Правительницы России

В связи с оспопрививанием возник и ещё один сюжет, касающийся личной жизни Екатерины и Григория Орлова. Дело было в том, что оспу императрице привили от больного пятилетнего мальчика, по документам значившегося, как Александр Данилович Марков. Иногда его фамилию писали и «Маркок». После удачно завершившейся операции он Указом Екатерины 24 ноября 1768 года был возведён в дворянство с фамилией Оспинный. 14 декабря 1768 года Екатерина писала к графу Ивану Григорьевичу Чернышову: «Моя же ныне есть забава тот самый мальчик, от которого мне привита оспа; непокойный купидон Галактион с товарищами не входят с ним в сравнение и все признают, что не видали повесы, подобной Александру Данилову сыну Оспину: резов до бешенства, умён и хитёр не по летам, смел до неслыханной дерзости; никогда не кроток, ни в ответах, ни в выдумках, ему же шестой год, и мал как клоп. Брат Ваш, граф Захар Григорьевич, граф Григорий Григорьевич (Орлов) и сам Кирила Григорьевич (Разумовский) часа по три, так как и мы все, по земле с ним катаемся и смеёмся до устали... Если хотите знать, кому он принадлежит, то знайте, что, по словам Вашего брата, он со временем предназначен занять должности Бецкого; больше о том у меня не спрашивайте. Галактион Иванович велел спросить, скоро ли будет слоник, который Вы ему обещались из Китая прислать».

Екатерина, возведя мальчика во дворянство, определила на его имя капитал в 3000 рублей, «который до его совершеннолетия вносится в банк для приращения процентами». Затем мальчика поместили в Пажеский корпус, из которого он был выпущен в офицеры, но заболел и, не достигнув тридцати лет, был выведен в отставку секунд-майором с пенсией в 300 рублей в год.

Относительно причин, по которым Оспинный впал в немилость у императрицы, достоверных сведений нет.

Что же касается «Галактиона Ивановича», то и его, как и Оспинного, считали сыном Орлова и Екатерины II, утверждая, что оба они в детстве жили в доме Василия Шкурина. Об этом в письме к графу Суффолку — статс-секретарю Англии по иностранным делам, сообщал 28 июня 1772 года английский посланник в Петербурге сэр Роберт Гуннинг: «Отношения (Г. Г. Орлова) к императрице серьёзны, и плодом их служат трое живых детей; они находятся в доме и под надзором одного человека, бывшего её камердинером в то время, как она была Великой Княжной, но несколько времени тому назад возвышенного до звания камергера с приказанием, однако, не являться ко двору. Зовут его Шкуриным. Она иногда видится с детьми, хотя и не часто» (третьим сыном был Бобринской, также живший в семье Шкурина).

Не все историки согласны с вышеизложенной версией семейного положения Екатерины и её фаворита. Совершенно бесспорно признается их сыном Алексей Григорьевич Бобринской. Что же касается Оспинного и Галактиона Ивановича, то существует и точка зрения, что эти мальчики были воспитанниками Екатерины, но не её родными детьми. В авторитетном издании — «Русском Биографическом Словаре» утверждается, что у Орлова по его смерти осталось четверо детей: 1) Софья Григорьевна Алексеева, вышедшая замуж за Ф. Ф. Буксгевдена; 2) сын Галактион, умерший в молодости; 3) сын — Оспинный; 4) дочь Елизавета, вышедшая замуж за Ф. И. Клингера.

Гельбиг добавляет, что Галактиона молодым офицером отправили в Англию, где он вскоре скончался от излишеств. Он же утверждает, что замужем за Ф. Ф. Буксгевденом была Наталья Алексеевна Алексеева. Он же сообщает и о двух других случаях, когда внезапно обнаруживались внебрачные дочери Орлова, но хотя их не связывали с Екатериной, императрица щедро и охотно помогала и им. На практике же воспитанниками в семьях российской знати были чаще всего либо дети бедных родственников, либо внебрачные дети. И всё же автор не берёт на себя смелость решать этот вопрос однозначно.

До сих пор мы знакомились с некоторыми аспектами внутренней политики Екатерины II, теперь же коротко познакомимся и с наиболее важными моментами политики внешней, чтобы картина российской государственной жизни была многосторонней и по возможности полной.

Как и в решении проблем внутренней политики, руководящей «персоной» в вопросах политики внешней была сама Екатерина. Первый самостоятельный шаг на этом поприще она сделала немедленно по восшествии на престол: послала письмо Фридриху II, уведомив, что Россия останется верна миру с Пруссией, который незадолго перед этим подписал Пётр III. Причём письмо Фридриху Екатерина отправила, не сообщив об этом ни одному из русских сановников. Нейтрализовав Пруссию, Екатерина тут же прибрала к рукам Курляндию, герцогом которой был сын польского короля Августа III — принц Карл. По приказу Екатерины в Митаву вошли русские войска, и в начале января 1763 года туда торжественно въехал семидесятидвухлетний герцог Эрнст Бирон со своим старшим сорокалетним сыном Петром, а весной оттуда отбыл польский принц Карл. С Курляндией вопрос был решён. На очереди оказалась Польша.

Во время коронационных торжеств Екатерина послала из Москвы в Польшу большую денежную субсидию, приложив к ней и орден Андрея Первозванного своему старому другу и любовнику Станиславу-Августу Понятовскому, который рассматривался ею как надёжный союзник и беспрекословный проводник русских интересов в Речи Посполитой.

В январе 1763 года тяжело заболел польский король Август III, и в предвидении его возможной кончины Екатерина и Фридрих II обменялись письмами по поводу будущего Польши. То же самое делали австрийцы и французы, противопоставляя австро-французскую коалицию русско-прусской и намереваясь посадить на польский трон своего кандидата.

Август III умер 5 октября 1763 года, а уже в начале 1764 года между Россией и Пруссией был заключён военный союз, русские войска вступили в Польшу, и сторонникам Понятовского были выделены огромные денежные субсидии.

7 сентября 1764 года Понятовский был избран королём. Впоследствии Екатерина так объясняла мотивы поддержки ею Понятовского: «Россия выбрала его в кандидаты на польский престол, потому что из всех искателей он имел наименее прав, а следовательно наиболее должен был чувствовать благодарность к России».

Однако не только король решал судьбу своего королевства: в Польше нашлось множество патриотов, которые отважились выступить против Понятовского и русских войск, чтобы сделать свою родину свободной и независимой. Это были польские аристократы братья Адам и Михаил Красиньские, Юзеф Пулаский, львовский архиепископ Сераковский и другие. 29 февраля 1768 года они создали Конфедерацию, которая стала называться «Барской» по имени города Бар в Подолии (ныне это Винницкая область Украины). Бар был расположен неподалёку от турецкой границы, равно как и города Каменец, Балта, Дубоссары, ныне входящие в состав Украины и Молдавии, а тогда образовывавшие южную приграничную полосу польских владений.

Своими союзниками Барские конфедераты считали кого угодно, лишь бы это были враги России. И потому особое место в их планах занимала Турция как наиболее традиционный и последовательный противник России, хотя один из современников резонно заметил: «Изгнать русских при помощи турок, значит — зажечь дом для того, чтобы избавиться от мышей». И всё же Турция решилась на войну с Россией, чтобы помешать усилению России в Польше, а кроме того, иметь границу не с Россией — сильной и агрессивной, а с Речью Посполитой — гораздо более слабой, раздираемой вечными распрями.

Русско-турецкая война началась 25 сентября 1768 года, после того как в Константинополе был арестован российский посол Григорий Григорьевич Обрезков. Однако случилось это не сразу, а после того, как началось восстание Барских конфедератов и Понятовский 26 марта обратился к Екатерине с просьбой о помощи. На подавление восстания весной 1768 года двинулся крупный контингент русских войск под командованием генералов Николая Фёдоровича Апраксина, Михаила Николаевича Кречетникова и Александра Александровича Прозоровского.

13 июня Кречетников занял Бердичев, дотла разграбив богатейший католический монастырь Босых Кармелитов, взятый после трёхнедельной осады. В конце июня отряд Апраксина взял Бар, а затем Прозоровский двинулся на Львов и у местечка Броды нанёс конфедератам сильное поражение, после чего дивизии Апраксина и Прозоровского вошли в Великую Польшу и овладели Краковом.