоимостью в миллион долларов? Буду ли я нести за это ответственность? И вообще, за что я несу ответственность? Во время собеседования мне не пришло в голову спросить об этом.

• Держать главный вход незапертым.

Я предположила, что это необходимо из-за большого числа служащих. Они постоянно ходят туда-сюда, включая непрекращающийся поток рабочих-строителей, производящих какие-то переделки. Это, возможно, шло вразрез с принципом безопасности, но ограда и ворота не отменялись.

• Никогда не допускать срабатывания сигнализации.

Ни при каких обстоятельствах я не должна была стать причиной срабатывания сигнала тревоги. Я не знала наверняка, что могло бы привести его в действие, поэтому решила передвигаться как можно более осторожно. Но тут возникла небольшая проблемка. Я была лунатиком и иногда бродила во сне. В раннем детстве и в школьном возрасте мама то и дело ловила меня посреди ночи. Однажды меня обнаружили купающей своих Барби и Кена в раковине ванной комнаты в три часа ночи. Подростком я однажды включила в розетку щипцы для завивки волос и отправилась в душ в два часа ночи, чтобы подготовиться к школе. Неудивительно поэтому, что я панически боялась, что однажды ночью начну разгуливать в пижаме по особняку Овитцев и при этом случайно сработают все три уровня сигнализации. Однако, хорошенько поразмыслив, я нашла решение. Буду запираться на ключ! Надеюсь, мое неусыпное подсознание не будет столь сообразительным, чтобы догадаться, как отпереть дверь. Спустя годы я услышу историю Кэти Ли Гиффорд о том, как ночью ее муж Фрэнк по ошибке забрел — совершенно голым — в комнату их няни. Но в то время я, к счастью, не знала, что такое случается. Разве может быть что-то более мучительно неловкое, по крайней мере для няни?

• Не давать детям «фаст-фуд».

Семья придерживается низкокалорийной диеты, в которой мало соли. Картофель фри или «Хэппи-мил» исключаются. Вероятно, поварихе приходится изрядно поколдовать над морковкой и бананами для малышей.

• Всегда спрашивать Джуди, прежде чем кормить Брэндона.

Она сказала, что ей нравится самой кормить его (когда она дома).

• Никогда не прерывать утренние тренировки Майкла.

Он ежедневно тренируется под руководством старого японца, мастера айкидо, иногда — совместно со Стивеном Сигалом.

• Майкл всегда отвечает на звонки детей.

Ах, и верно! Смотри-ка, это правило как раз подходит под тот тип семьи, где я так хотела работать: семья, для которой эмоциональное благополучие детей превыше всего.

Все эти правила были, так сказать, установленными и понятными. Однако существовало еще множество неписаных, с которыми я столкнулась позже. Я утешала себя мыслью, что кому-то бывало и хуже. Я вспоминала историю про няню, чей босс маниакально боялся инфекции и заставлял ее надевать бахилы и перчатки. Нет, для меня не было заведено никаких резиновых сапог! Только… множество правил!

Я пыталась следовать методическим рекомендациям, которые мне давали, и с самого начала старалась не забывать один из важнейших постулатов: не следует стремиться устанавливать дружеские отношения со своими нанимателями. Душа подростковых вечеринок из маленького городка, жители которого дружелюбны и простодушны, я находила такую установку особенно трудновыполнимой. Как-то Джуди оставила парочку модных журналов у двери моей спальни. Я была несказанно тронута и несколько раз сердечно поблагодарила ее. Более того, я проштудировала их. Задаваясь вопросом, не пыталась ли она таким образом дать мне несколько советов. Может быть, она хотела взять меня, молоденькую девочку, под свое золоченое крыло?

Но нет… Когда я благодарила Джуди, она всякий раз улыбалась, но продолжала оставаться безучастной к моим попыткам сделать наши отношения более теплыми.

Я не могла ее разгадать! Холодная и сдержанная? Да. Важная персона, занимающая видное положение в обществе? Нет. Не была она и слишком поглощена шопингом на Родео-драйв [36], и не так часто встречалась за ленчем с другими такими же обеспеченными дамами, как того можно было ожидать. Она не давала и указаний прислуге (я уже привыкла к тому, что стала частью обслуживающего персонала), но постоянно мелькала тут и там, вечно чем-то озабоченная. Я склонна была предположить, что она занимается благотворительной деятельностью.

Обычно мы с Джуди обедали вместе с детьми, но разговор всегда получался натянутым, как будто я впервые предстала перед своей потенциальной свекровью и она придирчиво меня оценивала. Это повторялось и повторялось из раза в раз. Я старалась следить за собой, чтобы не ляпнуть что-нибудь. Но глупости продолжали слетать с моих уст.

Когда я отваживалась высказать мнение, которое чем-то ее не устраивало, Джуди отмахивалась от меня, как бы говоря: «Ах, Сьюзи, я совсем не о том!» Напряженности добавляло и еще кое-что, казавшееся мне диким. Например, манера звонить из-за стола на кухню, требуя, чтобы принесли кетчуп в блестящем серебряном соуснике…

Я должна была быть к этому готова! Не друг и не член семьи. Как там меня учили? «Няня берет на себя заботу о части семьи, но сама не является членом этой семьи». Безусловно, разумом я это понимала. Но как же нелегко было это принять! Ведь я проводила здесь двадцать четыре часа в сутки. Мы делили кров, разве мы не должны разделить большее? Да, я хотела, чтобы во мне видели профессионала. Но… члена семьи тоже. Я знала, что не должна так думать, но, впервые оказавшись надолго вдали от дома, я ощущала потребность в семейной близости.