Москва закулисная - 2

не считая... таланта

Испорченный артист

В Одессе детей насилуют едой

Искусство ладить с начальством

Однолюб навсегда - Одессизм от Ромы

- У вас богатая трудовая биография: обувная фабрика, фабрика швейных машинок. А почему вы сразу не пошли в артисты?

- В Одессе было театральное училище на уровне Института. Меня не приняли. Мне сказали: "Вы уже готовый артист. Испорченный". Так я поступал шесть раз. В пятый я почти поступил - в цирковое училище на эстрадное отделение в Москве. И вроде бы уже был зачислен. А потом выяснилось, что двоих человек надо было сократить. Отчислили меня и Каплана. Они нашли две фамилии - Каплана и мою Кац. По паспорту и документам я Кац.

И это было не только со мной. Моя сестра закончила Институт культуры. Она не могла устроиться на работу. Ей говорили: "Евреев не берем".

- А когда вы взяли сценический псевдоним?

- А сразу, как к Райкину пришел. Райкин тоже все это понимал. Он говорил: "У тебя фамилия не сценическая - Кац - три буквы, не запомнят". У меня брат был Кац, он сейчас в Америке, фокусник. Он выступал как Карц. А я продлил Карцев. Может, потом кто-нибудь сделает себя Карценишвили.

- Из-за проблем "пятого пункта" анкеты вам не хотелось отъехать?

- Сложный вопрос. Я лично уезжать не хотел. Я понимаю, что работать надо здесь: из наших никто там не пробился. Но дело еще и в детях. Хорошо, что у меня жена русская и дети записаны на ее фамилию.

- Вы так решили - дать фамилию жены, потому что собака бита?

- Во-первых, потому что бита. У нас так все евреи поступают, кто женат на русских. Во-вторых, антисемитизм - порождение не советской системы. Ведь и в России была черта оседлости. Вот такой народ евреи, такая судьба. Один грузин тост говорил: "Я хочу выпить за вашу нацию, которая дала миру Христа и Жванецкого".

Одессизм №1

(воспоминания об Одессе. - М.Р.)

Исполняется с одесским темпераментом, мимикой и интонациями

Одесса помешана на футболе. Она сходит с ума. Я могу рассказывать об этом часами. Я сидел как-то на футбольном матче. Там есть две трибуны, где сидят главные фанаты - тридцать восьмая и вторая. Я сидел на второй трибуне, а рядом пацан, моложе меня (мне было тогда лет шестнадцать, а ему - двенадцать). И вот он увидел на противоположной скамье стадиона своего друга, который ходил и искал себе место. Так он ему через весь стадион кричал: "Придурок, иди сюда, у меня есть место. При-ду-рок!" Полматча он орал, его чуть не убили. А он свое: "Придурок, где ты, иди сюда, здесь есть место". Он посинел, он уже не мог кричать. Он не смотрел матч. Он только хотел своему товарищу дать место. Вот так в Одессе могут стоять и кричать "Коля" целый день. Стоять и кричать с разными интонациями "Ко-ля, выйди". Все дело в интонации.

- А лично вы всегда согласны с автором, которого читаете со сцены?

- Не согласен часто по поводу концовок. Я Мише говорю: "Нету финала". А он мне - "Иди отсюда". Я ему всегда уступаю. Он чуть постарше и на девяносто процентов бывает прав.

- А согласны, например, с такой фразой: "У нас многое изменилось, хотя ничего не произошло"?

- Конечно согласен, хотя у Миши есть другая замечательная фраза: "История России - борьба невежества с несправедливостью". Это лучше, чем "народ заслуживает то правительство, которое он имеет". А ту фразу, о которой вы говорите, я переделал: "Хотя многое изменилось, но ничего не произошло". И если материально действительно стало лучше, то морально - хуже. Никто не знает, чем это кончится. И я не знаю.

- Если честно, если бы не было Жванецкого - были бы вы?

- Был бы. На уровне наших эстрадных артистов, может быть, чуть лучше. Автор определяет лицо любого артиста, театра.

- Жванецкий, который сам сейчас много читает, он конкурент вам?

- Он мне сказал: "О, ты мой конкурент". Полушутя сказал. Для меня это смешно. Какой конкурент? Какая страна у нас, сколько городов, работай - не хочу.

Одессизм № 2

(исполняется как "О" № 1)

В Одессе детей насилуют едой. Худой ребенок - значит больной. И вообще к детям особое отношение. Я как-то пошел в магазин и вот вижу в углу парадного стоит пара и стоит ребенок. Худой и страшный. Папа зажал его в углу и говорит: "Гриша, у тебя три яблока. Ты съел одно. Сколько у тебя осталось?" Гриша мужественно думает. Отец его бац по голове. Гриша плачет - а-а-а. Я ушел в магазин, где-то полтора часа ходил. Возвращаюсь: Гриша уже сидит на полу, папа возле него. "Ты съел два яблока, сколько у тебя осталось?" Я ушел. Он продолжал мучить его в подъезде. Я вышел, вынес ему яблоко.

- В Одессе, даже если там свирепствовала холера, все воспринималось с юмором.

- А если девушка уходит от парня, это тоже смешно в Одессе?

- Какой юмор - жуткие идут разборки, драки. Не девушек бьют, а соперников. Там нет такого разговора джентльменского. Там сразу бьют и все.

- Вы тоже так поступали?

- Из-за своей жены? Бывало. Одесситы очень вспыльчивы. Они медлительны, они могут какое-то время терпеть. И даже если девушку пригласили на танец, скажут: "Ладно". А если уж прижал или поцеловал руку, то... А потом ей попадает дома, конечно, потому что она была поводом драки. Как моя мама говорила: "Никогда никого не надо ни в чем винить, только себя. Если тебя ударили - ты виноват, если тебя оскорбили - ты не ходи туда".

- Говорят, у вас очень красивая жена. Это значит, что у вас была напряженная жизнь?

- Была напряженная, да. Это честно говорю. Жена не то что красивая, обаятельная. Есть шарм. Конечно, бывали случаи, когда я бесился (сейчас не так, как раньше). Чуть что, я сразу в драку лез. Камнем, кирпичом по голове все, что под рукой. Ну я был маленький всегда, легкий, очень спортивный. И даже, если я видел, что противник сильнее, я мог вжарить и убежать.

Одессизм № 3

(чуть меньше темперамента, мимика

и интонации те же)

У нас в доме культуры была уборщица. Однажды после моего выступления она подошла и сказала: "Роман, вы очень хороший артист. Но вы слишком пересаливаете лицом". Вы поняли это? Так могут сказать только в Одессе. А другая работала в филармонии. Ей было 100 лет или около того. Она любила говорить: "Я умру на контроле". Она рвала трояки и пятерки, которые ей совали в руки вместо билетов.

- Знаете, Роман, мне кажется, что вы себя чувствуете чужаком в Москве.

- Нет. В Москве я привык. Мы же ведь с Райкиным в Москве с шестьдесят второго года околачивались. Мы в Москву переехали ради работы. Потому что в Одессе не хватало публики. Там каждый спектакль шел два-три года. Два месяца мы играли в Одессе, два месяца отпуск и восемь месяцев мотались по стране. И в Москву мы переехали, чтобы не мотаться.

Я и сейчас не москвич. Живу так же, как жил в Одессе. Я не суечусь, не бегаю на все концерты, не бегаю на презентации, не хочу выступать в Елисеевском магазине, в ГУМе. Сейчас вот приглашали на мясокомбинате выступить. Не хочу я еще пока... Ничего страшного в этом нет (кто хочет - тот идет), но в принципе мне больше нравится, когда зрители приходят на спектакль, "нормально одемшись и посмотремшись в зеркало". Так что на мясокомбинате пока еще не был. Но, может, к этому приду, потому что в этих местах прилично платят либо дают питанием.

То же самое касается наших отношений с начальством. За всю нашу жизнь мы раза два-три выступали в правительственных концертах. Чисто принудительно. А так каждый раз отлынивали, потому что...

- А на дачи ездили, в банях выступали?

- На дачах - нет. В санаторий "Барвиха" один раз ездили. Нас привезли спецрейсом из Одессы. Я помню, мы играли миниатюру "Авас" в гробовой тишине.

Еще пару раз выступали где-то, но вообще, в принципе, у нас с Витей было кредо: мы держали на расстоянии наше начальство и никогда не ручкались с ним. И сейчас так живем. То есть я могу быть знаком, скажем, с Лужковым, здороваться с ним, но чтобы дружить, играть в теннис...