Рокоссовский: терновый венец славы

- Про твои мокроступы я уже знаю, хотя ты и темнишь, а вот как быть с техникой? Ты представляешь, какая работа предстоит, чтобы превратить эти болота в проходимые участки?

- У нас уже кое-что сделано.

- А о танках ты подумал? - уточнил генерал армии.

- Разрешите показать, как это будет выглядеть.

Командарм привез гостей на один из танкодромов на болоте,

и они уселись на бревна у кромки болота.

Командующий бронетанковыми войсками армии рассказал, как все щели в нижней части машин заделываются промаслен’ ной паклей, как на случай опасности танки соединяются стальными тросами. После показа, как танки преодолевают болото на гатях, Жуков, улыбаясь, подошел к командарму:

- Спасибо, Павел Иванович, теперь ты родоначальник инженерной операции. Не зря тебя хвалит Рокоссовский. Не зря.

Оперативная группа представителя Ставки с этого дня капитально обосновалась на территории армии Батова.

⁶

План операции «Багратион» захватил Рокоссовского своей необычностью, масштабностью и смелостью. Перед наступлением он наладил контакт с руководством партизанского движения Белоруссии. Получив задание от командующего фронтом, партизаны ударили по коммуникациям и базам немецкотфашист-ских войск. Не один военный эшелон гитлеровцев улетел под откос на железнодорожных магистралях Бобруйскм - Осиповичи -Минск.

Через руководителей партизанского движения Рокоссовский пытался найти Белозерова, но он как в воду канул - о нем не было ни слуху ни Духу.

К двадцатым числам июня войска фронта заняли исходные позиции. На направлении главных ударов было обеспечено превосходство над противником в 4 - 5 раз в людях и технике.

До наступления оставались считанные дни, и Рокоссовский решил побывать на левом крыле фронта, которому предстояло вступить в дело позднее. Здесь действовала 1-я польская армия, подчиненная его фронту, и ему хотелось с ней познакомиться. Ведь он оказался первым военачальником, под чьим командованием польские дивизии делали первые шаги в борьбе с фашистами.

На ковельское направление (левое крыло фронта) он добирался сначала на бронепоезде (в лесах бродили банды бандеров-цев), а затем на самолете «У-2».

Рокоссовский сидел рядом с начальником артиллерии фрон-та Казаковым и думал о предстоящей встрече с поляками*.

Через несколько минут самолет подрулил к деревянному зданию, где командующего фронтом ждали командармы четырех армий, занимавших позиции в первом эшелоне. На следующий день Рокоссовский обговорил с ними все вопросы, связанные с предстоящей военной страдой, и выехал в штаб польской армии в окрестностях города Сарны.

Машины командующего фронтом и охраны прибыли в расположение польской армии под вечер. Жара спала. На западной окраине села, где размещался штаб армии, пламенели верхушки берез, широкие тени от дворов и заборов покрыли улицу, темными полосами легли на двор КП армии. Лиловыми красками переливались окрестные поля.

Когда Рокоссовский вышел из машины, загремела маршевая музыка и, чеканя шаг, ему навстречу шел командующий армией Зигмунд Берлинг. «Мне только этих торжеств не хватало», -подумал генерал армии и поспешно протянул руку.

- Здравствуйте!

- Здравия желаю, пан генерал армии!

«Давно меня паном не называли», - подумал Рокоссовский, улыбнувшись, и вслух произнес: - Благодарю вас, товарищ генерал, но у нас очень мало времени. Надеюсь, вы сократите торжественную часть?

Но командующий фронтом ошибся - Берлинг не дал себя сбить с намеченного церемониала и продолжал щелкать каблуками.

Рокоссовский прижал правую ладонь к сердцу и, поклонившись в сторону оркестра, сказал:

- Если можно, товарищ Берлинг, дайте команду, чтобы они перестали бить в барабаны. Ведь я приехал на деловую Встречу.

Генерал поднял руку вверх и резко ее опустил. Оркестранты оборвали музыку.

- Рокоссовский! Рокоссовский! - молниеносно разнеслось по

ротам. На двор школы стекались все новые и новые толпы солдат, сержантов и офицеров. »

Мгновенно гёнерал армии оказался в плотном окружении поляков. На десятки метров зеленели четырехугольные фуражки, раздавались восхищенные возгласы, заставлявшие Рокоссовского краснеть.

Он обвел собравшихся улыбающимися глазами и приветственно помахал рукой.

- Панове, Панове, соблюдайте тишину! - кричал Берлинг.

Рокоссовского засыпали вопросами.

- Как по-вашему, скоро будет освобождена Варшава?

- Да, скоро.

- Ваши войска будут брать Варшаву?

- Я об этом мечтаю.

- Почему наша польская армия находится в резерве?

- Вам надо обязательно подучиться. Чтобы фашистов бить наверняка, нужно овладеть военными знаниями. Освобождать Польшу мы будем вместе.

- Как вы относитесь к Армии Крайовой? - спросил полковник.

- Боюсь, что ее авантюризм может дорого стоить полякам.

Из толпы вышел молодой красивый офицер.

- Пан генерал армии, мы гордимся вашей славой, вашими победами. Разрешите пожать вашу мужественную руку!

- С удовольствием подаю руку смелому польскому офицеру, -засмеялся Рокоссовский и, сняв с руки часы, протянул: - Na pami-

naszego spotkania!⁸

- О Пресвятая Дева! - гордо воскликнул офицер, глядя на командующего фронтом, - Клянусь честью! Я постараюсь быть похожим на вас!

Вскоре разговор с солдатами и офицерами пришлось завершить, а дальше длилась беседа с командованием армии, которая закончилась далеко за полночь. На следующий день рано утром Рокоссовский улетел на правый фланг фронта, где решалась судьба операции «Багратион».

7

24 июня 1944 года утро в Белоруссии выдалось тихим и настороженно-спокойным. После короткой и теплой ночи незаметно выплывали из темноты березовые рощи, синевато-дымчатые сосняки. На восточной стороне горизонта зловеще светилась красная полоса, похожая на раскаленное железо. В этом пугающем свете было что-то жуткое и тревожное. Все вокруг притихло, задумалось и онемело. В лесу не было слышно никаких посторонних звуков, словно все живое, получив какой-то сигнал, притаилось в ожидании какого-то необычного события.

Над бобруйскими болотами густой пеленой повис туман, и солдаты, занимавшие исходные позиции для наступления, копошились в этой пелене, будто сказочные богатыри в морской пучине.

И вот чуть свет эту тишину расколол гром артиллерийской канонады. Тысячи орудий, сотни бомбардировщиков обрушили на передовые позиции фашистов шквал огня. Два часа снаряды и бомбы взрывали вражеские доты и траншеи, громили переправы, мосты, штабы...

Затем пошли вперед танки и самоходки, поднялась в атаку пехота. Северная группировка - Горбатов и Романенко - в этот день смогла захватить лишь первую и вторую траншеи. А от Батова Рокоссовский получил донесение: «Прорыв закреплен надежно. Танковый корпус, не встречая сильного сопротивления, идет к населенному пункту Брожа, обтекая с юга и запада бобруйский узел сопротивления».

Это сообщение Жукову показалось преувеличенным. Вскоре Батов получил телеграмму: «Лично доложите действительную обстановку перед фронтом армии. Жуков». Когда же Батов вновь сообщил о крупном успехе его войск, телеграф отстучал лаконичную телеграмму: «Приеду смотреть сам».

В этот же вечер Жуков и Рокоссовский были у Батова на новом наблюдательном пункте в только что занятом местечке Гом-за. Едва машины проскочили на НП, немецкая артиллерия на-крыла дорогу.

- Жарковато у тебя, Павел Иванович, - сказал Рокоссовский.

- Да, жарковато, советую не задерживаться.

- Никуда не поедем, - произнес Жуков. - Доложи, что с противником в Паричах,и давай обедать. '

- Противнику в Паричах мы зашли с тыла, окружили его и теперь добиваем.

- Ловко у тебя получается, - сказал Жуков, окинув одобрительным взглядом командарма. - А вот у Горбатова и Романенко дела похуже.

- Вот-вот они увеличат темпы наступления, - проговорил Рокоссовский, разглядывая карту. - Песня бобруйской группировки гитлеровцев спета.