Черненко

Впрочем, многие крупные партработники, и Черненко не исключение, находились тогда в плену сложившихся стереотипов и представлений, которые мешали им лучше понять происходящие вокруг процессы. Известно, например, что в идеологической работе долго сохранялась тяга к всевозможным количественным критериям ее эффективности, которые далеко не всегда позволяли увидеть суть того или иного явления. Необходимость добиваться пресловутого «охвата» населения теми или иными формами идеологического воздействия порождала формализм, вынуждала больше заниматься «бухгалтерией», нежели глубоким анализом состояния дел.

До поры до времени Черненко, как и сотни других партийных функционеров, искренне верил в эффективность такого подхода. За чередой повседневных забот трудно было представить, что возможны иные меры, позволяющие поднять политическое сознание трудящихся, активизировать их общественную и трудовую деятельность, без чего невозможно было осуществлять социалистические преобразования в республике.

Но в целом, повторюсь, агитационно-пропагандистская работа приносила ощутимые результаты, поскольку народ еще не изверился, прислушивался к партийным лидерам, шел за ними. В практике массовой работы широко использовались встречи с различными группами населения, где всесторонне обсуждались насущные задачи хозяйственного и культурного строительства. Проводились районные, уездные и республиканские собрания и съезды крестьян, интеллигенции, женщин, молодежи, учителей.

К работе по ликвидации безграмотности, уровень которой среди населения Молдавии сохранялся довольно высоким, были привлечены десятки тысяч людей, в том числе вся сельская интеллигенция и в первую очередь учителя. Деятельную помощь в осуществлении ликбеза оказал комсомол, многие представители которого в качестве «культармейцев» принимали непосредственное участие в обучении населения азам грамоты, небезуспешно пытались сочетать эту работу с пропагандистскими задачами.

Опираясь на широкую общественность, партийные и советские органы к концу 1950 года сумели в основном добиться ликвидации неграмотности и малограмотности в республике. Черненко с видимым удовлетворением называл мне такую цифру: после освобождения Молдавии от фашистской оккупации было обучено грамоте около девятисот тысяч человек.

Отдел пропаганды и агитации ЦК Компартии Молдавии основательно занялся вопросами организации единой системы партийного просвещения как важнейшего звена в деле улучшения всей идеологической работы в республике. Создавалась и быстро росла разветвленная сеть политкружков и политшкол по изучению «Краткого курса истории ВКП(б)», проблем текущей политики. Был разработан комплекс мер по переводу на молдавский язык и изданию произведений основоположников марксизма. Только за 1950–1952 годы было издано на молдавском языке 25 произведений В. И. Ленина общим тиражом 315 тысяч экземпляров.

Все годы работы на идеологическом поприще для Черненко главной, можно сказать, стержневой была идея о том, что вся пропаганда должна опираться на практический опыт хозяйственного строительства. Он был убежден, что главным мерилом эффективности идеологической работы являются конкретные результаты экономической деятельности, достижения в социалистическом строительстве.

Анализируя и систематизируя записи рассказов Черненко, перечитывая его выступления на страницах газет и журналов, я приходил к выводу, что и красноярский, и пензенский, и молдавский периоды работы Черненко на ниве агитпропа в основном схожи по своим формам, методам и стилю. Однако удивляться этому не приходится, поскольку агитационно-массовая и пропагандистская работа в сталинский период была целиком и полностью монополизирована руководящей партией и отличалась жесткой централизацией, единообразием лозунгов и призывов, единомыслием и единодушием- Черненко в этой отлаженной пропагандистской машине не был каким-то особым, из ряда вон выходящим звеном. Он добросовестно, с большим рвением и преданностью работал на эту машину, был подчинен ей.

…В 1979 году Черненко посетил Молдавию. Приехал он сюда спустя двадцать с лишним лет после того, как покинул республику, на встречу с избирателями в качестве кандидата в депутаты Верховного Совета СССР. В этой поездке я сопровождал Черненко и встречался с некоторыми его коллегами по работе в ЦК Компартии Молдавии в пятидесятые годы. Много хороших слов было сказано о Константине Устиновиче. Да и вряд ли кто мог сказать тогда что-либо другое — ведь Черненко в то время был уже в составе Политбюро. Вот отрывок из официального выступления с трибуны первого секретаря правления Союза писателей Молдавии Павла Боцу: «Партийной организацией Молдавии пройден славный путь, и сегодня мы видим: добрые семена, посеянные в те напряженные послевоенные годы, в то полное энтузиазма и дерзания время, приносят замечательные плоды. Когда Вы работали здесь, многоуважаемый Константин Устинович, Вы всегда с большим вниманием относились ко всему, чем жила республика, много сил и энергии отдавали закладке фундамента нынешних успехов нашего края. Особенно всех нас радует, что, работая в ЦК КПСС, Вы постоянно, живо интересуетесь делами в Молдавии и оказываете ей большую помощь в решении экономических и социально-культурных вопросов. На сегодняшней встрече я хотел бы подчеркнуть, что весь молдавский народ хорошо знает об этом и выражает Вам огромную признательность». Так-то вот говорили в то время писатели.

Среди деятелей литературы и искусства, усердно прославлявших в свое время партийных и государственных лидеров, Павел Боцу не был, увы, одинок. Иногда так и хочется напомнить некоторым писателям либерального толка о их пристрастиях в «застойное» время к совершенно иным идеалам и кумирам, олицетворявшим «тоталитарное государство». Вспоминается в этой связи проведенный в сентябре 1984 года юбилейный пленум правления Союза писателей СССР, посвященный пятидесятилетию со дня его создания. Совершенно больного генсека уговорили тогда выступить на этом собрании. Текст его речи, которая в печати получила название «Утверждать правду жизни, высокие идеалы социализма», не был дежурным или чисто пропагандистским. В нем, насколько было возможно, довольно объективно отражалась обстановка в писательской среде, освещались некоторые проблемы, связанные со сложными процессами, происходившими среди творческой интеллигенции. Однако в целом это все же было выступление торжественно-юбилейного характера. Но как им восторгались многие именитые писатели и на самом пленуме, и после него.

Для воспроизведения всех славословий в адрес Черненко в связи с этой речью понадобилось бы немало страниц. Хочется привести в качестве примера хотя бы одно высказывание: «На общем собрании ленинградские писатели единодушно выразили свое глубокое удовлетворение речью К. У. Черненко на юбилейном пленуме Союза писателей в Москве. Речь эта знаменовала признание заслуг и роли литературы в строительстве социалистического общества. Но важно и то, что само содержание ее выдвигает интереснейшие и наиболее существенные проблемы литературного процесса, да и не только литературного, а и всего нашего искусства». Так говорил накануне перестройки один из известных тогда писателей на собрании актива ленинградской партийной организации. Многие из тех, кто превозносил Константина Устиновича подобным образом, после его смерти быстро «перестроились». Поначалу новым героем их сладких песен стал Горбачев, затем Ельцин…

Рассказывая о работе Черненко в Молдавии, нельзя обойти молчанием некоторые суждения, которые стали плодами воображения журналистов, имеющих об этом человеке и его жизни самое поверхностное представление. Впрочем, у нас уже давно вошло в моду подменять собственную некомпетентность, отсутствие информации разными домыслами. Авторы некоторых публикаций, например, без тени сомнения утверждают, что Молдавия для Черненко, уже зрелого к тому времени партийного руководителя, явилась своеобразным трамплином на пути к власти. И связывается это с именем Л. И. Брежнева, который всего-то два года проработал первым секретарем ЦК КП Молдавии.