Янгель. Уроки и наследие

Предельный лаконизм, абсолютно лишенная содержательности информация, кроме констатации факта: был человек, герой самой большой в истории человечества войны, и не стало его. Что за авиационная катастрофа, при каких обстоятельствах потерпел аварию самолет с маршалом? Какова судьба экипажа и других пассажиров самолета? И ни слова о том, как это принято в таких случаях, будет ли какая-то комиссия изучать обстоятельства, приведшие к катастрофе? Все осталось за кадром, отгорожено завесой молчания, как само собой разумеющееся. Естественно, что такая лапидарность информации только инициировала догадки, рождала самые невероятные слухи как о размерах катастрофы, так и о ее последствиях, в них вымысел и волей-неволей просачивавшаяся правда слились воедино.

Версия об авиационной катастрофе и истинная информация о происшедшем на полигоне и его масштабах существовали в СССР независимо десятки лет: одна — для широких масс страны, другая — для узкого круга посвященных. И лишь вездесущие зарубежные агентства сразу же по своим "голосам" сообщили более конкретно, что на полигоне в Средней Азии при испытаниях ракеты СС-7 погиб маршал Неделин и более ста ракетчиков".

А позднее информация о происшествии на полигоне стала объектом внимания даже книги рекордов Гиннеса. В ней под рубрикой "Самый крупный в космонавтике несчастный случай" напечатано: "24 октября 1960 г. в результате взрыва ракеты Р-16 в космическом центре Байконур, СССР (ныне Казахстан), погиб 91 человек".

Отбывавшим с полигона домой участникам трагедии, большинство из которых все еще находились в шоковом состоянии (для снятия стресса, а возможно, и оттягивания самого факта возвращения домой их будут долго окольными путями транспортировать самолетом с посадками в ряде городов Средней Азии и Кавказа), работники госбезопасности без всякой скидки на самочувствие в безапелляционно-приказном тоне рекомендовали, как себя вести:

"Если будут спрашивать, что случилось, отвечайте: произошла авиационная катастрофа".

Обет молчания распространялся на всех, без исключения. Инженер янгелевского конструкторского бюро А.И. Баулин был в командировке в Москве. Утром 26 октября он направился в организацию Н.А. Пилюгина для согласования вопроса, связанного с реализацией достигнутого соглашения о сокращении объема ручных операций в процессе предстартовой подготовки ракеты Р-14. Это давало возможность повысить боеготовность, уменьшить время, необходимое для пуска, и одновременно повысить безопасность проведения работ. Естественно, такие мероприятия должны были найти отражение и при совершенствовании технологических операций, проводимых при подготовке к пуску ракеты Р-16.

Выйдя из гостиницы, Анатолий Иванович, как обычно, вооружился в киоске набором свежих утренних газет. В вагоне метро, раскрыв "Правду", прочитал сообщение о том, что погиб маршал Неделин.

— Ну, думаю, — вспоминает он, — летел обратно самолетом с полигона и самолет разбился. А раз возвращался 24-го, значит пуск ракеты не состоялся и, очевидно, отложили на достаточно большой срок.

Поскольку Н.А. Пилюгин разрабатывал автономную систему управления для ракеты Р-14, то инженер решил, что о причине переноса срока пуска Р-16 там не знают, а посему, приехав в конструкторское бюро, не стал ничего выяснять и не обратил внимания, как потом понял, на несколько необычно натянутую обстановку, царившую в подразделениях организации. Непонятно вели себя не только исполнители, но и руководители подразделений. Никто не хотел согласовывать, казалось бы, уже полностью обговоренные вопросы, перепихивая от одного к другому.

Видя тщетность принимаемых усилий, решил пойти к "самому". Но к нему не пускала секретарь, ссылаясь на то, что Н.А. Пилюгин плохо себя чувствует. Инженер проявил настойчивость и в конце концов добился своего.

Войдя в кабинет, А.И. Баулин сразу почувствовал, что Главный конструктор системы управления чем-то явно озабочен и необычно неконтактен. В ответ на высказанное неудовольствие, что никто не хочет брать на себя инициативу работать над протоколом согласования, услышал неожиданное. Держа по привычке очки около лица, а дужку их в углу рта, Николай Алексеевич медленно, расставляя слова, произнес:

— Вы знаете, протокол уже устарел и не имеет технического смысла.

И потухшим голосом на грустной ноте закончил:

— Это уже г…но…

— Но почему "г…но", — невольно за Главным мысленно повторил инженер, — ведь до этого все шло нормально, было достигнуто полное понимание по всем поднятым и обсуждавшимся вопросам.

— Это, к сожалению, на сегодня уже маленький вопрос. Надо переделывать всю ракету, — закончил свою мысль Главный конструктор системы управления.

Видя полное недоумение, написанное на лице озадаченного инженера, продолжил:

— Ну, да я вижу Вы все равно ничего не поймете. Ладно, придется рассказать.

— Чувствовалось по всему, — продолжает А.И. Баулин, — как не легко было ему произнести следующие слова:

— Произошла большая авария. Ночью нас — Главных конструкторов вызывали в ЦК. Ракета Р-16 взорвалась на стартовом столе. Погибло очень много людей. Погиб Коноплев, Б… (Н.А. Пилюгин назвал ошибочно переданную фамилию первого заместителя М.К. Янгеля вместо Л.А. Берлина). Не очень понятно, что со Смирновым и Гришиным. Михаил Кузьмич, кажется, жив. Надеюсь, Вы понимаете, что я сказал все и, что ваш протокол в свете того, что случилось, уже мелочь.

— Но мне надо доложить в Днепр.

— Аппарат ВЧ не работает, связь с полигоном вырублена. Попытайтесь позвонить по междугородному телефону, но учтите, что они все полностью контролируются кагэбэшниками…

Об этом же пишет в своих воспоминаниях и Б.Е. Черток:

"Вечером 24 октября… получив строго секретную информацию из московских источников, Королев сообщил только своим заместителям, что на янгелевской стартовой площадке при подготовке ракеты Р-16 произошел пожар и взрыв. Есть человеческие жертвы. Сколько и кто — пока неизвестно. Уже образована правительственная комиссия, председатель — сам Брежнев".

Так постепенно истинная картина "авиационной катастрофы" доходила до тех, кто по долгу службы должен был знать об этом всю правду.

И только лишь 35 лет спустя, 24 октября 1995 года по первой программе Общественного российского телевидения показали короткий репортаж о возложении цветов к Кремлевской стене, где установлена урна с прахом маршала М.И. Неделина. Показ сопровождался не менее коротким рассказом о том, что в действительности произошло в уже ставшем далеким шестидесятом году. Так впервые был приоткрыт занавес, расшифрованы и названы своими именами истинные события, скрывавшиеся за официальной версией об авиационной катастрофе.

Москва торопит

Третью с момента создания конструкторского бюро и первую межконтинентальную баллистическую ракету Р-16, принципиально отличную от двух предыдущих одноступенчатых, молодое конструкторское бюро, понимая всю ее важность для обороны страны, проектирует, кажется, на одном дыхании в предельно сжатые сроки. В ноябре 1957 года Главный конструктор подписывает первый вариант эскизного проекта.

Но это только внешнее впечатление, обусловленное творческим энтузиазмом всего коллектива, увлеченного захватившей его работой. Реализации (пока на бумаге) новой ракеты предшествовали большие дискуссии в самых высоких правительственных и научных сферах о принципиальной возможности создания тяжелой межконтинентальной баллистической ракеты на высококипящих компонентах топлива с автономной системой управления.

Практически в то же время, и даже на начальном этапе с некоторым опережением, С.П. Королев разрабатывает также межконтинентальную баллистическую ракету Р-9 на керосине и переохлажденном кислороде. По сути дела, это был решающий этап становления военной ракетной техники, связанный с борьбой двух диаметрально противоположных направлений ее развития. Вот как оценивает сложившуюся ситуацию через три с половиной десятка лет цитировавшийся выше Б.Е. Черток: