Летописцы Победы

— Этого не может быть, — категорически заявил он, — чтобы в списках военных корреспондентов я не значился! Я — белобилетник, могут на фронт и не взять, а журналисты и в очках воюют.

Карлуша, как мы его звали, сел в кресло, снял очки и посмотрел на нас какими-то странными (плохо нас видящими), печальными глазами.

Ночью в редакцию приехали секретари ЦК ВЛКСМ Николай Михайлов, Григорий Громов и секретарь Московского горкома комсомола Анатолий Пегов.

«Комсомольская правда» за 24 июня вышла в 6 часов утра. С ее страниц звучали призывные аншлаги: «Покажем пример революционной бдительности, дисциплины и организованности!», «Храбро и мужественно сражайтесь с врагом до полной победы!».

По первому же военному номеру «Комсомолки» было ясно: не зря сидели ребята, не зря не спали! Своими советами нам помогли старые большевики Емельян Ярославский и Петр Поспелов — руководители «Правды».

В первые бессонные ночи Великой Отечественной войны мы как бы создали «модель» молодежной газеты, которую бы читали на фронте и в тылу, которая бы звала на бой, сплачивала, воспитывала, каждодневно помогала партии и народу громить врага.

У меня сохранились некоторые записи в дневнике — наметки постановления редколлегии «Какой должна быть газета». Этого постановления мы так и не приняли, но многое потом вошло в недельные и месячные редакционные планы, которые мы восстановили после декабря.

«Читатель должен знать о событиях па фронте, не отставая от фронтовых сводок». Такую запись я сделал после совещания в ЦК КПСС у А. С. Щербакова.

«Стремиться к тому, чтобы основными авторами «Комсомолки» были прежде всего сами воины фронта и тыла». Эта запись в предлагаемое решение была подсказана Василием Коротеевым и Тарасом Карельштейном.

Уже позже, в августе 1941 года, в дневнике записано: «Давать полосы писем с фронта». Это предложил Юрий Жуков, он пришел к нам 5 июля. (За годы войны в газете опубликовано 120 полос писем фронтовиков.)

«Бывать в гуще событий. Наблюдать самим. Советоваться с бывалыми людьми». «Через газету обучать молодежь военному делу. Учить распознавать вражеские самолеты, танки» (телефонный звонок Климента Ефремовича Ворошилова).

«Взять на вооружение все броское, все яркое, наглядное, зовущее». Эту запись я сделал после беседы с Емельяном Ярославским, рассказавшим мне о формах агитации в годы гражданской войны, в годы разрухи.

Посмотрите подшивку «Комсомольской правды» за первые годы войны. В газете плакаты Валериана Щеглова, Наума Лисогорского, рисунки, карикатуры Ивана Семенова, Бориса Пророкова, Кукрыниксов, других художников.

Сохраняя традиции «Комсомолки», мы условились и впредь разговаривать с читателем на ясном ему языке. Вести задушевный разговор о жизни со всеми ее трудностями и невзгодами. Высмеивать и порицать бюрократизм. Воспевать человечность, дружбу, любовь, романтику. Поэзия пусть сопутствует молодому человеку в радостях, помогает ему в горе.

Лучшие поэты, писатели всю войну оставались верными товарищами нашей газеты. Хорошую песню «Подымайся, народ» принес в редакцию Василий Иванович Лебедев-Кумач. На другое же утро она появилась в газете. Мелодию еще не написал композитор, а песня нужна фронту: мы посоветовали петь ее на мотив «Если завтра война».

«Как бороться с зажигательными бомбами» — такой инструктаж опубликовали в помощь дружинникам, ставшим на посты.

«Что ты сделал для победы над врагом?» — спрашивала газета, обращаясь со специальной анкетой к молодым труженикам.

«Комсомолка» набирала нужный темп. А народу в редакции становилось все меньше и меньше. Более сорока сотрудников ушли на фронт. Одни из них стали корреспондентами фронтовых газет, другие пополнили ряды командиров, политработников, солдат.

Уходили на фронт и наши собкоры: из Белоруссии — Алексей Красов, из Киева — Давид Новоплянский, из Иванова — Иван Войтюк. Собкоры Иван Наганов, Владимир Лясковский, Анатолий Калинин стали военными корреспондентами «Комсомолки».

Сотрудники и собкоры газеты, призванные в действующую армию, не порывали связи с редакцией: писали корреспонденции, письма. Одним из первых прислал рассказ о летчиках «Всегда в строю» Яков Гринберг, заведующий военно-физкультурным отделом редакции, призванный во флот 23 июня. Рассказ опубликован 26 июля, а вскоре Яков погиб в Балтийском море.

24 июля записал в своем дневнике: «Наконец-то выбрался из стен редакции: пора приступить и к выполнению того, о чем договорились на заседании редколлегии. С утра опять были на местах, подвергшихся бомбежке. Где- то у Большой Садовой (название переулка не догадался записать) разрушен многоэтажный дом. На третьем этаже, в угловой комнате, каким-то чудом повисла в воздухе детская кроватка, болтается телефонная трубка, бросается в глаза веселая расцветка комнатки. Середина дома — в руинах. Слышны команды пожарников, щелчки сильной струи воды. Сплошной плач. На скверике еще молодая, но совершенно седая женщина безумно смотрит на людей. Говорят: она сегодня ночью потеряла всю семью. Эту женщину, ее горе мне не забыть никогда».

С первых же дней налета вражеских самолетов на Москву, 22 июля и в другие дни, мы с Ю. Жуковым уже совершали такие поездки по городу и, хотя каждый раз спешили то в редакцию, то в Цекамол, отлично понимали: город надо нам знать, в том числе и то, что делалось на улицах. А вот сегодня, после осмотра города, мы с Максом Черниным поехали на предприятия, где уже работали по заказам фронта.

Ежедневно приходилось встречаться с писателями, композиторами, актерами, которые помогали нам делать газету. С их помощью потом войдут в традицию редакции творческие вечера — встречи «четверги». У себя в газете, в Центральном Комитете партии, в Политуправлении Красной Армии, в специальных комсомольско-молодежных подразделениях, слушая руководителей, военных специалистов, уже побывавших в сражениях бойцов, командиров производства, молодежных вожаков, мы многое познавали. Записи в блокнотах сразу находили свое место в журналистских планах.

В эти дни приходилось редко выступать в своей газете, правда, позже, когда удавалось выезжать на фронт или в другие города, появлялись и наши корреспонденции. Да и все журналисты, работавшие в редакции, редко появлялись на страницах с собственными публикациями. Но они вели порой непосильную работу. Ночные дежурства, ответственность перед собой и читателями за каждое слово изматывали работников, а они ежедневно также стояли на постах своей пожарной дружины, тушили зажигательные бомбы, а позднее ко всем другим трудностям добавились недоедание и холод.

Делать хорошую газету — это ведь прежде всего привлечь к ней читателя как автора и советчика, прививать хороший вкус молодежи, приобщая и ее к участию в создании каждого номера. В военное время такие требования обостряются, работа осложняется. Будем справедливы к журналистам, другим сотрудникам, создававшим газету в тяжелое военное время. Они — настоящие труженики фронта, солдаты печатного слова.

Июльские и августовские ночи 1941 года частенько поднимали журналистов-пожарников на крыши. Были ночи, когда район «Правды» освещал небо на многие километры. Горело все, что могло гореть. Дымилась крыша и над «Комсомолкой». Пожар тушили сами. А типография «Правды» не прекращала работы ни на час.

Стоя у талера своей газеты, мы слышали трескотню строенных пулеметов, мощные залпы зенитных орудий, стоящих недалеко от типографии. Первые дни это страшно нервировало. Потом привыкли, тем более что после бомбы, упавшей 24 июля во двор издательства, вражеская авиация не нанесла ни одного прицельного удара в нашем районе.

Газета выходила утром: последние сообщения Совинформбюро получали на рассвете.

Военные корреспонденты Сергей Любимов, Анатолий Финогенов, Александр Федоров, Вячеслав Чернышев писали из действующих частей Западного фронта. Но фронт приближался к Москве.

Холодало на улице. Неуютно становилось в редакции. Ветер свистел в разбитых при бомбежках окнах. Зябко было и на душе.