Меняю курс

Во время моей последней поездки в Москву, за несколько месяцев до падения Каталонии, я по приказу правительства лично принимал участие в переговорах, связанных с испанским золотом. Позже я расскажу, как выполнил поручение Негрина. Излагая эти факты, я надеюсь, что они помогут составить более ясное представление об отношении СССР к Испанской республике.

Брунете. Альмерия. Север. Бельчите. Драма гражданской войны

Победа под Гвадалахарой и успехи, достигнутые Народной армией при обороне Мадрида, так вдохновили республиканское командование, что оно решило предпринять наступательную операцию, первую за время войны.

Местом для нее был выбран район Брунете в Мадридской провинции. Планируя эту операцию, наш генеральный штаб преследовал две главные цели: тактическую - окружить и отрезать от основных сил вражеские войска, прорвавшиеся в некоторые окраинные районы Мадрида, и стратегическую - остановить продвижение фашистов на Севере.

Убедившись, что выиграть войну одним ударом ему не удастся, враг решил перейти к тактике постепенного овладения одной территорией за другой. При этом он рассчитывал на помощь германо-итальянских частей, численность которых к этому времени значительно возросла. Начать франкисты решили с Севера. Блокада республиканских границ и портов, организованная лондонским Комитетом по невмешательству, облегчала их задачу.

Серьезная опасность, возникшая в Северной зоне, вынудила республиканское командование предпринять наступление на Брунете, не закончив подготовки к нему и не дождавшись подкреплений и оружия. Чтобы удержать Север страны, у нас был единственный выход - энергично действовать в Центре. Захватить Брунете было поручено пятому армейскому корпусу под командованием Хуана Модесто и частям Листера. Они блестяще справились с заданием, взяв город с ходу. Первые два дня принесли республиканским войскам несомненный успех.

Но уже через три дня фашистские части получили подкрепление, и дальше наши войска продвинуться не смогли. Однако [395] наступление франкистов на Севере было временно приостановлено.

В небе соотношение сил менялось в таком же порядке. На протяжении первых двух-трех дней республиканская авиация господствовала в воздухе. Но затем противник подтянул многочисленную авиацию, и постепенно превосходство перешло к нему.

* * *

В боях под Брунете произошло событие, на котором не могу не остановиться. Впервые в истории авиации в ночном бою бомбардировщик был сбит истребителем. Изложу коротко обстоятельства этого беспрецедентного для того времени случая.

Положение республиканских войск становилось все более критическим. Фашисты, получив значительные подкрепления, перешли в контрнаступление, стремясь вернуть потерянную территорию. Ночью, когда наши части отдыхали после упорных, изнурительных дневных боев, появлялись немецкие трехмоторные бомбардировщики. До утра летчики «легиона кондор» {149} почти безнаказанно бомбили и обстреливали республиканские позиции, пользуясь отсутствием у нас зенитной артиллерии. Необходимо было принять срочные меры защиты. Но это было не так-то просто. Во-первых, республиканская авиация не имела ночных истребителей, а во-вторых, у нас не было ни прожекторов, ни других служб обнаружения самолетов.

Я направился на аэродром эскадрильи «чато», собрал личный состав и, откровенно рассказав о создавшейся ситуации, попросил высказать свое мнение. Минуту длилось молчание. Затем взял слово советский летчик Серов, заявив, что готов принять ночной бой. Остальные с энтузиазмом присоединились к нему. Тут же были отобраны пять человек, подготовлены пять истребителей «чато» и проведен первый пробный полет.

Следующей ночью, когда фашистские самолеты, как обычно, приступили к бомбежке, с нашего аэродрома поднялись два истребителя, пилотируемые советскими летчиками Якушиным и Серовым (в Испании их звали Карлос Кастехон и Родриго Матео). [396]

Якушин первый заметил на фоне темного неба вражеский самолет. Приблизившись к нему почти вплотную, Якушин дал очередь из пулемета. Оставшиеся на аэродроме летчики с радостью увидели, как объятый пламенем немецкий трехмоторный бомбардировщик упал на землю.

В течение последующих трех ночей фашистские самолеты не показывались. На четвертую ночь, когда франкисты снова попытались бомбить наши позиции, замечательный подвиг был повторен. На этот раз героем стал советский летчик Серов.

Привожу выдержку из его рапорта об этом полете.

«В ночной темноте, - писал Серов, - было очень трудно искать вражеские самолеты. Наконец мне повезло. Я увидел в отблеске лунного света крыло самолета. Подойдя ближе, определил: «Юнкерс-52». Открываю огонь. Фашист немедленно отвечает мне, но я лечу ниже, и он меня не видит. Я приблизился к самолету справа, примерно на тридцать метров, и открыл огонь из всех четырех пулеметов. Пули попали в бензобак, вспыхнуло пламя. Это была замечательная мишень. Я дал еще одну очередь и увидел, как «Юнкерс» пикирует носом и разбивается о землю».

После этого фашисты уже не отваживались летать по ночам.

Благодаря самоотверженному героизму советских летчиков Якушина и Серова солдаты республики могли спокойно отдыхать, чтобы днем еще лучше сражаться против фашистских войск.

* * *

В конце мая 1937 года мы получили сведения, что фашистские военные корабли, блокировавшие наши коммуникации и причинявшие немалый вред республике, базируются на острове Ибиса. Немедленно организованная разведка подтвердила эти данные. На следующий день две эскадрильи бомбардировщиков атаковали вражеский порт. Среди судов, пострадавших от наших бомб, оказался «карманный» линкор германской эскадры{150}, той самой эскадры, которая вместе с франкистскими кораблями участвовала в блокаде наших [397] портов и налетах на побережье. Однако это справедливое со стороны республики возмездие так называемые «демократические» страны представили как тяжкое преступление. А нацистская Германия в отместку беспощадно расстреляла из орудий своей эскадры беззащитный город Альмерию, в котором нашли убежище тысячи беженцев из захваченной итальянцами Малаги. С беззастенчивой наглостью гитлеровские главари оповестили весь мир о своем «славном подвиге», нисколько не опасаясь протеста «демократических» стран.

С начала войны проблема помощи Северу для меня, как командующего авиацией, была одной из самых сложных. Помимо того что у нас не хватало самолетов, перелет в Бильбао и Сантандер был сопряжен с большими трудностями. Радиус действия истребителя не давал гарантии, что самолет сумеет покрыть требуемое расстояние без посадки. Встречный ветер или малейшее отклонение в пути грозили вынужденным приземлением на территории противника.

Однако мы всеми силами старались помочь Северу. В первые дни мятежа туда были направлены два двухмоторных и один трехмоторный самолет. Но из посланных на Север четырех легких самолетов до места назначения добрались лишь два. Лейтенант Бруно, пилотировавший один из самолетов, и его наблюдатель были убиты мятежниками, как только оказались на фашистской территории.

Было решено просить французское правительство разрешить нашим самолетам производить посадку для заправки горючим на одном из аэродромов на юге Франции. После долгих переговоров оно согласилось. Мы немедленно отправили на Север эскадрилью из двенадцати истребителей. Они приземлились на аэродроме в Тулузе. Но французские власти, невзирая на разрешение правительства, задержали наши самолеты, сняли с них пулеметы и конфисковали. В результате этого вероломства столь нужные нам на Севере истребители прибыли туда на три недели позже.

Тогда было решено отправить самолеты пароходом. Но и эта попытка помочь Северу закончилась неудачей. Из двух пароходов, отплывших в Сантандер, в порт назначения удалось благополучно прибыть только одному; второй с помощью итальянских и немецких военных кораблей захватили французские военные суда.