Романовы

Ирина так и не вышла замуж; она жила то в Москве, то в подмосковном селе Рубцове, где разводила сад и устраивала пруды. Царевна сочувствовала старообрядцам — защищала перед братом-царём боярыню Ф. П. Морозову и протопопа Аввакума, который с благодарностью вспоминал её в своём «Житии». В 1672 году она вместе с племянником-царевичем Фёдором Алексеевичем стала восприемницей при крещении другого племянника, будущего Петра I, а в 1679-м скончалась и упокоилась в Новоспасском монастыре. Отважный Вальде -мар добился своего — в 1645 году Алексей Михайлович отпустил упрямца домой. Там он пытался претендовать на отцовский престол, но проиграл единокровному брату Фредерику — и стал эмигрантом, закончил же свой жизненный путь как настоящий странствующий рыцарь — поступил на шведскую службу и погиб в бою с поляками в 1656 году.

При Михаиле Фёдоровиче Россия вновь обрела единство и законную власть, но при этом не произошло обновлений в системе управления, социальном строе, культуре. Участие «всей земли» в воссоздании государственности привело к восстановлению старого варианта политического устройства. Духовнорелигиозный подъём не нашел выражения в юридических установлениях, которые бы регулировали отношения власти и подданных, как будто эпоха социальных потрясений заставила общество из предложенных возможностей выбрать наиболее консервативный путь.

Но, может быть, стране и нужен был в это время именно такой царь — тихий, неяркий, хороший сын, муж и отец, образец христианской добродетели, любитель разводить розы, какой-то даже скучный по сравнению с Иваном Грозным или Борисом Годуновым. Время требовало не потрясений, а «тишины», собирания сил для вывода России из Смуты. Царь терпеливо и осторожно строил Дом Романовых. Действовать с размахом — воевать и проводить реформы — будут его преемники.

Глава вторая

«ТИШАЙШИЙ» ЦАРЬ, «БУНТАШНЫЙ» ВЕК

Алексей, без сомнения, государь, потомучто повелевает всеми самовластно.

Августин фон Мейерберг

Ученичество

На фоне преобразований Петра I, Великих реформ третьей четверти XIX века и потрясений новейшей эпохи далёкое от нас XVII столетие представляется чинным, мирным и обаятельно «застойным» временем — как музейная экспозиция в тихом провинциальном городке. Но это впечатление обманчиво. Едва оправившейся от Смуты державе Романовых пришлось вести тяжелейшие войны с Речью Посполитой, Швецией и Турцией. По стране прокатились городские восстания: Соляной и Медный бунты в Москве, выступления в Сольвы-чегодске, Устюге, Курске, Воронеже, Новгороде, Пскове и других городах. Московское царство потрясла крестьянская война под руководством Степана Разина, реформа патриарха Никона породила и по сей день не преодолённый церковный раскол. В это время и довелось править второму представителю династии Романовых.

Наследник Михаила Фёдоровича с пяти лет под надзором «дядьки», боярина Бориса Ивановича Морозова, стал учиться грамоте по букварю, затем приступил к чтению часослова, Псалтыри и Деяний апостолов, в семь лет начал обучаться письму, а в девять — церковному пению. У будущего царя имелись не только книги, но и игрушки: конь и детские латы «немецкого дела», музыкальные инструменты, немецкие карты и «печатные листы» (картинки). Маленькому царевичу постоянно покупали «потешных» птичек — не отсюда ли его позднейшая приверженность к «красной» птичьей охоте?

На четырнадцатом году царевича торжественно «объявили» народу, а через два года, в ночь с 12 на 13 июля 1645 года, Михаил Фёдорович благословил на царство единственного оставшегося в живых сына. Бояре и двор без споров присягнули новому государю. Несостоявшегося жениха и царского зятя

Вальдемара с почётом освободили из опостылевшего ему московского заточения. 28 сентября 1645 года новый государь торжественно венчался на царство в Успенском соборе Кремля — не как его отец, выборный монарх, а в качестве законного наследника престола.

В речи, обращенной к патриарху, собору и всем православным христианам, юный царь не раз поминал о законной преемственности царской власти от первых русских князей — для представителя новой династии очень важным являлось обоснование его прав на престол «от великого князя Рюрика». Не случайно «Чин поставления на царство» и другие официальные документы объявляли Ивана Грозного «дедом» Алексея Михайловича (на деле тот приходился ему двоюродным прадедом).

Патриарх Иосиф возложил на Алексея Михайловича царский венец и оплечье-бармы, вручил скипетр, державу и напутствовал: «...и соблюдёт вас Господь в непорочной христианской вере, и возрастит Господь семя ваше государское в век грядущий в род и род в некончаемые веки на Российском царстве... и наследник будеши Небесного царствия со всеми святыми православными цари». Впервые прозвучала молитва патриарха о воцарении русского венценосца во всей Вселенной, обозначившая будущие претензии царя на ведущую роль православного Московского царства в мире. При венчании на царство было совершено помазание «на браде, под брадою и на вые»: после потрясений Смуты, когда страна была наводнена бритыми поляками, борода превратилась в символ истинного благочестия.

Торжество не могло не произвести глубокого впечатления на молодого государя, уже с детства осознававшего своё предназначение — принять скипетр великого царства из рук отца. Он понимал, что отныне вступил в особое царское служение, которое обещает не только могущество власти, но и «многи скорби». Скорее всего, он понимал и свою неготовность к этой миссии.

Алексей стал царствовать — но не править. Много ли знал и умел шестнадцатилетний юноша, даже при том, что люди Средневековья взрослели раньше, чем наши современники? Конечно, он прошёл положенный «курс» наук — выучился читать, освоил литургические тексты ежедневных служб и церковные песнопения. Петь царь любил и даже сам сочинял церковные распевы. А вот писал он неряшливо, «как курица лапой» — так ведь он не подьячий.

На троне оказался живой и подвижный юноша, любитель душеспасительного чтения — и вместе с тем заядлый охотник.

Только управлять страной его никто не учил. Этим занялся его воспитатель, влиятельный боярин Борис Иванович Морозов, которому юный государь всецело доверял. Морозов отодвинул от трона других представителей знати — Черкасских, Шереметевых и даже царскую родню — и сам возглавил важнейшие учреждения, отвечавшие за здоровье и безопасность царя (Аптекарский и Стрелецкий приказы) и финансы.

Молодого государя быстро и «правильно» женили. Афимья Всеволожская, выбранная было на смотринах самим Алексеем в 1647 году из двухсот девиц, от радости (или из-за слишком туго заплетённых волос) упала в обморок, была обвинена в «падучей болезни» и сослана вместе с родителями в Сибирь — правила дворцового «конкурса красоты» были жестоки. Царицей же в январе следующего года стала избранная уже Морозовым Мария Милославская, на сестре которой тогда же женился сам царский «дядька».

Вслед за новоиспечённым боярином и царским тестем Ильёй Даниловичем Милославским Морозов пристроил к власти и других своих людей. Окольничий Пётр Траханиотов стал руководителем Пушкарского приказа, Леонтий Плещеев — судьёй Земского приказа, ведавшего в столице борьбой с преступностью; он прославился вымогательством и жестокостью, похваляясь: «У меня де Москва была в руке вся, я де и боярам указывал!»

Правительство Морозова попыталось перенести тяжесть обложения с прямых на косвенные налоги: в 1646 году цену на соль увеличили в три раза — и её перестали покупать. Реформа провалилась, и власти объявили о сборе отменённых перед тем прямых налогов, чем вызвали массовое недовольство, в июне 1648 года в Москве вылившееся в восстание. Юный царь впервые столкнулся лицом к лицу с народной толпой, требовавшей казни Морозова и других «изменников».

«...июня в 4 день миром и всею землёю опять за их великую измену и за пожег возмутились и учели их, изменников Бориса Морозова и Петра Траханиотова, у государя царя просить головою. А государь царь тое ночи июня против 4 числа послал Петра Траханиотова в ссылку, на Устюг Железной воеводою. И видя государь царь во всей земле великое смятение, а их изменничью в мир великую досаду, послал от своего царьского лица окольничево своего князь Семёна Романовича Пожарсково, а с ним 50 человек московских стрельцов, велев тово Петра Траханиотова на дороге сугнать и привесть к себе государю к Москве. И окольничей князь Семён Романович Пожарской сугнал ево, Петра, на дороге у Троицы в Сергееве монастыре и привёз ево к Москве связана июня в 5 день. И государь царь велел ево, Петра Трахани-отова, за ту их измену и за московской пожег перед миром казнить на Пожаре. А то во Бориса Морозова государь царь у миру упросил, что ево сослать с Москвы в Кирилов монастырь на Белоозеро, а за то ево не казнить, что он государя царя дятка, вскормил ево, государя. А впредь ему Борису на Москве не бывать и всем роду ево Морозовым нигде в при-казех у государевых дел, ни на воеводствах не бывать и владеть ничем не велел. На том миром и всею землёю государю царю челом ударили и в том во всём договорилися. А стрельцов и всяких служивых людей государь царь пожаловал, велел им своё государево жалованье давать денежное и хлебное вдвое. А которые погорели, и тем государь жаловал на дворовое строенье по своему государеву разсмотренью. А дятку своево Бориса Морозова июня в 12 день сослал в Кирилов монастырь под начал»⁴.