Живой Дали

Итак, Дали нуждался в человеке, который мог бы одновременно играть роль агента и коммерческого директора. Кто-то, кто мог бы сделать его более известным и помочь разбогатеть. Кто-то, кто умел бы бегло говорить по-английски и в чьей телефонной книжке хранилось много полезных адресов. Кто-то, способный открыть перед ним новые пути и новые двери. Кто-то, кем, по мнению Дали, был я.

Предложение было соблазнительным, но рискованным. Мне не казалось очевидным, что мы сможем работать вместе, бок о бок. Насколько я успел узнать этого человека (совсем мало), он был шутником и любил посмеяться над всем подряд.

Чрезмерно яркий, любящий комфорт, он рождал вокруг себя бесконечные фантазии и расцветал всякий раз, когда чувствовал на своем лице вспышки фотокамер. Ну разве возможно работать с подобным эксцентриком? Не сошел ли я с ума? Мы ведь такие разные. Он - испанец, я - ирландец. Он - художник, я - бывший военный. Он обожает перемены и красочные шоу, я же предпочитаю рутину и порядок во всем. Мне казалось, что я не смогу приноровиться к его образу жизни и выдержу не больше пяти дней. Кто знал, что наш союз продлится пятнадцать лет...

Соглашение между нами было заключено исключительно на словах. Ни разу за все то время, что я проработал с Дали, мы не подписали ни одной бумаги. Продавать законченные работы имела право только Гала, его жена, и это право так и осталось за ней. В основном она занималась большими полотнами, которые пристраивала во время поездок в Испанию. В мои же обязанности входило открывать перед Дали новые возможности для творчества, знакомить его с нужными людьми, способными заказать что угодно, от плакатов до зонтиков. Если сделку удавалось заключить, мне полагалось десять процентов от гонорара.

- Можем попытаться, - сказал я Дали в баре "Кинг Коул". - Но ничего вам не обещаю. Так что не удивляйтесь, если на следующей неделе я позвоню и сообщу, что уезжаю в Рим.

Затем в течение недели я исследовал телефонную книжку - искал тех, кого знал в пору работы на Корда, людей из мира кино, актеров и продюсеров, политиков и военных. В итоге я сделал не меньше дюжины звонков и к каждому обращался с отработанной формулировкой:

- Вам обязательно надо познакомиться с одним прекрасным испанским художником. Возможно, вы уже слышали о нем. Его зовут Сальвадор Дали...

Страницы моего ежедневника, одна за другой, заполнялись договоренностями о встречах. Моим старым знакомым было интересно встретиться с художником, чьей визитной карточкой были растекающиеся часы и закрученные вверх, в форме бычьих рогов, усы.

Мы с Дали образовали неплохой тандем: он был фантазером, я - педантом, иногда сдерживавшим его порывы, он играл роль приманки, я - охотника, он творил, я заключал соглашения. Вместе мы были командой, привлекавшей инвесторов и опустошавшей их карманы. Начиная с одиннадцати часов утра в баре "Кинг Коул" отеля "Сент-Реджис" мы подписывали бесконечное количество договоров, и клиенты стояли к нам в очереди.

Продюсер заказывал портрет жены, издатель хотел оформить книгу, еще кто-то просил проиллюстрировать театральную программку. Джо Кеннеди заказал Дали бюст своего сына Джона, который вступал в должность президента в следующем, 1961 году. Все шло как по маслу.

За две недели Дали получил прибыль в пятьсот тысяч долларов. Это значило, что моя прибыль составила пятьдесят тысяч. Я сумел расплатиться с долгами в ресторанах и переехал наконец в другой номер.

Дали пришел осмотреть мое новое жилище.

- Очень миленько, Капитан! - сказал он, увидев старинную мебель в гостиной. - Очень миленько!

Затем он заглянул в спальню, где стояла кровать с балдахином, а стены были обиты тканью с узорами, дамастом.

- Капитан, а Гала видела эту комнату?

Дали исчез, и через несколько минут в дверь постучали. На пороге стояла его жена. С черным бархатным бантом в волосах она была похожа на ребенка, преисполненного любопытства.

Гала принялась осматривать помещение - заглянула во все ящики, открыла все шкафы.

- Очень симпатично, - одобрила она и поправила цветы в хрустальной вазе. - Что ж, Капитан, мне здесь нравится! - Еще раз окинув комнату взглядом, она лучезарно улыбнулась. - Что ж, сегодня переезжаем. Вы не могли бы попросить гарсона вынести вещи...

- Гала... - попытался возразить я; растерянности моей не было предела.

- У вас будет целый час, чтобы переехать. Или вам необходимо два часа?

- Гала, я никуда отсюда не уеду, - наконец решился сказать я. - Выберите для себя другой номер!

Так и вышло - они поселились в другом номере и только выиграли от этого. Раньше Дали не имел привычки работать в отеле. Однако теперь, в новых просторных апартаментах, он мог разместить и мольберты, и прочие рисовальные принадлежности. Преимущества дорогого гостиничного номера были очевидны. В первый раз за двадцать лет Дали полноценно работал в Нью-Йорке. До этого он мог погрузиться в творчество только в своей мастерской в Кадакесе, куда приезжал не больше чем на полгода.

С этого дня у нас установился четкий режим. В десять часов утра я приходил в номер к Дали выпить с ним чаю. Он всегда надевал пиджак от смокинга. Пиджаков у него было не меньше дюжины. Какие-то из них - в тигровую полоску или пятнистые, как шкура жирафа, какие-то - из роскошного бархата с золотыми нашивками. Классического черного с атласными вставками, признаться, я не припомню.

Утреннее время мы выделяли для обсуждения встреч, которые планировали провести за день. Среди наших клиентов были такие, кто предлагал интересные идеи, но в основном приходилось работать с инвесторами, желавшими вложить деньги в имя Дали. Для них не имело большого значения, что выйдет из-под рук мастера, и часто различные проекты для них я придумывал сам.

- Может, поработать с автомобилями? - спросил я однажды за чаем. - Вы могли бы спроектировать автомобиль?

На следующий день я предлагал Дали оформить бейсбольные мячи или детские коляски. Еще через день мне приходило в голову, что интересно было бы заняться фарфоровой посудой и коврами. А через два дня я советовал мэтру разрисовать занавески.

После чаепития Дали не меньше десяти минут проводил перед зеркалом, со скрупулезной тщательностью вылепляя усы. Постепенно он наносил на них все больше воска и отстриженных волос, сохраненных после визита к парикмахеру. Случались дни, когда знаменитые усы вытягивались в длину до двенадцати сантиметров, а ради особых случаев - еще больше. Ночью длина усов не превышала и пяти сантиметров, однако, если Дали внезапно приглашали на ужин, он тут же добавлял какое-то количество волос и воска и вновь придавал усам необходимую значимость.

Затем мы отправлялись на завтрак в отель "Плаза", расположенный по соседству с "Сент-Реджисом".

В течение всего утра и еще несколько часов после обеда мы принимали посетителей в баре "Кинг Коул".

Вечером, после ужина, Дали поднимался в свой номер, чтобы поработать над заказами (например, сделать наброски рисунка для галстуков или подумать над оформлением очередного ресторана) или заняться живописью. Гала в это время читала ему вслух, по-французски, русские романы. Случалось, что и я читал ему книги по искусству. Эти импровизированные сеансы чтения стали для меня содержательными уроками по критике и истории искусств.

Рядом с Дали я проводил больше двенадцати часов в день, но у меня было одно правило: обедали и ужинали мы раздельно. Мне необходимо было хотя бы на несколько часов оставаться в одиночестве.

Однажды после прогулки в Центральном парке, где на ветвях деревьев уже начали лопаться почки, я вернулся в отель в смущенном состоянии духа. Я планировал поработать с Дали не больше трех месяцев, но вот зима закончилась, а мое сотрудничество с ним, похоже, набирало все большие обороты.

- Послушайте, Дали, - сказал я вечером, - все это было весьма интересно, но не удивляйтесь, если на следующей неделе получите от меня записку, из которой узнаете, что я улетел в Рио.