Трагедия Цусимы

И не скажу, чтобы безрезультатно. Мы знали достоверно, что в период за 1–2 недели до нашего прихода к берегам Аннама японские крейсера, сопровождаемые отрядами миноносцев, оказывали большое внимание бухтам побережья не только Тонкина, Аннама и Камбоджи, но даже и Сиама. Дикие, почти необитаемые острова Сиамского залива, среди которых встречаются довольно удобные места для якорных стоянок, и те заботливо осматривались. Потом — как сквозь землю провалились. Смутный след намечался близ Сингапура, в Rio strait, под берегом Борнео. Похоже, что караулили нас в Зондском проливе. После нашего благополучного прохода мимо Сингапура как будто заметались. Пошли на север Борнео. В первых числах апреля сосредоточились на рейде Mono (Пескадорские острова) — единственный их собственный рейд в этих водах, так как на Формозе нет ни одной бухты, годной для стоянки большой эскадры. Сообщали, что в Mono доставлены войска, осадная артиллерия, спешно возводятся укрепления, минируются подходы с моря — вообще устраивается временная база. Потом опять (конечно, не без дружеского содействия доброго союзника — Англии, в руках которой почти все телеграфные кабели Востока) перерыв в известиях. Опять — как в воду канули. Вновь вступили в пределы агентской (разведочной) досягаемости лишь после прохода Небогатовым, с его отрядом, Сингапура.

К слову сказать, не перемудрили ли они в этом случае? По отношению к нам все данные были, что мы пойдем Зондским проливом, — пререкания дипломатии с голландским правительством по вопросу о нейтралитете, фрахтовка угольщиков в Ламбоке и т. п… — все это, хоть и под глубочайшим секретом, не могло не стать достоянием всего мира и тем паче японцев. О своем решении идти Малаккским проливом адмирал не сообщил никому, хотя бы самым тайным из своих шифров. Секрет был сохранен. Наоборот, Небогатое, покидая Джибути, уведомил Главный морской штаб (конечно, шифром, весьма секретно), что пойдет Малаккским проливом. В результате — все газеты (английских колоний) с уверенностью писали об этом его маршруте и даже соперничали друг перед другом в вычислениях, какого именно числа апреля месяца он будет проходить Сингапур. Чуть ли по этому поводу не был открыт тотализатор. Шумиха эта так походила (употреблю модное слово) на провокацию, что японцы вправе были ей не поверить. Они вполне разумно решили: Рожественский весьма искусно распустил слухи, что пойдет Зондским проливом, а сам прошел Малаккским. Небогатов пытается повторить тот же трюк (и даже с меньшим искусством) — почти афиширует свой поход Малаккским проливом, но сам, конечно, пойдет Зондским. Тут мы его и накроем. Расчет правильный. Но — на всякого мудреца довольно простоты. Безусловно, что в данном случае Небогатов взял «простотой».

Эти две неудачи, две подряд, по-видимому, сбили японцев с толку. После прохода Небогатовым Сингапура они вскоре же вновь объявились на Пескадорских о-вах, но не задержались здесь, наоборот, ликвидировали дела и ушли на север. Последние полученные нами известия гласили, что главные силы, почти весь их флот, сосредоточен в Мазампо (25 миль к западу от Фузана — великолепный рейд).

Отряды их миноносцев, вспомогательные крейсера «Hong-Kong» и «Nippon», имевшие на борту подводные лодки, были в южных водах. Об этом мы имели сведения, не подлежащие сомнению. И тем не менее они ничего не предприняли против нас, скитавшихся у берегов Аннама в роли вечных жидов… Почему? Думаю, еще не скоро узнаем мы истинные мотивы такого решения… Но если допустить, что они верили в нашу силу, что они боялись нас… Какой это был счастливый и единственный момент для заключения почетного мира!.. По чьей вине он пропущен? Ответит история…

А ведь подбить, если не вовсе уничтожить эскадру, было так легко!..

Как я говорил уже, «с началом скитания дело пошло под гору, чем дальше, тем круче»… В доказательство приведу выдержки из некоторых приказов по эскадре:

«Вчера ночью (приказ от 20 апреля, за № 219) при движении эскадры со скоростью, почти вдвое меньшею против возможной по числу котлов, крейсер «Адмирал Нахимов» и броненосцы «Император Александр III», «Орел» и «Сисой Великий» все-таки растягивали промежутки до двойных и тройных против обязательного… Прошу гг. командиров поименованных судов не упускать из вида, что, оттягивая в бою, они могут поставить в бедственное положение весь хвост своих задних мателотов… Вчера же по ночной тревоге броненосцы «Сисой Великий», «Наварин» и крейсер «Адм. Нахимов» испускалииз своих прожекторов не световые лучи, а туман, застилавший все окружающее. Так мало обращено внимания… на установку и регулировку боевых фонарей. Весь крейсерский отряд продолжал светить, а значит, стрелять, когда с «Суворова» подъемом луча было приказано прекратить освещение и стрельбу. Таким образом расстреливают обыкновенно своих».

«22 апреля на рассвете находившийся на сторожевом посту крейсер «Кубань» (приказ от 23 апреля за № 223) увидел двух миноносцев, которые со своей стороны, рассмотрев крейсер, подняли французские флаги и быстро ушли. Командир «Кубани» не нашел нужным удостовериться, французские ли то были миноносцы. Того же 22 апреля, после заката солнца, командир сторожевого крейсера «Дмитрий Донской» телеграфировал, что видит в море свет прожектора; и действительно, даже из бухты на флагманском броненосце замечены были над высоким берегом лучи, поднятые в небо, причем направление, по которому были видны эти лучи, совпадало с пеленгом на пост, который должен был быть занят сторожевым крейсером «Урал». Из этого можно заключить, что если «Урал» не сам светит, то должен видеть свет лучше «Суворова» и лучше «Донского», потому что находится ближе к источнику света. Но «Донской» не догадался спросить телеграммой «Урала», видит ли он свет, а «Урал» сам ничего не телеграфировал. Когда же с «Суворова» приказано было «Донскому» спросить «Урал» о свете, то «Урал» не принимал вызова «Донского». «Донской» не догадался прибегнуть к прожектору, чтобы переговорить с товарищем, а удалился от своего поста для этой цели. Удалившись, «Донской» перестал принимать телеграммы «Суворова» и перестал служить связью между «Уралом», минными катерами, миноносцами и эскадрой. Засим потребовалось 9 часов времени (с 8 ч. вечера до 5 ч. утра), чтобы получить ответ «Урала». Тяжелое впечатление выносится из этого обзора сторожевой службы наших крейсеров за сутки 22 апреля: проявлено полное отсутствие инициативы и совершенное непонимание обстановки и соответствующих требований. Но еще тяжелее сознавать, что 22 апреля не произошло ничего особенного, никакого стечения неблагоприятных обстоятельств: та же неурядица повторяется изо дня в день».

Так писал, так несомненно и должен был писать адмирал в своих приказах. Но в данном случае и я долгом моим считаю сказать слово в защиту личного состава.

«Отсутствие инициативы, понимания обстановки, знания» — все верно, все было. Но откуда было взять и то, и другое, и третье, когда никогда этому не учились? В некоторых случаях, да и то не на долгое время, недостаток подготовки мог быть восполнен высоким подъемом духа, работой при полном (часто бесцельном и даже неразумном) напряжении всех сил, но ведь силы человеческие не беспредельны!

Говорят, что compison n'est pas raison, однако позволю себе одно сравнение.

Артель опытных дровосеков, без всякого переутомления, может свалить за день десятки деревьев. Поручите ту же работу такому же числу людей, впервые взявшихся за это дело. Допустим даже, что вы успешно внушили им идею о насущной необходимости не только для них, но для самого государства прокладки намеченной просеки. Первое время возможно, что подъем духа, вызвавший необычайное напряжение всех сил, сделает почти чудо, — калеча друг друга, затрачивая труда во много крат больше, чем это вызывается действительной необходимостью, они, может быть, не уступят в результатах профессиональным работникам. Но только надолго ли их хватит?.. В старину, когда еще не было огнестрельного оружия, тетиву лука натягивали только перед боем, а после боя опять спускали ее, давали отдых… А на второй эскадре — отдыха не было…