Первый президент (Хаим Вейцман)

Вейцман то в Лондоне, то в Палестине. То, чем он занимается, называется просто — практический сионизм. Делать все, что нужно для того, чтобы возник Национальный очаг, чтобы в нем жили евреи. Между тем, ситуация в Палестине ухудшается. Бандитизм, разбой, налеты грабителей, убийства. Наконец, произошел погром в Иерусалиме. И это не в России, где погромы были традицией, а в Палестине, через два года после приема Бальфурской декларации, когда в городе было полно британских войск. Вспомним позицию британских политиков высшего звена и осознаем, что без этой позиции организация Национального очага была бы отодвинута, и надолго. Но позиция — позицией, а рядовой офицер, рядовой солдат руководствуется не библейскими идеями, а чем-то другим. Разумеется, момент для провокации был выбран не случайно. В данном случае через несколько недель должна была состояться конференция союзных держав, на которой должна была решаться судьба Оттоманской империи и, в частности, Палестины. Но, к счастью, конференция подтвердила действие Бальфурской декларации.

В 1920 году Вейцман предлагает создать некоторую общую организацию для координации всех, кто хотел участвовать в практической работе в Палестине. Собственно говоря, это был прообраз Еврейского агентства, Сохнута. При этом сохранялась и Сионистская организация, которая вела политическую деятельность.

На Сионистской конференции в 1920 году X.Вейцман был избран президентом Сионистской организации. Как не без юмора пишет он в своих воспоминаниях: «я обрел, впервые в жизни, некий формальный статус». Он имеет в виду всееврейский статус — потому что он был уже президентом Английской сионистской федерации. После конференции Вейцман посещает Палестину, а потом начинает готовиться к поездке в Америку. Заметим, что и в своей тогдашней деятельности, и позже — в своих воспоминаниях, он уделяет большое значение Америке, американским сионистам, отношениям с ними. Хотя сам происходит из России, из черты оседлости, а живет и ведет научную работу в Англии, т. е. в Европе. Широкий взгляд на мир и предусмотрительность, способность к прогнозу — вот его важные черты. Причем учтите — это 80 лет назад. Электронной почты нет, радио и телефон — по сегодняшним понятиям — в зародышевом состоянии. Даже сейчас, и не без оснований, мы говорим, что Америка — это другая цивилизация. А уж тогда-то!

Вейцман едет в Америку, как он пишет, с целью создания американского отделения «Керен ха-Иесод» и пробуждения интереса к строительству Еврейского университета. Вейцман постарался собрать для этой поездки представительную делегацию; в частности, в ней участвовал Альберт Эйнштейн вместе со своим секретарем — Симоном Гинцбергом (воистину тесен еврейский мир), сыном Ахад ха-Ама.

Америка встретила делегацию журналистами, которые больше всего «рвали на части» Эйнштейна, и многотысячными толпами нью-йоркских евреев. Но евреи — евреями, а лидеры представили Вейцману меморандум, в котором излагалась их позиция, сильно отличавшаяся от взглядов гостя. Различия были принципиальными. Для Вейцмана сионизм — это общенародное возрождение, для его оппонента — чисто социальная программа. Собственно, это был старый конфликт между двумя системами взглядов. Вот что пишет об этой ситуации Вейцман:

«С течением времени наша полемика переросла в еще более широкий конфликт — между основной массой американских сионистов и кучкой привилегированных „западных“ евреев, которые занимали высокое положение в американском обществе. Примешивалась сюда и подспудная борьба за руководство судьбами Палестины — „принадлежать“ ей Америке или Европе, борьба, в свою очередь, угрожавшая непоправимым раскопом мировому еврейству.

Все наши старания найти компромиссную формулу оказались напрасными. В конце концов я обратился непосредственно к американскому еврейству, заявив, что, согласно решению последней Сионистской конференции и в силу своих полномочий как президента Всемирной сионистской организации, объявляю создание американского филиала „Керен ха-Иесод“. Мой шаг вызвал яростные протесты и изрядную порцию ругани… все это было подхвачено прессой, и еврейская общественность стала свидетельницей наших разногласий. Но на двадцать четвертой конвенции Американской сионистской организации (знаменитой „Кливлендской конвенции“), состоявшейся в июне того же года, широкие массы американских сионистов показали, что они способны правильно разобраться в сути спора.»

Итак, филиал «Керен ха-Иесод» в Америке был открыт, и Вейцман отправился в турне по Америке. Он читал лекции (как и всю жизнь) и собирал деньги (как и всю жизнь). Вейцман делал и то, и другое, причем все делал успешно. Представляет большой интерес взгляд Вейцмана на роль евреев в истории и человечестве. Вот этот взгляд перед вами.

«На одном митинге я сказал: „Самая любопытная разновидность антисемита — это сердобольный антисемит. Он преподносит свой антисемитизм в виде комплимента. Он говорит: „О, евреи — это же соль земли!“ И находятся евреи, которым это страшно льстит. Лично мне это не кажется комплиментом. Солью пользуются для еды. Она растворяется в еде. И она хороша только в небольших количествах. Когда ее много, еду выбрасывают — и соль вместе с ней“. За этим комплиментом скрывается мысль, что всякая страна может „переварить“ лишь определенное количество евреев; когда их становится больше, чем она может „переварить“, приходится принимать решительные меры: выбрасывать их вон. Я продолжал свои рассуждения:

„Нас называют не только солью, но еще и „дрожжами“. Мы, мол, не только соль земли, но и ценная закваска. Мы производим необычайные идеи. Мы проявляем инициативу, предприимчивость. Мы — зачинатели. Это тоже сомнительный комплимент. Между ферментом и паразитическим микробом различие очень небольшое. Когда концентрация ферментов превышает определенную норму, они превращаются в паразитическое образование. Вот почему антисемиты повежливее называют нас „дрожжами“, а те, кто попроще и без научных претензий, прямо говорят — „паразиты“.

К нам будут относиться как к желанным гостям только в том случае, если мы сами сможем принимать гостей. Возьмите Швейцарию — это маленькая страна, и швейцарцев в других странах больше, чем в самой Швейцарии. Но разве существует где-нибудь антишвейцаризм? Все дело в том, что у швейцарца есть собственный дом, куда он всегда может вернуться, куда он может пригласить гостей. Неважно, какой величины этот дом, — важно, что он собственный. Если мы хотим завоевать уважение к себе, необходимо, чтобы какая-то часть еврейства жила в своем собственном доме, в своей собственной стране. Если мы хотим завоевать равные права в университетах других стран, у нас должен быть собственный университет. Тогда профессора из Гарварда смогут приезжать в Иерусалим, а профессора из Иерусалима — в Гарвард“».

После Америки Вейцман отправился на очередной сионистский конгресс. Конгресс заставил сионистское движение спуститься с неба на землю, взглянуть в лицо фактам. Было решено организовать четыре поселения. Иммиграция составляла в это время около десяти тысяч человек в год. Развивалось сельское хозяйство и мелкое предпринимательство. Вейцман считал, что именно в работе на земле раскрывается подлинная душа народа — его язык, его поэзия, его литература, его «традиции» «… Я видел — пишет он — как исчезали болота Изреельской долины, как постепенно почва становится достаточно прочной, чтобы на ней появлялись все новые и новые домики с красными крышами; как огоньки в этих домиках сверкают в вечерних сумерках.»

9. Противодействие мандату и живая жизнь

Поскольку в это время уже существовала Лига Наций, было ясно, что она должна ратифицировать мандат на Палестину. Международную акцию, действительно, должно санкционировать международное сообщество. Но по мере продвижения работы над проектом и приближения его ратификации сионистам все чаще приходилось занимать круговую оборону. Во главе атакующих была арабская делегация из Палестины, прибывшая в Лондон. Она предъявляла бесчисленные претензии в министерство колоний, а также делала бесконечные антиеврейские заявления в парламенте, в журналистских и политических кругах. В Англии начало формироваться неблагоприятное общественное мнение. Англия должна отказаться от своих обязанностей по мандату, британский налогоплательщик платит слишком высокую цену за то, чтобы несколько хитрых восточноевропейских (о ужас, российских!) евреев угнетали палестинских арабов. Между прочим, английскому налогоплательщику мандат не стоил ни пенни — но разве тех, кто выступал против мандата, интересовало существо дела? Противодействие сионистам исходило и из других европейских столиц. И Вейцман решил посетить европейские столицы.