Современницы о Маяковском

Василий Катанян

СОВРЕМЕННИЦЫ  О  МАЯКОВСКОМ

От составителя

Среди множества воспоминаний о Маяковском мемуары его современниц стоят отдельно. В них мемуаристки касаются таких сторон жизни Маяковского-человека, которые может заметить только женский глаз. Дело, естественно, не в каких-то любовных коллизиях — среди них много страниц, не связанных с ними, — а в той способности отметить черты и поступки, цвет костюма или выражение глаз, то особое внимание к жизненным мелочам, бытовым подробностям, интонации и настроению, на которые сплошь и рядом мемуаристы не обращают внимания.

"Я — поэт. Этим и интересен", — сказал Маяковский. Но, как выяснилось с годами, это оказалось не так. Сегодня нас интересует Маяковский не только поэт и гражданин, но "человек просто", с его силой и растерянностью, взглядами и поступками, пристрастиями и неприятиями — словом, неповторимость личности. Мемуары современниц интересны именно психологическим рисунком образа Маяковского, выявлением тех черт характера, которые проявлялись в его отношениях с женщинами. Любовные увлечения поэта, отраженные в некоторых воспоминаниях, помогут читателю узнать новое о нем, раскроют его со стороны, доселе неизвестной и подчас неожиданной. Какие-то его поступки и разговоры хотя и не льстят поэту, но делают его облик живым, снимая хрестоматийный глянец. Впрочем, таких "неблаговидных" абзацев, к счастью, немного. Как правило, его вспоминают с любовью, уважением, подчас с преклонением.

К сожалению, за рамками книги остались Татьяна Яковлева и Элли Джонс — два увлечения, знаменательных для биографии поэта. Дело в том, что их воспоминания не написаны, а есть лишь куски нерасшифрованных магнитофонных записей. Со временем они — будем надеяться — станут достоянием публикаторов или архивов, но пока…

О Татьяне Яковлевой все годы говорили глухо и неправдоподобно, имя ее в нашей печати не появлялось. Стихотворение, ей посвященное, долгое время не печаталось, — не надо забывать, какая у нас была ситуация, — разве мог "лучший советский поэт" влюбиться в эмигрантку и невозвращенку?!

Но вот в "Огоньке" в 1968 году появились статьи, где впервые в советской прессе написали об их романе. Правда, в лучших традициях бульварных газет. "Дыра в ушах не у всех сквозная, иному может запасть"… И запало. Целое поколение читателей до сих пор находится под впечатлением сплетен, махрово распустившихся тогда и "свято сбереженных", как писала Ахматова, на долгие годы. Акценты были намеренно смещены. Имя Лили Брик, которое поэт начертал на полном собрании своих сочинений, было предано поруганию, и любовь всей его жизни пытались вырвать из его сердца. То, что поэт написал пером, вырубали топором. На время это, как ни странно, удалось. Однако годы поставили всех на свои места.

Мне довелось общаться с Татьяной Яковлевой-Либерман в конце 70-х годов. После первого мужа дю Плесси, который погиб во второй мировой войне и был награжден орденом Сопротивления, Татьяна вышла замуж за Алекса Либермана, видного скульптора и художественного редактора журнала "ВОГ". В их доме в Нью-Йорке висят Дали и Ларионов, Гончарова и Пикассо с дарственными надписями хозяйке. Высокая красивая женщина в платье от Сен Лорана, сидя в белой гостиной, уставленной огромными кустами цветущих азалий, говорила о Маяковском и Цветаевой, Бродском и Вознесенском, Марии Каллас и фон Карояне — ее знакомых и друзьях из разных эпох. О Маяковском много, цитируя его стихи, иногда ошибаясь лишь в датах. (Недаром Маяковского поражала в Татьяне ее редкая память на стихи.) О статьях в "Огоньке" она говорила с презрением, несмотря на то, что всякими подтасовками именно ее роль изо всех сил старались возвысить.

Письма Маяковского к ней находятся в Гарвардском университете в сейфе и будут опубликованы после ее смерти — если захочет дочь. Хотя Маяковский ее очень звал, Татьяна не собиралась вернуться в Россию, что не мешало их роману. "Мои письма к нему сожгла Лиля Брик по моей просьбе — страшно вспомнить, какую ерунду я ему писала". Над воспоминаниями о своей жизни она работала в начале 80-х годов с писателем Г. Шмаковым, но он умер и мемуары остались ненаписанными.

О романе Маяковского с Элли Джонс было известно немногим; сам Маяковский не делал из этого тайны, но и не афишировал. Такие были времена, что писать о личном было не принято, особенно о личных связях с иностранцами. И не поощрялось, и опасно.

В 1925 году отношения Маяковского с Лилей Брик перешли в новую фазу, они стали чисто дружескими. И в том же году, вернувшись из Америки, Маяковский рассказал ей, что у него там был роман с Элли Джонс, американкой русского происхождения, а через некоторое время — что у него родилась дочь. (Об этом есть письма, которые хранились у Маяковского, а теперь в ЦГАЛИ.) И вот эта далекая история нашла продолжение в наши дни…

В 1990 году в Москву из Нью-Йорка приехали два работника музея, которые привезли обратно выставку работ Родченко. Они рассказали, что однажды в галерею пришла высокая темноволосая женщина и со словами "отец, отец" подошла к портретам Маяковского. Это оказалась дочь поэта Элен Патриция Томпсон.

Ее мать Елизавета Зибер (Элли Джонс) родом из Башкирии, по происхождению из немцев Поволжья. Будучи в Москве, она еще в 1923 году была на выступлении Маяковского, и он поразил ее, произвел впечатление неизгладимое. Вскоре она вышла замуж за англичанина Джонса, который приехал с миссией помощи голодающим на Волге. Сначала Англия, потом США, но жизнь не сложилась и они разошлись. С Маяковским она познакомилась через Давида Бурлюка, вместе они проводили время под Нью-Йорком в Кэмпиндайге, о чем есть у Бурлюка в позднейших письмах к Лиле Юрьевне. Там же были сделаны карандашные портреты Элли Джонс и Маяковским, и Бурлюком.

В записной книжке Маяковского был адрес Элли Джонс, сохранились адреса и на конвертах ее писем. Словно предчувствуя беду, она написала ему, чтобы в случае его смерти ей сообщили по такому-то адресу. Но о его самоубийстве она узнала из газет.

В начале 30-х годов Лиля Юрьевна делала несколько попыток найти мать и дочь, она обращалась к Бурлюку, просила Романа Якобсона и нашего полпреда, поручила своей сестре Эльзе Триоле, когда та была в США, пройти по всем адресам, но все было безрезультатно. Как выяснилось ныне, Элли Джонс вышла замуж, переменила фамилию и переехала. Их не мог найти даже Бурлюк, который был с нею знаком. Казалось, эта страница жизни поэта навсегда останется непрочитанной. Но время сделало свое дело. В материалах, которые опубликованы в журнале "Эхо планеты" (1990, № 18), мы наконец увидели фотографию матери в молодости и как выглядит Элен Патриция сегодня. Оказалось, что у Маяковского есть внук Роджер, он адвокат и ему 42 года!

Элли Джонс всю жизнь преподавала языки и умерла лишь в 1985 году. Она оставила несколько часов наговоренных пленок, где рассказывает о своей долгой жизни, и там много о ее встречах с Маяковским. Все это по-английски и еще не расшифровано.

Элен Патриция с девяти лет знала, кто ее отец, но это была семейная тайна и лишь после смерти матери и отчима она раскрыла свое происхождение. Сегодня она профессор, читает лекции в университетах Америки о психологии семейной жизни.

Маяковский виделся с "двумя Элли" в 1928 году, когда был во Франции. "Сегодня еду на пару дней в Ниццу (подвернулись знакомцы)", — писал он в письме к Лиле Юрьевне 20.10.28 из Парижа. Тогда же были ему подарены фотографии матери и дочери, которые он всегда хранил и которые теперь в ЦГАЛИ. Из письма Элли Джонс, отправленного ему из Ниццы в Париж, ясно, что он обещал приехать снова, чтобы с ними повидаться, однако не приехал. Почему? Элли Джонс об этом не узнала никогда, недоумевает по этому поводу и Элен Патриция… Но из рассказа Татьяны Яковлевой стало известно, что она познакомилась с поэтом в тот вечер, "когда Маяковский вернулся из Ниццы". В тот же вечер, как пишет Эльза Триоле, Маяковский с первого же взгляда жестоко в нее влюбился и больше в Ниццу не поехал. Татьяна не знала, с какой целью он туда ездил, и услышала об этом от меня только пятьдесят лет спустя…