Иван Айвазовский

Мечты Айвазовского-художника сбылись – ведь если обычно академические пенсионеры привозили из заграничных командировок свежие впечатления, новые картины и отточенное мастерство, Иван Константинович вез в Россию всемирное признание и славу.

Триумф на родине

В 1840 году из Петербурга в Италию уезжал подающий надежду молодой художник, а спустя четыре года вернулся признанный всей Европой живописец. Айвазовскому всего 27 лет, в его творческом багаже около 50 больших картин, и он уже член нескольких европейских художественных академий, человек с именем. В первую очередь возвращение Ивана Константиновича торжественно отметили у Брюллова и у братьев Кукольников, где собрался почти весь литературный и художественный бомонд. Это были люди, близкие ему по духу, которые поддержали его в трудные годы, а теперь искренне радовались его успехам.

Вернувшись в Петербург, Айвазовский обнаружил, что мода на него неоднократно возросла. После итальянского успеха петербургские аристократы согласны были платить за его картины огромные деньги.

Для всей России возвращение Айвазовского стало триумфом отечественного искусства, и ему оказали должный почет, удостоив множества регалий. Первой наградой, врученной художнику в июле 1844 года, стал орден Святой Анны 3-й степени, который в то время вручался только офицерам за конкретный подвиг или участие в определенном сражении. Нужно сразу заметить, что любая деятельность в области искусств в дореволюционной России считалась делом частным, а потому получение орденов художниками в те годы было явлением редким. А вот создание живописных полотен по заказу правительства рассматривалось как род государственной службы. Но в тот момент Иван Константинович на службе еще не состоял. Только в конце сентября того же года он был причислен к Главному морскому штабу в звании первого живописца с правом носить мундир Морского министерства «с тем, чтобы звание сие считать почетным…», а Совет Петербургской Академии художеств единогласно присвоил ему звание академика «по части живописи морских видов».

Впоследствии Айвазовский неоднократно был награжден различными российскими и иностранными орденами. До наших дней дошел один из парадных, с наградами, портретов «поэта моря». Конечно, художник надел не все ордена, они просто не поместились бы на сюртуке – ведь он имел все высшие награды России, например «Белого Орла» и «Александра Невского», не говоря уже о «Владимирах» и «Аннах». В награду к 60-летию художественной деятельности он получил орден Св. Александра Невского, серебряную звезду с вензелем и надписью «За труды и Отечество», которая символизирует всю жизнь Айвазовского. И трудам он отдавался самозабвенно, и Отечеству на благо служил – стоит только вспомнить его полотна, воспевающие русский флот. Кроме того, живописец был удостоен наград многих иностранных государств: Франции, Греции, Турции, герцогства Вюртенбергского.

Айвазовскому был поручен большой правительственный заказ – написать виды русских портов и приморских городов на Балтийском море: Кронштадта, Петербурга, Петергофа, Ревеля. Художник отдался этой работе с неутомимой энергией и удовольствием. За выполнением заказа и ряда других полотен пролетела зима 1844/45 года. Картины этой серии отличаются документальной точностью и поэтической одухотворенностью. Наиболее известны из них «Кронштадтский рейд», «Форт Меншиков», «Свеаборг» и «Ревель» (все 1844 г.). На полотне «Ревель» мастер изобразил панораму города, увенчанную шпилями зданий, с моря, поэтому на переднем плане величаво плывут военные корабли под белыми парусами и рыбацкие лодки. Вся композиция выдержана в близких по тону оттенках, что придает ей лирическое настроение.

В то же время Иван Константинович написал много других прекрасных марин. Петербургские аристократы наперебой стремились заполучить себе картины Айвазовского. Художник получил заказы от графа Виельгорского, графа Строганова, князя Гагарина, министра юстиции графа Панина и других вельмож. В петербургских салонах особенно живо обсуждали полотна, приобретенные графом Паниным, – «Вид Неаполя с группою рыбаков, слушающих импровизатора» и «Лунная ночь в Амальфи». Даже Николай I специально побывал в доме министра юстиции. Молва быстро разнесла по столице восторженные слова царя: «Они прелестны! Если бы можно было, то, право, я отнял бы их у Панина», – и светские дамы начали настоящую охоту за Айвазовским, лишь бы заманить его хотя бы на один вечер в свои салоны. В домах, где его принимали как модного живописца, чтобы не отстать от других вельмож, Иван Константинович не любил бывать, но там можно было получить заказы, и художник скрепя сердце не отказывался от многочисленных приглашений.

А вот в доме князя Владимира Федоровича Одоевского его принимали как близкого друга. И здесь он познакомился со знаменитым литературным критиком и публицистом В. Г. Белинским. Виссарион Григорьевич не очень лицеприятно отозвался о картинах Айвазовского: «…Ваши прелестные виды Италии, полные такой счастливой безмятежности, усыпляют чувство общественного долга у художника и у зрителей и лишают искусство его самой живой силы, то есть мысли… Отнимать у искусства право служить общественным интересам – значит не возвышать, а унижать его, потому что это значит делать его предметом какого-то сибаритского наслаждения, игрушкой праздных ленивцев…» Айвазовскому было больно слышать это от уважаемого им человека, ведь он считал, что его картины приносят людям радость. После этой встречи Иван Константинович заперся у себя в мастерской, забросил все заказы и написал картину «Спасающиеся от кораблекрушения» (1844 г.). Он очень волновался, демонстрируя свою работу Белинскому. И тот был потрясен мастерством Айвазовского, сумевшего передать такую человеческую волю к жизни, что в победе людей над разыгравшейся стихией можно было не сомневаться.

Знаменитый критик прожил трудную жизнь, видел много несправедливости и лжи, поэтому его последующие слова художник воспринял как своеобразное завещание: «Уезжайте отсюда, Иван Константинович. Погубит вас Санкт-Петербург. Не для таких, как вы, этот город. На днях у Одоевского говорили, что царь намерен заказать вам множество картин. Вы погубите свой счастливый дар на царских заказах и на заказах его вельмож. Рабство кругом здесь, а писать ваши творения необходимо на воле. Вот и уезжайте к своему Черному морю, подальше от царя, и трудитесь там для будущего. Будущее России прекрасно, и наши внуки и правнуки, которые будут свободны и счастливы, не забудут вас». Пройдет совсем немного времени, Айвазовский исполнит этот завет и для разочарованных вельмож превратится из модного художника в «Феодосийского затворника».

А пока Ивану Константиновичу предстояло интересное путешествие. Весной 1845 года на правах причисленного к Главному морскому штабу художник вместе с экспедицией русского мореплавателя и географа адмирала Ф. П. Литке отправился в плавание по Эгейскому морю к островам Греческого архипелага, побывал в Турции, Греции и в Малой Азии, посетил Константинополь. Айвазовский во время этого путешествия много и успешно работал и вернулся с большим запасом карандашных рисунков, по которым в дальнейшем написал ряд прекрасных картин, в том числе виды Константинополя и городов, лежащих на островах архипелага.

Во время плавания художник не брался за кисти и холст, но не выпускал из рук карандаш и альбомы, заполнив рисунками сотни листов. Остров Родос с высокими береговыми башнями, берега Крита и Хиоса, земли Леванта, очертания Константинополя и множество других рисунков с прибрежными городами, легкими парусниками на воде и, наконец, облаками – все эти художественные «трофеи» имели и свою самостоятельную художественную ценность, но для художника они были только основой будущих картин, которые писались как сразу по возвращении, так и на протяжении многих лет.

Ошибались те, кто считал, что Айвазовский мало времени уделял натурным зарисовкам и являлся обыкновенным «сказочником». Где бы ни был художник, он не расставался с карандашом и бумагой. Иван Константинович всегда много и с удовольствием рисовал. Его карандашные рисунки той поры выполнены с исключительным мастерством, они гармоничны по композиционному построению и отличаются характерной для него строгой проработкой каждой детали. Большие размеры листов и их графическая законченность говорят о большом значении, которое Айвазовский признавал за рисунками, сделанными с натуры. Так, во время экспедиции с адмиралом Литке художник острым и твердым графитом делал в основном графические рисунки прибрежных городов. Точными штрихами он зарисовывал лепящиеся по уступам гор, уходящие вдаль городские постройки или отдельные понравившиеся ему здания, встраивая их в пейзажи. Самым простым графическим средством – линией, почти не используя светотень, живописец передавал тончайшие эффекты объема и пространства.