Рассказы о великом Сталине. Книга 2

Вхожу в комнату. Цулукидзе лежит больной. Приветливо просит присесть. Еле поборов волнение, я начинаю рассказывать ему о том, как проходило собрание.

Он слушал спокойно, внимательно. Потом, как старший товарищ, стал объяснять мне, что такова борьба, что надо уметь отражать нападки врагов, что меньшевики идут на все, пытаясь оклеветать нас перед массой.

— Но, товарищ «Татьяна», — продолжал Цулукидзе, — верь, — рабочие поймут, что мы правы!

Это значило, что мы и дальше будем бороться со всей непримиримостью, не останавливаясь ни перед какими преградами. В этих словах, в спокойствии и железной уверенности был весь Цулукидзе. Твердая непреклонная воля старшего товарища успокоила меня, подняла настроение.

Я не могу забыть этот вечер, эту чуткую отзывчивость Александра Цулукидзе.

Вскоре смерть вырвала Цулукидзе из наших рядов. Скорбная весть о смерти борца-революционера невыразимой болью отозвалась в сердце каждого большевика, каждого сознательного рабочего.

Кавказский союзный комитет выделил делегацию на похороны, которые превратились, под руководством товарища Сталина, в мощную демонстрацию протеста против самодержавия.

Статья памяти товарища Цулукидзе, помещенная тогда же в сталинской «Борьбе пролетариата», помогла нам, не присутствовавшим на похоронах Цулукидзе, представить. себе эту величественную картину народной скорби и гнева.

В. Кецховели. Друзья и соратники товарища Сталина

Пути развития революционного рабочего движения в Грузии и Закавказье отчетливо наметились уже в конце девяностых годов под влиянием марксистско-ленинских. идей. Великим проводником этих идей в гущу народных. масс был товарищ Сталин со своими друзьями и сподвижниками из среды революционной интеллигенции и передовых рабочих.

При воспоминании о годах далекого прошлого, когда зарождалась революционная рабочая партия, когда в непримиримой борьбе с оппортунистами строились ее боевые ряды, — в памяти вырисовываются образы молодого. Сталина и виднейших революционеров своего времени — Ладо Кецховели и Саши Цулукидзе. С юных лет и с начала их революционной жизни, полной тревог и волнений, мне довелось быть вблизи этих замечательных людей, которые своей повседневной революционной работой давали направление рабочему движению во всем Закавказье.

Тбилисская геофизическая обсерватория — одно из крупных научных учреждений старой России — сделалась для молодого Сталина исходным пунктом руководства революционной социал-демократией. Здесь рождались планы рабочих забастовок, отсюда давались указания партийным работникам. Скрываясь от преследования жандармских агентов, сюда приходил ночевать Ладо Кецховели. Партийные товарищи, собиравшиеся здесь, обсуждали важнейшие вопросы строительства партии, новых форм организации рабочего класса для предстоящих схваток с царским самодержавием и капитализмом. Часто товарищ Сталин, оставшись вдвоем с Ладо, вел беседы на разные темы. Товарищ Сталин и Ладо Кецховели мечтали создать свою нелегальную революционную прессу. Беседуя о пропаганде марксистских идей, они касались и статей Саши Цулукидзе. Ладо восторженно отзывался о талантливом, образованном марксисте, замечательном публицисте С. Цулукидзе. Он рассказывал, как передовые рабочие в кружках восторгаются боевыми статьями Цулукидзе, пробуждающими в рабочем читателе горячее стремление к борьбе.

Такая характеристика Саши Цулукидзе, данная его ближайшим другом, заинтересовала и меня. С особым вниманием стал я читать все его статьи и письма, помещавшиеся в газете «Квали». Но, самое главное, мне хотелось лично познакомиться с Цулукидзе. И вот представился случай увидеться с ним. Это было незадолго до отъезда Ладо в Баку для организации подпольной типографии и издания нелегальной газеты «Брдзола». Вечером к нам зашел Ладо и с ним худощавый молодой человек в пальто с поднятым воротником и надвинутой на брови черной шляпой. Войдя в комнату и осмотревшись, Ладо обратился к пришедшему с ним товарищу: «Знакомься. Один из многочисленных поклонников твоего пера — мой младший брат». Товарищ, приветливо улыбнувшись, крепко пожал мне руку. Я был смущен словами брата. Ладо заметил это и, похлопав меня но плечу (обычная его манера), осведомился о товарище Сталине. В это время товарищ Сталин дежурил по обсерватории и оторвать его от наблюдательных приборов по условиям ночного дежурства было нельзя.

Пришедший к нам товарищ был Саша Цулукидзе. Сняв шляпу, он положил ее на кровать и присел к столу.

Бледное лицо и черные, как уголь, глаза выражали какую-то скрытую боль. Но все это исчезло, когда завязалась беседа. Он весь преобразился, глаза еще больше заискрились, лицо стало более энергичным и подвижным.

Ладо и Саша Цулукидзе продолжали ранее начатую. беседу. Ладо говорил о предстоящей работе, о задачах, которые ставил товарищ Сталин. Ладо собирался выехать в Баку для оживления революционной социал-демократической работы среди рабочих нефтяной промышленности, для организации подпольной типографии и издания первой на Кавказе нелегальной революционной газеты. Саша Цулукидзе внимательно слушал Ладо, временами делая замечания. Его сильно мучил кашель.

— О, это замечательно! У нас будет свой печатный орган. Действительно, наша газета, как бомба, взорвется в лагере наших противников. А самое главное — рабочие будут иметь свою собственную свободную газету, выражающую их чаяния и стремления.

Последние слова Цулукидзе произнес с особенным восторгом. Он встал и несколько раз прошелся по комнате, просматривая при этом книги, разбросанные на столе, на табуретке, на подоконнике. Затем стал спрашивать меня, что я читаю, как давно работаю в обсерватории и насколько мы освоили обсерваторские приборы наблюдения. Посмотрев на часы, Саша Цулукидзе потянулся к своей шляпе. Крепко пожав мне руку и так же, как в начале, улыбнувшись, он вышел вместе с Ладо на улицу.

Детство Ладо Кецховели провел в селе Тквиави, расположенном на левом берегу Лиахви, в центре Карталинии. От Гори до села Тквиави 18 километров.

Первоначальное образование Ладо получил в Горийском духовном училище. Каникулы он проводил в Тквиави. Ладо был знаком почти со всеми крестьянскими семьями нашего села, но больше дружил со стариками, которые рассказывали ему народные героические предания.

Население занималось в основном полеводством, пользуясь при обработке земли примитивными прадедовскими орудиями. Урожай едва обеспечивал крестьянам полуголодное существование. Во время сбора налогов в деревне происходили тяжелые сцены. Царские чиновники врывались в дома беднейших крестьян, отнимали в погашение налога скот и все мало-мальски ценное, вплоть до изодранных паласов, заржавленных котлов. Тех, кто сопротивлялся, стражники тут же избивали нагайками.

Ладо бывал свидетелем трагических сцен народного бесправия, и это оставляло в душе чуткого, впечатлительного мальчика глубокий след. Помнится, однажды, прибежал он домой со слезами на глазах, крича: «Зураба бьют стражники». Зураб — слепой старик, часто рассказывал Ладо сказки…

Благотворное влияние оказал на юного Ладо старший брат Нико. Чтение разных книг сделалось привычкой в семье. Ладо все больше увлекался чтением серьезных книг. В Горийском училище в четвергом классе он начал выпускать нелегальный рукописный журнал под названием «Гантиади» («Рассвет»). Номера журнала состояли из 6–8 страниц, исписанных красивым почерком Ладо. Я запомнил этот журнал потому, что в детстве очень любил рисунки, а первая страница журнала всегда была художественно оформлена.

Экземпляры «Гангиади» Ладо привозил во время каникул в Тквиави, показывал старшему брату. Нико предупреждал Ладо: «Будь осторожен, не дай себя поймать с этим журналом, а то исключат из училища».

На изучение предметов Ладо тратил немного времени, он легко усваивал уроки и все свободное время посвящал чтению различных книг. Ладо успел уже перечитать русских и грузинских классиков, Белинского и Писарева. Я помню, как он, вступая в спор со старшим братом, часто называл эти имена.