Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

«По правде говоря, когда мне приходится выступать в качестве гаранта, я отказываюсь, потому что помню, к каким тяжелым последствиям это может привести», — говорит Баффет, вспоминая, что он чувствовал в одиннадцать лет, когда падали акции Cities Service Preferred, которые сестра купила по его рекомендации.

На Рождество в Лагуна-Бич он продолжал работать над ликвидацией партнерства. И одновременно покупал рождественские подарки с присущей ему энергией. Как и в других сферах своей жизни, он руководствовался системой: пошел в Topps, лучший магазин одежды в Омахе, и дал продавцам список размеров всех женщин, которым собирался сделать подарок.

«Я пришел, они выложили передо мной разную одежду, я выбрал и купил кое-что для Сьюзи, Глэдис и других. Это занятие мне понравилось. Так как Берти была консервативна в плане одежды, я выбрал подарок на свой страх и риск. Она приняла его, хотя наверняка не приняла бы такой подарок ни от кого другого. Знаете, ценность одежды сохраняется дольше, чем ценность ювелирных изделий».

26 декабря, после обмена рождественскими подарками, он разослал партнерам еще одно пространное письмо, в котором постарался ответить на все их многочисленные вопросы⁸. Некоторые их них были действительно сложными.

Они раздумывали, стоит ли сохранить акции Berkshire. «Если вы считаете текстильный бизнес таким паршивым, то почему бы не избавиться от фабрики Berkshire Hathaway?» — спрашивали они. «У меня нет никакого желания наживаться на трудностях людей за счет нескольких дополнительных процентных пунктов в год», — писал он в ответ, повторяя свои же слова из письма, датированного январем 1969 года. Но так как весь смысл его бизнеса как раз и заключался в том, чтобы заработать несколько дополнительных процентных пунктов в год, подобное объяснение было бы немыслимо в начале его карьеры.

«А что с Sun Newpapers?» — спрашивали они. Доллар за акцию, отвечал он, не вдаваясь в экономические подробности. А затем произнес слова, которые впоследствии не раз вспоминались: «Мы не планируем расширяться в области коммуникаций»⁴. «Почему вы не зарегистрировали акции Berkshire Hathaway и Diversified, чтобы их можно было свободно продавать?» Он удерживал акции Berkshire настолько крепко, что купить их можно было только «по договоренности». Соответственно определить реальную цену этих акций было крайне сложно. Diversified не продавала акции вообще.

Далее шло длинное сложное объяснение, в котором Баффет утверждал, что продажа этих акций на ликвидном и открытом рынке окажется менее эффективной и менее справедливой и «у более опытных партнеров может возникнуть преимущество перед менее опытными». К тому же удержание акций помогало уберечь самых наивных из его уходящих партнеров от лап маниакально-депрессивного «господина Рынка», который иногда оценивал акции слишком низко. Это уменьшило вероятность того, что какие-нибудь хитрые брокеры могли уговорить партнеров продать свои акции и купить вместо них акции IBM или AT&T. Но это также означало, что Баффет ограничил имеющиеся у них варианты. Им стало тяжелее покупать и тяжелее продавать, а если бы они все-таки решили продавать свои акции, то он оказался бы первым в списке возможных покупателей.

Как главный партнер, он привык к тому, что в его руках находится полный контроль над этими двумя компаниями. Он не мог просто взять и отдать его неизвестному «господину Рынку». Кроме того, если бы он передал акции уходящим партнерам, то впервые за всю историю партнерства возник бы конфликт между их и его собственными интересами. Это сложное объяснение, оправдывающее отказ от регистрации акций, отвлекало внимание от того факта, что Баффет был самым опытным партнером из всех. Именно у него имелось значительное преимущество перед остальными. Независимо от того, насколько честными были его намерения, принятое им решение

* Это заявление кажется особенно интригующим из-за того, что Баффет только что назвал акции Доу-Джонса ценными бумагами, которыми хотел бы владеть на необитаемом острове. Однако Sun была не лучшей инвестицией.

привело к усилению потенциального конфликта между интересами сторон. Крайне серьезный тон письма Баффета напоминал тон человека, который уговаривает себя подумать, правильно ли он поступает. Однако конфликт в явном виде неминуемо привел бы к обидам и разногласиям. Любой партнер, который продал бы ему акции, а потом пожалел об этом, мог бы вспомнить этот совет и подумать: «У него было преимущество передо мной».

И все же «наследие Говарда» в душе Уоррена требовало, чтобы он честно и точно описал все имеющиеся варианты. И его ответ на следующий вопрос дал партнерам четкое представление о том, чего следует ожидать.

Они спрашивали: «Стоит ли мне сохранить акции?»

Баффет дал им самый ясный и прямой совет, который когда-либо давал относительно акций. «Все, что я могу сказать, — я собираюсь сохранить имеющиеся акции и планирую купить еще», — заявил он^{251 252}.

Необходимо было также разобраться с акциями еще одной компании. В том же письме от 26 декабря Баффет сообщил партнерам, что стоимость акций Blue Chip падает⁹. За короткое время она снизилась с 25 до 13 долларов, потому что от работы с компанией отказалась сеть Safeway Stores, клиентская база постепенно разрушалась и никто не хотел покупать треть бизнеса, выставленную на продажу в соответствии с распоряжением Министерства юстиции. Против компании было подано два новых иска: один — компанией Douglas Oil Company в окружном суде Лос-Анджелеса, а второй — группой бензозаправочных станций, которые заявили, что Blue Chip нарушила антимонопольные законы, и потребовали возмещения расходов в тройном размере и компенсации юридических услуг²⁵³. Но даже сейчас, когда у Blue Chip появились столь большие проблемы, а ее акции начали падать, Баффет продолжил покупать их, вместо того чтобы распродавать. Он приобрел их от имени Diversified Retailing, National Indemnity. А также для Cornhusker Casualty и National Fire & Marine, двух небольших страховых компаний, которыми владела Berkshire. Также он купил их на свое имя и имя Сьюзи.

Теперь партнеры знали, что Баффет не будет продавать акции и действительно планирует купить еще больше. Они могли получить то, что хотели, — акции или деньги. Если бы они выбрали деньги, он получил бы акции. Если бы они сохранили акции, они все еще остались бы в некотором роде его партнерами.

Постоянно беспокоясь о том, как к нему относятся люди и принимают ли они его, практически выше всего Баффет ставил лояльность. Он считал, что лояльность должна быть неотъемлемой частью всех отношений. И как показало будущее, ликвидация партнерства подвергла эту лояльность серьезным испытаниям.

Во время ликвидации партнерства у Баффета было достаточно денег, чтобы купить еще больше акций — ему лично принадлежали 18% Berkshire Hathaway, 20% Diversified и 2% Blue Chip Stamps. К концу 1969 года у них со Сьюзи было примерно 16 миллионов долларов в виде денежных средств²⁵⁴. В течение следующего года акции Berkshire и Diversified переходили от одного владельца к другому, как будто какой-то гигант перетасовывал колоду карт. Как Баффет и обещал, он использовал деньги, полученные от партнерства, чтобы купить еще больше акций этих компаний, причем их количество немало удивило бы его партнеров, знай они общую цифру. Он использовал деньги Berkshire для покупки ее собственных акций. Что же касается DRC, то он предложил партнерам обменять эти акции на векселя с 9-процентной выплатой¹⁰. Он покупал акции у всех, начиная с бывшего шурина Трумэна Вуда и заканчивая своим первым инвестором Гомером Доджем и его сыном Нортоном¹¹. Те, кто отклонил эти предложения, должны были позволить Баффету повторно инвестировать доход, не получая при этом на руки ни цента. Именно в этом и заключалась демонстрация доверия, к которому он относился столь трепетно¹².

Он был глубоко предан акционерам — сложно ожидать такого же поведения от какого-нибудь типичного современного директора компании. Он продолжал, как и прежде, «считать Berkshire своего рода партнерством, практически частным предприятием с акционерами, которые меня поддерживают и с удовольствием приезжают в Омаху». Он думал о партнерах как о людях, которые объединились на основании общих ценностей и интересов, а не для краткосрочной экономической выгоды. Баффет часто говорил, что пытался обращаться со своими партнерами как с семьей. Они доверяли ему, а он испытывал чувство долга перед ними.