Моя жизнь 1964-1994 (СИ)

Сюзанна к этому времени тоже уже подросла и во всю, ползала по полу. Барюша уляжется, бывало посреди комнаты, а она и вокруг него и по нему ползает. Угукает что-то ему свое, и то за уши, то за хвост, то за шкуру его тягает, то за язык ухватить пытается, то глазки выковырять…

Всегда интересно было за ними наблюдать и что интересно, Бари понимал, что ребенок еще маленький и ни разу за все время не сделал Сюзанне больно, с мужеством выдерживая все ее покушения на его жизнь. Хотя, конечно следить приходилось внимательно, а то бывало, Сюзи только на него залезет, а ему вдруг встать захочется, а рост почти метр в холке. Подхватываешь дочку скорее на руки, чтобы не свалилась с него, а она хохочет, ручонками за него цепляется, отпускать не хочет. Жаль, в те годы у нас фотоаппарата не было, — такие бы кадры интересные получились!

2

Каждый вечер, мы всем семейством ходили гулять в парк за улицу Раумскую. Играли там с Бари, дрессировали его. Ольга в этом специалистом была. Хоть ей собаку и не разрешала мать заводить, но, она какое-то время работала на площадке для дрессировки собак. В душе она заядлая собачница была и кучу книжек прочитала по дрессировке, вот и помогала там по возможности. Особенно она любила с Бари «разговаривать» на его языке, точнее копировать. Бари что-нибудь рыкнет, или гавкнет по своему, а Ольга копировала эти звуки один в один. Бари ее услышит, голову в сторону наклонит, посмотрит на нее внимательно, потом опять что-нибудь вякнет, и Ольга тоже в ответ. Так порой по нескольку минут переговаривались. А если Ольга еще и подвывать начинает, так они вскоре на пару такие концерты устраивали!

Вообще, весело было нам тогда жить, не смотря на все трудности. Дома, мы опять понемногу вечерами начали играть на гитарах, так как вся аппаратура у меня была дома, под рукой. Вообще не понимаю, как у меня все помещалось в одной комнате: гитары, усилители, детские пеленки-распашонки, кроватка и прочее. Правда, все самое громоздкое из аппаратуры, мы в кладовую запихали, но много чего и в комнате оставалось. Ольге, наверно это не очень нравилось, а мне нормально было. Никогда не стремился к какому-то особому шику в квартире: стенки там всякие, мягкая мебель и прочее. Я не привередливый по жизни, — что есть, то и ладно.

Я продолжал работать на заводе им. Коминтерна в Питере (сейчас это НПО Завод «Волна»). Не далеко от завода был очень неплохой магазин радиотоваров, на ул. Васи Алексеева, куда я постоянно заглядывал, просто посмотреть на новые магнитофоны, колонки, светомузыкальные устройства. Купить я почти ничего, к сожалению, не мог себе позволить, так хоть посмотреть, помечтать, что когда-нибудь и я это все буду иметь.

Все деньги в основном уходили теперь на дочку, да и мы с Ольгой тоже хотели одеваться помоднее. Что-то Ольга конечно продолжала шить сама для нас, но многое приходилось и покупать.

Модные шмотки, продавали тогда, в основном цыгане. Приходилось специально ездить по выходным на электричке, либо на станцию Саблино, где они постоянно «дежурили» на станции, либо на Московский вокзал, где у них тоже было все схвачено. Цыгане продавали фирменные целофановые пакеты, модные мужские ботинки на скошенном каблуке, вошедшие тогда в моду, фирменные сигареты, джинсы, и много чего еще.

3

Бывало, после работы я ехал не сразу домой, а в комиссионный магазин «Апраксин двор», что не далеко от универмага «Гостиный двор» находился. Ехал туда, как в музей, — просто посмотреть. Только там, в те годы были отделы музыкальных инструментов, и радиоаппаратуры, где продавались в основном фирменные товары, которые туда сдавали моряки, ходившие в загранку.

Чего там только не было: фирменные электрогитары, электроорганы, ударные установки, фирменные видеомагнитофоны, огромные переносные радиомагнитолы с двумя огромными, встроенными динамиками по бокам, причем, чем больше были эти динамики, те круче считался аппарат! Были там всегда в продаже и цветные телевизоры с пультами дистанционного управления, что для нас было тогда в диковинку. Это сейчас такая техника уже не производит впечатления, а тогда для нас это было откровением, приобщением к западному миру. Но купить что-то мы конечно не могли. Даже плохонький зарубежный магнитофон стоил в «Апрашке» больше тысячи, не говоря уже о действительно хорошей аппаратуре.

В СССР такой техники не выпускалось, да и таких инструментов музыкальных тоже. Взять ту же советскую электрогитару «Урал». Весила она раза в три больше фирменной, звук поганый, играть неудобно. Зато стоили советские электрогитары 150-180 руб, а фирменные несколько тысяч, и мы понимали, что в ближайшие годы сможем только любоваться на них в «Апрашке».

Про фирменную радиотехнику вообще можно было только мечтать. Я там по несколько часов порой бродил. Рассматривал каждую модель до мельчайших подробностей.

Были в «Апрашке», кстати, и другие интересные отделы: мотоциклы, мопеды продавались, лодки, даже небольшая яхта стояла в одном из отделов. Учитывая даже то, что я по тем временам зарабатывал неплохо: 150-220 рублей в месяц, нам все равно ни на что не хватало. Ольга сидела с ребенком и не работала.

Я хотел приобретать что-то из аппаратуры, Ольга же, все больше хотела что-то из шмоток купить. Кстати, должен заметить, что в первую очередь она хотела меня одеть по последней моде, а мне как-то было все равно. Вот купить бы новую электрогитару, или приставку для гитары, — это да! Много денег также уходило и на фирменные диски, которые я копил понемногу. Покупал я по возможности и порножурналы, стоившие тогда в среднем 50 рублей, которые не только трудно было достать, но можно было за это и спокойно за решетку попасть за распространение порнографии, даже если ты их не продаешь, а просто дома держишь.

4

Ближе к лету, когда мы вновь стали жить у Ольги, мы все чаще начали с ней ссориться. Все чаще, я приезжая домой, заставал ее выпивши. Она снова закурила. Жили мы то у меня в квартире, то у нее, продолжая ругаться с предками. Возраст у меня был такой, когда ты еще уверен, что сможешь переделать любимого человека по своим меркам. Лишь спустя много лет, наконец-то начинаешь понимать, что переделывать человека — бесполезная трата времени и нервов. А надо наоборот, попытаться научиться подстраиваться под него, со всеми его недостатками. К сожалению, понимаешь это чаще всего слишком поздно, когда ничего уже исправить нельзя.

Однажды я с Ольгой очень сильно поругался, вроде опять из-за того, что она пьяная пришла поздно от подруги, а я с ребенком один сидел весь вечер. На следующее утро, весь разобиженный, я просто собрался и никому ничего не сказав, уехал на выходные в Петро-Славянку, надеясь там переночевать пару ночей, в какой-нибудь даче, а заодно и вскрыть парочку. Да вот, — представьте себе, я на такое был вполне способен. Я вообще в душе авантюрист и в былые времена стал бы, скорее всего пиратом. Любил я хапнуть все, что плохо лежит. И рисковать любил.

Приехал я в Славянку, прошел мимо нашего пустого и заросшего участка, так как дома нашего уже не было, прошелся по родным с детства улочкам, приглядываясь, где какие новые дачки построены, где переночевать можно. Дачников еще было не много, так что все дачи стояли пока запертые и пустые. Залез я в одну, в другую. Обзавелся по ходу дела вместительным рюкзаком, куда и сложил награбленное: радиоприемник, какие-то рекламные иностранные журналы, настенный светильник-бра… К вечеру я нашел приличную дачку-вагончик и вскрыв замок, решил там переночевать.

А утром меня разбудил стук в окно и испуганный голос: «Ей, кто там? Выходите немедленно, а то я сейчас милицию вызову!».

Я понял, что нарвался на хозяйку этого дачного участка, приехавшую на выходные. Я, быстренько собрался, и тут же сообразив, что с пьяного меньше спроса, притворился пьяным. Что-то я ей наболтал заплетающемся языком, насчет ссоры с женой и что вообще ее «сараюха» была открыта, и я ни в чем ни виноват и быстренько смылся от греха подальше, не забыв конечно прихватить рюкзак с награбленным добром. Потом я пошел на станцию и ближайшей электричкой уехал в Колпино.