Заседание рейхстага обявляю открытым

«Я сейчас на положении добровольного отшельника,— сообщала Цеткин сыну Максиму,— при данных обстоятельствах такое затворничество совершенно необходимо. С нетерпением ожидаю дня моего отъезда из этой «мышиной норы». Насколько все же легче приехать в страну, нежели потом из нее выбраться, после того как ты выполнил свой долг, по при этом привлек к своей персоне столько внимания, что тебе становится довольно неуютно. Пока на сегодня несомненно только одно — я продолжаю находиться в этой дыре. Для нашего движения время потрачено не напрасно, но меня все время мучает мысль о большом количестве работы, ожидающей меня в Германии».

10 ноября, по возвращении домой, она писала:

«В Италии мне здорово досталось. Я жила в деревне у крестьян без электричества, даже без керосиновой лампы, только жалкие свечи, при свете которых я при всем желании не могла ни читать, ни писать. Правда, у меня было много хорошего молока и масла. Крестьяне не должны были знать, кто я, иначе они бы, вероятно, меня просто убили, по, полагая, что перед ними старая почтенная тетя, они молились за меня и даже принесли жертву святой мадонне. Нелегальный въезд в Италию был связан с риском, но прошел без всяких неудобств, возвращение же домой, тоже связанное с риском, было чрезвычайно утомительным. Перебраться из Италии в Швейцарию ничего не стоило, это была приятная прогулка, но переезд из Швейцарии в Германию представлял собой нечто совсем иное. Из-за падения валюты и обилия спекулянтов граница усиленно охранялась. Пересечь ее в дневное время и в относительно спокойной обстановке не удалось. Пришлось идти ночью, полтора часа пашней и болотистыми лугами, проползать под колючей проволокой, перебираться через ямы, а в заключение 15, 20 или 30 метров идти вброд по реке, где вода была почти до колен. Дважды пограничники были так близко, что мы — меня сопровождал один товарищ — долго стояли неподвижно, затаив дыхание. Несмотря на то, что у меня сильно промокли ноги (в сапогах было полно воды), я почувствовала себя очень уютно, когда оказалась наконец по ту сторону границы и сидела в вагоне немецкого поезда. Мне потом рассказывали, что люди, сопровождавшие меня в этом путешествии, несколько дней болели, я же легко отделалась и уже через двадцать четыре часа после этого приключения выступала перед собранием, на котором присутствовало более четырех тысяч рабочих».

Да, в ее возрасте это было настоящим подвигом.

Дело каждого коммуниста

Клара Цеткин все еще жила в Зилленбухе, одна. Старший сын Максим, вернувшийся было по окончании войны домой, теперь находился в Советской России, где работал врачом, Костя был занят защитой врачебного диплома. Муж ее оставил. Клара тяжело переживала семейный разрыв, еще сильнее — потерю погибших друзей. Болезненно переживала она также и то, что лишь немногие из ее бывших друзей, которые еще во время войны были ей верны, нашли путь к коммунистической партии. Но нашла его даже ее друг Маргарете Венгельс. Но, сражаясь в рядах своей партии, Цеткин не чувствовала себя одинокой.

Ей приходилось часто отлучаться из Зиллепбуха. Случались в этот период поездки за границу, иногда она неделями находилась в Верлене. Пока кто-либо из ее друзей жил в Зияленбухе, Клара довольствовалась скромным пансионом, в котором останавливалась во время пребывания в Берлине.

Сюда она приезжала не только из-за работы в рейхстаге. После съезда партии в Иене Клара вновь начала интенсивно работать в ЦК. Вместе с остальными товарищами из партийного руководства она боролась за разрешение проблем, возникших перед партией после Третьего конгресса Коминтерна. Это становилось все более неотложным делом, по мере того как усиливалось сопротивление, оказываемое реакции народными массами.

Спустя непродолжительное время после возвращения из Италии Клара Цеткин присутствует на первом после партийного съезда заседании ЦК, состоявшемся 16—17 ноября. ЦК должен был принять важные решения, наметить новые пути. Как надо партии строить свою работу, чтобы завоевать доверие широких масс трудящихся? По какому пути следует направить развивающееся массовое движение, чтобы превратить его в сплоченный боевой фронт, направленный против монополистического капитала? Таковы были важнейшие вопросы, которые предстояло обсудить на заседании ЦК.

Что касается первого вопроса, то в его решении во многом могла помочь именно Клара Цеткин с ее огромным опытом работы среди трудящихся женщин.

Наряду с этими поднятыми на съезде партии в Иене вопросами надо было сформулировать и другие выдвигаемые жизнью задачи, утвердить программу действий, наметить промежуточные цели, ближе подводящие трудящихся к борьбе за власть, цели, понятные рабочим и всем другим слоям трудящихся.

Убедительно и еще более отчетливо сформулировала Клара Цеткин то, о чем уже говорила в Иене:

«Какими располагаем мы средствами, чтобы ведущейся нами сейчас борьбе придать такое содержание, которое было бы понятно самым широким массам, ощущалось ими как жизненная необходимость и за которое массы были бы готовы со всей энергией бороться?»

На этот вопрос она отвечала: .

«Весь комплекс этих проблем необходимо просто довести как можно ближе до сознания рабочих, высказывая свое отношение к вопросам, кровно интересующим каждого рабочего и каждую работницу. Пусть, например, каждый из них задаст самому себе такой вопрос: в состоянии ли я при современном уровне цен прожить на получаемую заработную плату, смогу ли обеспечить своих близких самым необходимым, не дать им умереть с голоду? Вот эти проблемы следует в первую очередь затрагивать, с них начинать».

При этом Клара имела в виду, что коммунисты, как постановил ЦК и позднее проводила в жизнь партия, должны участвовать в экономической борьбе рабочих и руководить ею и что, кроме того, разработанная программа действий нуждается в понимании и полной поддержке широчайших масс. Сама она принимала активное участие в составлении этой программы.

Программа предусматривала в соответствии с горячим стремлением самых широких кругов населения — рабочих, мелких крестьян, интеллигенции — высокое обложение налогами крупных состояний в золоте, земельных владениях и других реальных ценностях, участие государства в управлении крупнейшими предприятиями, установление рабочего контроля над производством и содержала заверение в том, что КПГ окажет поддержку правительству, сформированному Социал-демократической и Независимой социал-демократической партиями.

В январе 1922 года это предложение было расширено в том смысле, что коммунисты гарантировали свое участие в таком правительстве — общегерманском или в землях — при условии, что оно будет действовать вместе с народом и для народа и, опираясь на рабочий класс, ограничит экономическую и политическую власть монополий, запретит деятельность правых террористических организаций, очистит от реакционеров полицейский и судебный аппарат, улучшит экономическое положение трудящихся и, таким образом, укрепит мощь рабочего класса и поведет его к борьбе за политическую власть.

Клара, которая впоследствии многое сделала для популяризации этой программы действий, на заседании ЦК, так же как до этого в Иене, обратила серьезное внимание на то, что единый фронт не может возникнуть без работы в этом направлении всей партии в целом. Необходимо, сказала она, основанное на полном доверии сотрудничество между партийным руководством и товарищами в низовых организациях, нацеливание всей партийной работы и деятельности каждого отдельного члена партии на установление постоянного, каждодневного, тесного контакта и взаимодействия с трудящимися всех политических направлений на предприятиях, в профсоюзах и рабочих кварталах. Точно так же работа в парламенте и во всех низовых органах, вплоть до муниципалитетов, должна быть направлена на борьбу за единство рабочего класса.