Записки солдата

Однако еще несколько месяцев из 28-й дивизии продолжали забирать кадровых солдат и отбирать кандидатов в офицерские школы. Постоянная текучесть кадров срывала нашу подготовку, и все части и подразделения дивизии остро нуждались в младших офицерах и сержантах. Ротами часто командовали вторые лейтенанты{4}, которым помогали сержанты.

Наконец, когда 4-й корпус еще раз потребовал людей для укомплектования новой дивизии, я сказал:

- Хорошо, мы дадим вам этих людей. Но я думаю, что взамен вы направите нам подготовленные кадры, чтобы мы тоже могли работать.

В то же время в 28-й дивизии возникла новая проблема. В некоторых ротах были группы солдат из одной и той же местности. Когда в такой роте открывалась вакансия сержанта, сержантские нашивки обычно получал один из земляков. Больше того, офицеры и солдаты в таких ротах знали друг друга до армии, а это затрудняло поддержание дисциплины. Старшие офицеры осуждали возникшую систему протекционизма, но они, по-видимому, были бессильны положить ей конец. Я пришел к выводу, что до тех пор, пока мы будем терпеть эти проявления землячества, у нас не будет дивизии.

Чтобы выправить создавшееся положение, я прибег к жесткой мере. Одним приказом все офицеры и почти все сержанты были переведены из рот, где служили их земляки, в другие подразделения. К концу лета сократились случаи перемещения личного состава из дивизии в дивизию, а незадолго перед выходом на маневры осенью 1942 г. мы были доукомплектованы молодыми лейтенантами, окончившими офицерские кандидатские школы. В 28-ю дивизию влилась свежая струя, и скоро она стала вполне подготовленным и сколоченным соединением.

Во время инспекционной поездки в район маневров этой осенью командующий сухопутными войсками армии генерал-лейтенант Лесли Дж. Макнейр намекнул, что мне, может быть, вскоре придется командовать корпусом.

- Однако генерал Маршалл, - сказал он, - прежде чем дать согласие на повышение, хочет убедиться, что вы держите 28-ю дивизию в руках. Не забывайте, что генералу Симпсону пришлось сколотить две дивизии, прежде чем он получил корпус.

Маневры показали, что 28-я дивизия может перейти к повышенной подготовке. В декабре пришел приказ о переброске дивизии в лагерь Гордон-Джонсон. Теперь я находился на военном положении и сложил свои личные вещи в два саквояжа; кроме того, у меня был сверток с постелью. Большая часть моей домашней обстановки была упакована и отправлена багажом домой в Миссури, а остальные вещи жена уложила в два дорожных сундука. Я знал, что гарнизонная жизнь закончилась, что мы не можем больше позволить себе роскошь пользоваться домашним уютом.

12 февраля 1943 г. я отметил свой день рождения в лагере Гордон-Джонсон. Мне исполнилось 50 лет. К этому времени сообщения газет о зимней кампании в Тунисе ясно показывали, что дни нашего пребывания в Соединенных Штатах кончались. В полдень я получил телеграмму по телетайпу от генерала Маршалла:

"Весьма кстати, что вы отпраздновали день вашего рождения за несколько дней до назначения вас командиром корпуса. Это назначение с большим запозданием отмечает ваши прекрасные достижения в подготовке 28-й дивизии. Поздравляю и шлю наилучшие пожелания".

Телеграмма пришла в пятницу. Я решил, что приказ о назначении поступит самое раннее утром во вторник. Вместе того чтобы отправиться в тот день в поле, я задержался в штабе дивизии. Вскоре после 10 часов последовал телефонный звонок из Вашингтона. Звонил начальник отдела личного состава в штабе Макнейра генерал-майор Александер Боллинг.

- Сегодня отдается приказ в отношении вас, Брэдли. Вы отправляетесь на длительное время в войска за море.

- За море? - спросил я, припоминая, что генерал Маршалл имел в виду корпус в Соединенных Штатах. "По-видимому, что-то переменилось со времени отправки его телеграммы, полученной три дня тому назад", - подумал я.

- Куда я поеду? - спросил я Боллинга, имея в виду Африку или Тихий океан и надеясь, что речь идет об Африке.

Боллинг сделал паузу. - Помните вашего товарища по классу? - сказал он. Вы будете вместе с ним. Большего я не могу сказать по телефону.

Я понял, что он имел в виду Африку. Эйзенхауэр и я вместе окончили военное училище Вест-Пойнт в 1915 г.

- Когда вы сможете выехать?

- Завтра, - ответил я. - У меня все готово.

- Хорошо, - сказал он, - мы немедленно дадим распоряжение о первоочередной доставке вас самолетом из Таллахасси в Вашингтон. Позвоните мне в 11 часов.

Я помчался по деревянным мосткам в мою комнату в конце соседнего барака. Ординарец очищал грязь с моих полевых сапог. - Собирай-ка лучше мои вещи, сказал я ему. - Все, все. Когда вернусь, я помогу тебе.

Мой начальник штаба Билл Кин, который заменил Попа, получившего повышение, ждал в канцелярии.

- Только что получена шифровка по телетайпу относительно вас, - доложил он. - Минут через двадцать ее расшифруют. Я рассказал ему о звонке Боллинга.

- Что же, все может случиться в наше время, - заметил пораженный Кин.

Через двадцать минут Кин вернулся.

- Мы расшифровали телеграмму, генерал. Вам приказано прибыть в Шерман в штате Техас. Там вы примете 10-й корпус.

Я был удивлен не менее его. В 11 часов я позвонил Боллингу в Вашингтон:

- Алекс, я сбит с толку. Что вам известно относительно моего назначения командиром 10-го корпуса?

- Забудьте об этом, - ответил он, - то было вчера. Сегодня вы отправляетесь за море.

Я спросил Боллинга, буду ли я иметь какой-нибудь орган управления.

- Если вы думаете о штабе, - сказал он, - то мы даем вам только двух адъютантов.

Очевидно, это не был орган управления.

Оба моих адъютанта, Бридж и Хансен, вступили в армию рядовыми в 1941 г. и в апреле 1943 г. вместе окончили пехотную офицерскую кандидатскую школу, показав отличные успехи. В это утро они были в поле на учениях войск. Бридж занимался с пехотной ротой, а Хансен - с разведчиками. Я направил за ними посыльного. Они быстро явились на командный пункт дивизии, Бридж был весь в грязи, а Хансен - мокрый по пояс после учебной высадки на острове Дог.

- Как вы смотрите на то, чтобы смазать пятки салом? - спросил я их.

Они обещали собраться через 20 минут.