Жизнь Мухаммеда

Все потонуло в пыли, рев верблюдов заглушал голоса, ансаров и мухаджиров охватила паника, они побежали, бросая на произвол судьбы пророка.

— Теперь они не остановятся, пока не добегут до моря, — с презрением сказал Абу Суфиан.

— Остановитесь! — кричал Мухаммед. — Ко мне! Я посланник Бога! Я Мухаммед ибн Абдаллах!

Никто не слышал слабого голоса пророка, лишь человек десять родственников и соратников тесно окружили его — Абу Бакр, Омар, Али, Аббас, Абу Суфиан, Осама, сын Зайда и немногие другие.

— Ансары! — закричал Аббас, и его могучий голос покрыл шум битвы. Побратимы! Люди клятвы! К пророку! Ко мне, хазраджиты!

Призыв Аббаса многих образумил. Ансары, мчавшиеся мимо, останавливали разгоряченных верблюдов и спешили туда, где развевалось знамя Мухаммеда. Когда показались увлекшиеся погоней хавазиниты на красных верблюдах, с черными знаменами на концах длинных пик, их встретила сотня отборных воинов, закованных в доспехи и прекрасно вооруженных, простодушно верящих, что смерть на поле боя открывает дорогу в рай. Короткая схватка, стоившая жизни трем мусульманам, и кочевники поспешно повернули обратно.

— Жаль, что Мухаммеда не прикончили, — говорили некоторые мекканцы, но таких было немного.

— Уж лучше Мухаммед, чем хавазиниты, — возражали им более благоразумные язычники.

Менее чем за час предводители мусульман привели войска в порядок и повели их вверх по ущелью. Около вражеского лагеря вновь вспыхнул бой. Хавазиниты и их союзники из других кочевых племен обратились в бегство при первом же натиске мусульман. Бросив на произвол судьбы стада и семьи, они рассеялись по окрестности. Сакифиты сражались упорно; потеряв более сотни убитыми, они медленно отошли к Таифу.

Добыча была огромна — свыше шести тысяч женщин и детей, тысячи верблюдов и десятки тысяч овец захватили мусульмане в лагере кочевников, не считая оружия, утвари, золотых и серебряных украшений. Все жаждали немедленного дележа, но Мухаммед оставил добычу под надежной охраной и повел войска к Таифу. Сакифиты не стали защищать свои сады и поля, они укрылись в крепости. Под руководством Сальмана аль-Фариси были построены стенобитные машины и катапульты, и мусульмане, прикрываясь кожаными щитами, несколько раз шли на штурм Таифа. Осажденные осыпали их тучами стрел и камней со стен, поливали расплавленным свинцом, и каждый раз они откатывались, понеся большой урон. Во время одного из неудачных приступов Абу Суфиан лишился глаза.

Мухаммед не принимал участия в сражениях. Из своего лагеря, куда иногда долетали стрелы, пущенные сакифитами со стен крепости, он руководил осадой и молился — молился он между палатками Зайнаб и Май-муны, сопровождавших его в походе. На этом месте спустя несколько лет построили мечеть. Он возвестил, что все рабы Таифа, принявшие ислам, получат свободу. Некоторые рабы бежали из крепости и получили свободу, но упорство сакифитов не ослабло. Он посулил богатые дары шейхам, которые перейдут на его сторону, но сакифиты заключили под стражу всех, кто симпатизировал Мухаммеду, и смуту среди осажденных посеять не удалось. Абу Суфиан и другие мекканцы взывали к своим дочерям, отданным замуж за сакифитов, но те не покинули свои семьи. Тогда Мухаммед приказал начать рубить виноградники и финиковые пальмы, но и это не сломило сакифитов.

Каждый день промедления под стенами Таифа охлаждал боевой пыл мусульман, воодушевленных недавней легкой победой при Хунайне, они все более неохотно шли на приступы, все настойчивее требовали дележа захваченной у кочевников добычи. Каждый день промедления развеивал миф о непобедимости Мухаммеда, и кочевники, рассеянные в горах, но не истребленные, начали мало-помалу обретать боевой задор.

Положение становилось все более опасным.

Когда надежды на взятие Таифа окончательно рухнули, Мухаммед понял, что нужно срочно мириться с кочевниками. В его руках находилось около шести тысяч женщин и детей; он предложил вернуть их без выкупа в обмен за мир и дружбу.

Мухаджиры и ансары, несмотря на недовольство многих из них, поддержали пророка — то, что принадлежит им, принадлежит Мухаммеду, заявили они. Но кочевники, участвовавшие в воине на стороне мусульман, возмутились — вопросы высокой политики их не интересовали, они требовали свою долю пленных и не собирались уступать ни пророку, ни самому Аллаху. Их упорство расстраивало все планы Мухаммеда, но справедливость была на их стороне, и ему пришлось уступить: за каждого пленного он пообещал по шести верблюдов из ближайшей добычи, и на этих условиях они нехотя уступили ему свою долю.

Послы хавазинитов охотно согласились на предложенные условия мира: они получили свои семьи без выкупа, признали власть Мухаммеда и обязались впредь оставаться его друзьями; шейхам, порывавшим с идолопоклонством, Мухаммед делал богатые подарки. Мухаммед вернул почти всех пленных — нескольких девушек он успел к этому времени подарить своим ближайшим соратникам — Али, Осману, Омару и некоторым другим, но себе лично не взял на этот раз никого.

Говорят, среди пленниц находилась и дочь Халимы — племя Бану Бакр выступало в союзе с хавазинитами. Мухаммед, конечно, не узнал свою молочную сестру, но старушка напомнила ему, как она носила его за спиной и как он укусил ее, за что-то рассердившись, и в доказательство показала оставшийся с тех пор шрам. Мухаммед принял ее с почетом, ласково расспрашивал про Халиму и отпустил с подарками.

Таиф, откуда некогда с позором изгнали Мухаммеда, упорно держался, но мир с кочевниками был заключен, опасный союз между сакифитами и хавазинитами разбит, и на двадцатый день Мухаммед приказал снять осаду.

Он был до того подавлен и раздражен неудачей, что потерял самообладание. По дороге верблюд одного из ансаров случайно придавил ему ногу, и это незначительное происшествие совершенно вывело Мухаммеда из себя.

— Держись сзади! — грубо закричал он неловкому ансару и стегнул его кнутом, и тот в страхе поспешил замешаться в толпу. Наутро Мухаммед приказал разыскать провинившегося, тот явился с повинной. Но Мухаммед уже осудил себя за вспышку гнева и высокомерия, не приличествующих пророку и посланнику Бога, он просил ансара забыть обиду и принять от него богатый подарок. «Восемьдесят верблюдов получил я от пророка за удар кнутом по ноге!» — с восхищением вспоминал потом ансар об этом происшествии.

Возвращение пленных взбудоражило всех и посеяло недоверие к пророку. Некоторые начали тайком расхищать трофеи. На одной из остановок ансары и мухаджиры плотно окружили Мухаммеда, громко требуя немедленного дележа. Они вели себя бесцеремонно, прижали его к стволу акации, размахивали руками и кричали о справедливости, сорвали с него плащ…

— Верните плащ! — кричал возмущенно Мухаммед. — Клянусь Богом, будь у меня столько же овец, сколько деревьев в Тихаме, я бы всех их распределил между вами! Никто не может обвинить меня в скупости, несправедливости и трусости!

Когда его отпустили, он взобрался на своего верблюда и стал увещевать толпу:

— Воины! — кричал он. — Я никогда не брал больше положенной мне пятой части! Хоть на такой волосок! — Он протянул руку с вырванным верблюжьим волоском. — И эту пятую часть я отдавал вам же! Верните все до последней иголки и нитки — несмываемый позор в день воскресения ждет нечестных! В адском пламени будут гореть те, кто утаит хоть крупицу общей добычи!

Говорят, что напоминание о страшном суде заставило мусульман принести большую часть похищенного, и на следующий же день Мухаммед приступил к дележу добычи, которая даже после возвращения пленных продолжала оставаться огромной — скот, оружие, украшения и утварь составляли стоимость шестидесяти тысяч верблюдов. Верблюд был основной мерой всех ценностей, и каждый участник похода получил по четыре «верблюда», а всадники — по двенадцати «верблюдов». Кроме того, всякий, убивший врага, получил его оружие, доспехи и одежду — это было новшество, которое Мухаммед ввел для поощрения активных участников битв. Поощрение немаловажное — по словам одного из мусульман, оружие и доспехи, снятые с кочевника, убитого при Хунайне, позволили ему купить участок с несколькими десятками финиковых пальм, и это была первая собственность, которую он приобрел в своей жизни.