Воспоминания (Зарождение отечественной фантастики)

Так началась моя новая, интересная работа. Прошла неделя или две - меня вдруг вызывают в отдел кадров. Я спускаюсь на второй этаж, теряясь в догадках. Вхожу в небольшую, полутемную комнату, набитую людьми - там и заведующий отделом кадров, и начальник 1 -го отдела, и секретарь парторганизации, и еще кто-то… И вдруг я узнаю в одном из них Василевского. Меня приглашают пройти и, указывая на Василевского, как на допросе, задают вопрос: «Вы знаете этого человека? Как его зовут?» Я называю. «Вы работали с ним?» - «Нет. Я видела его в издательстве». И тут с криком вступает в допрос Василевский: «Признавайтесь, вы оклеветали меня на заседании партбюро «Молодой гвардии»! Вы при всех сказали, что я убивал во время испанской войны наших граждан!» - «Нет, - говорю, - этого не было». Василевский стучит кулаком по столу и грозит, если я тут же не признаюсь, подать на меня жалобу в КПК ЦК КПСС (самое страшное судилище при Советской власти). Я повторяю: этого не было. Тогда кто-то из присутствующих спрашивает Василевского, кто ему сказал об этом. «Юрий Михайлович Медведев, заведующий редакцией, а также секретарь парторганизации издательства». Я комментирую: «Медведев сводит со мной счеты, а секретарь не мог этого сказать, потому что этого не было». Василевский делает еще несколько попыток запугать меня КПК, я твердо стою на своем - не было! Наконец присутствующим все это надоедает, они останавливают разбушевавшегося Василевского, обещают ему во всем разобраться и, если его слова подтвердятся, принять меры.

Я возвращаюсь в свой «класс», все смотрят на меня с тревогой. Я смеюсь, говорю, что проголодалась, и зову всех пообедать в Дом журналистов - это рядом. Мы выходим на бульвар… И я отказываюсь от обеда и устремляюсь в «Молодую гвардию». Поднимаюсь к Володе Таборко и рассказываю ему о визите в ВААП Василевского и о его ссылке на него, Володю. В это время раздается телефонный звонок, и по разговору я понимаю, что звонят из ВААПа. Володя по телефону спокойно опровергает домыслы Василевского… и на этом, слава Богу, кончаются все мои отношения с Медведевым и прочими.

Вскоре по предложению Бориса Дмитриевича Панкина, председателя правления ВААП, я активно включилась в работу по распространению советской фантастики за рубеж. Борис Дмитриевич был мудрым руководителем и быстро нащупал путь советской литературы за границу: это была именно научная фантастика. Причем, первыми, с кем меня свел Панкин, были американцы, издательство «Макмиллан». Сначала шли переговоры у нас, в ВААПе. А в 1976 году «Макмиллан» пригласил меня в США, в Чикаго на конференцию… библиотекарей. Мое начальство предложило мне выбрать себе в спутники кого-нибудь из фантастов. Я предложила Аркадия Стругацкого, не надеясь - и как оказалось, правильно - на положительное решение. Тогда я назвала Игоря Можейко (Кира Булычёва) и получила одобрение. Поездка должна была состояться в июне. Я с волнением ожидала ее: как я справлюсь, смогу ли пользоваться своим неговорящим, а только переводящим английским, сумеем ли мы с Игорем «показать товар лицом» - задача была уговорить издателей взяться за издание «Библиотеки советской фантастики».

Вылет намечался на воскресенье, а в пятницу начальство вдруг говорит мне, что я полечу одна, так как Можейко «невыездной». Я бросилась к Борису Дмитриевичу. Накануне у нас дома собиралась компания друзей, и один из гостей рассказал, как он, прилетев в аэропорт «Кеннеди» в Нью-Йорке, наблюдал там забавную картинку: посреди зала на куче вьюков сидела толстая баба и громко вопила: «Хочу в Чикаго! Отправьте в Чикаго!». Как выяснилось, ее никто не встретил, языка она, естественно, не знала, в чужом городе ориентироваться не умела и была в панике. Я Панкину пересказала этот анекдот, пообещала, что уподоблюсь этой бабе (у меня с собой было два чемодана с книгами-образцами и мой собственный чемодан), если меня отправят в командировку одну. Поэтому категорически отказалась ехать. А это пятница. Рабочий день на исходе. Один из замов Панкина, Михайлов, был назначен в ВААП ЦК КПСС. Вся надежда была на его связи. Забегали, зазвонили. День кончился. Я сижу, жду на работе. Большое начальство делает последние усилия… и - победа! В субботу на Смоленской площади мы с Игорем получаем паспорта и билеты. И поездка удалась, договоренность с «Макмилланом» была достигнута. Игорь с его обаянием и отличным владением языком сыграл в этом, наверное, решающую роль.

А еще мы с ним умудрились заблудиться в ночном «бандитском» Чикаго. После очередного долгого собрания библиотекарей с докладами и отчетами, нам совершенно не нужными, перед ужином (а к нам в Чикаго приехал из Вашингтона уполномоченный ВААПа в США Л.Н.Митрохин) мы с Игорем, пообещав ему вернуться через полчаса, к десяти, вышли прогуляться. Мы шли и трепались, увлеклись, не заметили, как свернули куда-то, повернули назад - ничего похожего, а время уже двенадцать, мы среди небоскребов, светло как днем, вокруг ни души, только с витрин магазинов таращатся на нас манекены. И ничуть не страшно - смешно! Однако тут, нам на счастье, молодая американка вывела прогулять свою собаку. От нее мы узнали, что идем в противоположную сторону от своего «Хилтона». Надо сказать, отель стоит прямо над пакгаузами, куда в прежние времена свозили мясо фермеры со всей страны. Авеню, где расположен «Хилтон», с противоположной, незастроенной стороны обрывается вниз, стенкой, прямо к этим складам. Эта сторона авеню представляет собой газон, шириной метров в пять, оканчивающийся балюстрадой. Когда к часу ночи мы оказались недалеко от своего отеля, то чуть ли не босиком - очень устали - побрели по этому газону. Вдруг я заметила, что кто-то шмыгает у нас под ногами. Игорь быстро сообразил: «Крысы! Сюда же свозили все мясо Америки!» - вскрикнул он, и мы опрометью бросились на тротуар.

Слава Богу, Митрохин не хватился нас, даже не встревожился. Мы пожевали московскую колбасу и разошлись по номерам.

Вот такое было мое первое знакомство с Америкой. Мне понравились сами американцы, с которыми я встретилась в Нью-Йорке и позднее в Лос-Анджелесе. Женщины показались мне по-детски наивными, сентиментальными, расположенными к благотворительности. А с мужчинами легко иметь дело - они не держат камня за пазухой, довольно откровенны, но всегда помнят о деньгах, о выгоде. Больше других я общалась с редактором «Макмиллана» Роджером де Гаррисом. Он вел серию советской фантастики в издательстве. Лет около сорока, высокий, симпатичный, отец двоих детей, он совсем не говорил по-русски, хотя одну из книг Стругацких перевел на английский. Почти все остальные произведения серии переводила на английский Антонина Буис, внучка богатейшего русского купца Корзинкина. Он в 1917 году уехал в Польшу, в свое поместье, «переждать беспорядки» и разделил нелегкую судьбу эмигрантов: с трудом убежал из Польши от фашистов во Францию, нищим приехал в США, но семью сохранил, язык детям и внукам передал. Когда Буис приезжала в Москву, мы возили ее в Троице-Лыково, где еще сохранился к тому времени полуразрушенный дом Корзинкиных, парк, две церкви.