Правда о Ванге

В 1923 году семья переехала в Ново село, к брату Панде — Костадину. Тот разбогател, выгодно женился, да счастьем не обзавелся: у него не было детей. Когда Костадин понял, в сколь тяжелое положение попала семья брата, решил позвать его к себе, чтобы вдвоем присматривать за скотиной и чтобы его близкие не голодали в Струмице. Отец с женой согласились.

Началась новая жизнь. Как самая старшая, 12-летняя Ванга имела серьезную обязанность: каждый день гонять ослика до загона за селом, а оттуда везти на нем Домой два бидона молока.

Однажды летним днем она возвращалась в деревню вместе с двумя двоюродными сестрами. Девочки решили сходить напиться из родника «Ханская чешма». Идти было всего ничего — двести метров. Как произошло все дальнейшее, никто не понял. Вдруг налетел ураган. Небо потемнело, поднялся страшный ветер, который ломал толстые ветки деревьев и нес их вместе с пылью над землей. Девочки онемели от ужаса, ветер свалил их на землю, а Вангу, как былинку, понесло в чистое поле. Сколько времени продолжался этот ураган, никто не знает. Но, когда ветер стих, девочки прибежали, плача, домой без Ванги. Лишь спустя час ее едва нашли в поле, заваленную ветками, засыпанную песком. Она едва не обезумела от страха и от жестокой боли: как иголками кололо засыпанные пылью глаза, она не могла их открыть.

Дома стали лечить ее, промывали глаза чистой водой, но ничто не помогало. Обратились к знахарям, к тем, кто мог заговаривать болезни, делали ей компрессы, давали минеральную и «святую» воду, мазали бальзамами, но и это не принесло облегчения. Глаза бедняжки наполнились кровью, веки опухли. Отчаявшись помочь дочери здесь, в селе, отец решил вернуться в Струмицу и там поискать хорошего врача. В сущности, в этом селе они пробыли совсем мало, около трех месяцев, и, казалось, они приехали туда лишь для того, чтобы у Ванги заболели глаза. Ужасная мысль не давала покоя отцу Ванги.

В городе быстро разнеслась весть о бедной девочке, к ним приходили соседи, снова предлагали отвары трав, мази, рассказывали истории о чудотворном действии этих трав, но, конечно, эффективного средства против такого заболевания никто не знал.

Нашелся, наконец, и профессиональный врач-окулист. Он осмотрел Вангу и сказал, что положение очень серьезное, так как воспаление прогрессирует, необходима срочная операция, чтобы спасти зрение. Для этого требовалось много денег, нужно было ехать в Белград. Семья сделала все, чтобы собрать нужную сумму — около 500 левов по теперешним деньгам. Продали буквально все вещи, хотя что можно было продать в бедняцкой семье? Старую швейную машинку, оставшуюся от первой жены, единственную овцу, которая была у них, и часть скудного скарба. Панде занял еще немного денег — в результате, наскреб едва ли половину нужной суммы. А время операции приближалось..

За день до операции отправили Вангу в Белград с одним из соседей, который был побогаче и ехал в гости к сыну. Несмотря на то, что Панде очень хотелось быть в этот тяжелый момент рядом с дочерью, он решил не ездить, чтобы не тратиться на дорогу, денег и так не хватало.

Когда сосед привез Вангу в больницу, то выглядело это так, как будто богатый родственник привез свою бедную родственницу и хочет как можно скорее от нее отделаться. Именно такое впечатление сложилось у доктора Савича, который на другой день должен был делать операцию. Когда он увидел, сколько денег дает ему сопровождающий, он страшно рассердился на его скупость, строго и безапелляционно заявил: «Когда принесете мне нужную сумму, сделаю операцию!». И все же немного подлечил девочке глаза.

По возвращении из Белграда Ванга хоть и слабо, но видела. Врач предупредил ее, что для выздоровления нужна обильная пища, чистота и полное спокойствие. Конечно же, эти советы остались лишь благим пожеланием, потому что жизнь семьи текла по старому руслу — в нужде и нищете. В 1924 году родился еще один ребенок — мальчик, которого назвали Томе, и бедняк Панде вновь пошел батрачить по селам, чтобы хоть как-то прокормить свою семью из 5 человек. Его жена, насколько ей позволяли силы, работала в поле, а Ванга присматривала за двумя своими братьями и вела хозяйство.

Скудная пища, плохие условия жизни, и более всего — недобросовестное лечение сказывались: зрение ухудшалось. Занавес вновь опустился, о новой операции не могло быть и речи, и через некоторое время она полностью ослепла. Уже навсегда…

Отчаянье охватило девочку. Целыми ночами Ванга плакала и все молила Бога, чтобы произошло чудо и она бы прозрела, но чудо не совершалось. Прошли долгие месяцы, а она все не могла примириться с тем, что стала в тягость семье и что стала абсолютно беспомощной, она не знала, как найти выход из этого положения.

Соседи посоветовали ее отцу, чтобы он съездил в город Земун, где был Дом слепых, и оставил там Вангу. Они говорили, что девочка не будет голодать, что там заботятся о несчастных детях. Отец согласился.

В 1926 году семья получила известие из Дома слепых, что Вангу принимают. Ей уже исполнилось 15 лет. Когда она поняла, что уезжает, что ей придется расстаться со своими братьями, отцом, мачехой, которую она успела искренне полюбить, с родным домом, сердце ее чуть не разорвалось от горя, девочка не переставала плакать.

Наступил день прощания с родным домом. Худенькая и слабенькая, как-то странно притихшая, «смотрела» она в наступающее весеннее утро, вернее сказать, слушала наступающий день. Теперь она лишь слухом воспринимала мир. Зрячие даже не могут предположить, как много звуков окружает их. Вот легкий ветерок протискивается сквозь оплетенный вьюнком плетень и потом поглаживает легонько герань и левкои, по молодой траве пробегает как бы на кошачьих лапках, качается На самой высокой ветке сливы. И еще ласковое, нежное солнце, оно ползет по ее лицу, согревает щеки, слепые глаза… Эта картина запечатлевается в сознании Ванги на всю жизнь.

В Доме слепых в городе Земун все было ново: хотя и страшно, но интересно.

Детей сразу же одевали в строгую ученическую форму — коричневые плиссированные юбки и блузки с матросскими воротниками. Обували в удобные туфли. Первый раз в жизни Ванге подстригли ее русые волосы. Она была смущена и, к собственному удивлению, счастлива. Она долго украдкой ощупывала, поглаживала новую одежду и чувствовала себя царицей, потому что никогда так дивно не одевалась.

Режим в Доме был строгим. До обеда ученики занимались серьезными делами: изучали азбуку Луи Брайля для слепых, проходили все школьные дисциплины, учились музыке. Новая ученица имела необычайно развитый музыкальный слух и быстро научилась играть на фортепиано. Клавиши будто бы не только издавали звуки, а и рассказывали ей о доме — о зеленых струмицких полях, о синем небе над Новым Селом, о дворе с пестрыми цветами, о веселом журчанье струй реки Тракайны, о детстве, о близких, о ясном солнышке и высоких звездах. Как жаль, что урок музыки не мог продолжаться целый день!

После начинались практические занятия. Их, слепых детей, учили наощупь класть по местам свои вещи, накрывать стол к обеду, прибирать в комнате. Понятно, что это была не слишком сложная работа для тех, кто видит, а слепые девочки должны были научиться «видеть» руками — развить необыкновенную чувствительность и гибкость пальцев. Ванга все усваивала легко, и не было преподавателя, который был бы недоволен ею.

Незаметно пролетели три года. Ванга из тощего заморыша-подростка превратилась в стройную, подтянутую девушку, ее худое лицо излучало глубокое спокойствие и удовлетворенность. А с некоторого времени это прекрасное лицо озарилось и какой-то внутренней радостью. Здесь, среди воспитанников Дома, был один молодой человек, звали его Димитр, он был родом из села Гяото Гевелийского района. Ванга, как только слышала его голос, сразу радостно вспыхивала, ее сердце тревожно и радостно трепетало в груди. Молодой человек тоже узнавал ее по голосу, и оба были несказанно счастливы, когда оказывались вместе. В один самый счастливый для Ванги день ее жизни Димитр признался ей в любви и сделал предложение. Родители его были богаты и ничего не имели против того, чтобы помогать им обоим.