Рокоссовский: терновый венец славы

- Конечно, Эрнст, конечно, слово офицера.

- Я имел честь присутствовать на совещании 14 июня 1941 года, - начал тихо Буш, расхаживая от одного окна к другому. - Тогда Гитлер собрал в Берлине всех командующих группами армий, чтобы обосновать решение о нападении на Россию и выслушать доклады о завершении Подготовки к войне. Гитлер сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому, чтобы прийти к миру, ему необходимо добиться победоносного окончания войны на материке. Чтобы создать себе неуязвимое положение в Европе, надо разбить Россию. На мой взгляд, изложенные им причины, вынудившие начать войну с Росси: ей, были неубедительными.

- Ты пришел к такому выводу сейчас или ещё тогда?

- Тогда я был на стороне фюрера.

- А теперь? - сверкнул на него глазами Модель.

- Хайль Гитлер! - поднял руку Буш.

- Говори дальше, - ijaK-то непроизвольно вырвалось у Мо-деля.

- Ты, Вальтер, опытный военный и знаешь, к чему приводит недооценка противника.

- Так, так, - сказал Модель и подошел к окну.

- Гитлер'не верил ни в донесения о военной мощи огромного государства, ни сообщениям о возможностях промышленности и, если хочешь, прочности государственной системы России. Для военного времени она оказалась незаменимой.

- Я не могу согласиться с тобой, Эрнст. Я верю в гений Гитлера! - сказал Модель. - Я до сих пор неуклонно выполнял его приказы и буду их выполнять. Я стал солдатом для того, чтобы защищать отечество. Я честно исполню свои обязанности до конца*.

В дверь постучали. Оба фельдмаршала, вытянув шеи, устре-милй взгляд на генерала, стоявшего на пороге.

- Господин фельдмаршал, разрешите доложить?

- Докладывайте, - поднялся Модель.

- Вчера, 29 июня, командующему 1-м Белорусским фронтом русских Рокоссовскому присвоено воинское звание «маршал», -заглядывая в папку, произнес генерал. - Танки Рокоссовского находятся в пятидесяти километрах отсюда. По нашим расчетам, они могут быть здесь через 2-3 часа.

- Это черт знает что такое! - взорвался Модель. - Начальника штаба ко мне!

- Нам пора отсюда уезжать, Вальтер, - сказал Буш, когда начальник штаба ушел. - Дела передам в дороге.

Через несколько минут машины фельдмаршалов под усиленной охраной уходили по дороге на Брест.

Глава двадцать третья 1 .

Итак, войска правого крыла 1-го Белорусского фронта к середине июля ушли далеко вперед, а теперь пришла пора показать себя левофланговым армиям. 7-го июля Ставка утвердила план Люблинско-Брестской операции. Замысел маршала Рокоссовского заключался в том, чтобы уничтожить брестскую и люблинскую группировки противника ударами войск фронта в обход Брестского укрепленного района с юга, севера и, продолжая продвижение на варшавском направлении, выйти широким фронтом на рубежи реки Вислы. 18 июля пять общевойсковых армий, танковая и воздушная армии левого крыла фронта перешли в наступление и уже 20 июля вышли к Западному Бугу на границу.

Рокоссовский оставался самим собой - он постоянно находился в войсках. На пыльных фронтовых дорогах его походный, защитной окраски автомобиль видели и пехотинцы, и летчики, и артиллеристы.

К вечеру 22 июля командующий фронтом приехал на берег Западного Буга, где на хуторе размещался временный КП фронта. После ужина на стол легли радиограммы, телеграммы, донесения о перехватах радиоразговоров противника.

Из донесений стало ясно, что наиболее тревожная обстановка у Батова. Его соединение выдвинулось далеко на запад. Слева войска Лучинского и справа войска Романенко отстали на десятки километров. «Это что за близорукость? Неужели они не видят, что фланги 65-й армии открыты?» - мелькнула мысль у Рокоссовского. Он тут же наткнулся на радиоперехват: «Командир пятой танковой дивизии СС «Викинг» Галла ведет радиопе-реговор с командиром четвертой танковой дивизии Петцелем. Галл - в Высоколитовске, Петцель - в Вельске. Готовятся в четыре ноль-ноль нанести по нашим войскам встречные удары и соединиться в районе Клешелей».

Рокоссовский связался с Батовым.

- Павел Иванович, что делается в ответ на замысел немецких генералов?

- Вывожу КП из Клешелей в Гайновку. Войска готовлю для отражения танков. Сил мало, резервов нет..

- Держись на занимаемых рубежах. Помощь будет оказана.

Из армии Романенко командующий фронтом направил к Батову стрелковый корпус и танковую бригаду. К утру он получает радиограмму от командарма: «Артиллерия не в силах сдержать удар бронированного кулака. Сто танков с севера и сто танков с юга». Рокоссовский радирует: «Сжать основные силы армейской группировки к центру, оставить часть территории, сократить линию фронта и занять круговую оборону».

К полудню следующего дня командующему фронтом стало ясно, что немецкие группировки соединятся.

Днем Батов по радио докладывал:

- Противник наносит встречный удар на Клешели. Штаб армии отведен в Гайновку. Сам с оперативной группой управляю боем на...

Рокоссовский много раз запрашивал по радио: «Где Батов? Что с ним случилось?» Не получив ответа, он выслал в разведку эскадрилью истребителей, но они машин командарма не обнаружили.

Почти двое суток тревога не покидала Рокоссовского. И только 24 июля поступило сообщение:, подоспевшие на помощь стрелковый корпус и танковая бригада разгромили гитлеровцев под Клешелями и восстановили прежнее положение 65-й армии. Еще днем Батов связался с Рокоссовским.

- Товарищ маршал, спасибо за помощь. Если бы не она, немцы бы меня растерзали.

- Оказывается, даже сам Батов может допускать ошибки.

- Да вот, хватился за ум, но было уже поздно.

- Павел Иванович, ну как же ты допустил, что тебя немцы обхитрили и дали такого хорошего тумака?

- Виноват, товарищ маршал!

- Как видишь виноватых бьют, - рассмеялся Рокоссовский. -Ладно, не расстраивайся. На войне бывает всяко.

Вечером после короткого совещания с членами Военного Совета маршал вернулся к текущим делам. Где-то к полуночи он склонился над картой. Здесь, за Бугом, польская земля. Как давно он не был в этих краях.

Многое думалось Рокоссовскому в эту ночь. Если бы ему сказали раньше, что спустя тридцать лет он будет возглавлять миллионную армию и придет с ней в Польшу, чтобы освободить свою родину от варваров, он ни за что на свете не поверил бы.

Он вспомнил свои детские и юношеские годы, учебу в школе, беззаботные шалости, первую любовь, картины родной природы -невольно возникали в памяти лица отца, матери, сестер. «Жива ли моя родная сестричка Елена, - подумал он. - Из нашей семьи остались только мы с тобой, когд а я уходил в армию. Три десятка лет я о тебе ничего не знаю».

Все безрадостные картины детства как-то сами собой ушли на задний план, и остались в памяти самые яркие и красивые, которые отзывались в сердце маршала сладкой грустью, оттого что все это ушло в невозвратную даль и больше никогда не вернется.

Мысли Рокоссовского перекинулись в Москву к жене и дочери. Он давно их не видел и не писал писем. Он корил себя за то, что но его вине отношения в семье стали неискренними и натянутыми. .

Маршал вызвал адъютанта и попросил связать его с квартирой в Москве. Пока налаживалась связь, он курил и ходил но комнате.

- Юленька, ты? - с волнением произнес он. — Здравствуй, ми-

лая! - В трубке возникли помехи. Он стал говорить громче. - Как вы там? Как здоровье? - Голос жены едва был слышен.

- У нас все хорошо, поздравляем тебя с высоким званием! Как ты себя чувствуешь? Как твое здоровье, настроение?

- Все нормально. Воюю. Думаю, скоро закончим эту канитель. Где Ада?

- Здесь. Даю трубку.

- Папулечка, родной, здравствуй! - затараторила Ада. - Мы по тебе скучаем! Я работаю в партизанском штабе. У меня все хорошо. Понимаешь, все хорошо!

- Молодец, дочурка!

- Папулечка, почему ты нам не пишешь? Мы очень волнуемся. Что же ты у нас стал таким недисциплинированным?

- Адуля, я буду выкраивать время и буду писать. Обнимаю вас и целую. До свидания!